Записки рыжей эльфийки - Лиза Истомина

   - Мы тоже...

   Но Ларанеля прервал громкий голос Эллонда:

   - Илзиэль, подойди сюда.

   - Я сейчас, - шепнула и почти бегом направилась к дядюшке, пока тот не рассвирепел. Я за последние два дня очень хорошо его изучила - вспыхивал он, аки бочка с порохом в усиленной динамитами комнате.

   "Иди-иди, проказница рыжая, - подумала я, приближаясь к королю. - Сейчас ка-ак сказанёт чего-нибудь при народе - он может". Однако на самом деле сказала совсем другое:

   - Вы меня звали, ваше величество? - и присела в книксене.

   В следующую секунду меня едва не свалили с ног. На шее моей бедной повисли килограммов шестьдесят, не меньше. Воздух прорезал звонкий девичий голос, хохочущий и явно наплевательски относящийся к приостановившемуся Маскараду.

   - Кларисса Стихийус! Немедленно встань и поздоровайся, как нормальный человек, - ещё один незнакомый мне голос, теперь мужской, отругал шестьдесят килограммов.

   Шею освободили, отошли, я сумела рассмотреть то, что называлось моей двоюродной сестрой.

   Длинные, ниже колен, заплетённые в две толстых косы чернющие волосы, на солнце отдающие чем-то красным, огромные фиолетовые глаза, очерченные чёрными пушистыми ресницами и тонкими стрелками, пухлые ярко-алые губы и маленький вздёрнутый нос, как у меня. Чернильно-чёрное платье выглядело несколько неуместным к простому балу, но у нас сегодня Маскарад, а значит можно одеться, как вампирша. Именно так решила моя двоюродная сестра, Кларисса Стоихеонус Стихийус или же Клэри Аррен Эллонд. Эксцентричная особа.

   Мне подали абсолютно белую руку с чёрными ноготками. Интересно, специально выбелила, или же у неё от природы настолько алебастровая кожа?

   - Будем знакомы, сестрёнка. - Пожав руку, я осторожно кивнула, опасаясь этой чертовки. - Не поможешь мне? Я, в отличие от тебя, на фортепиано играть не умею, так что... - Она сделала настолько умоляющие глаза, что я не смогла отказать. Когда тебя упрашивают настолько большими глазами, в которых так и плещется несчастье, даже Сергей Сафронов разжалобится.

   Я прошла к точной копии того фортепиано, которое стояло в Храме Аматэрасу, и села, не прикасаясь к клавишам. Когда Клэри плотоядно улыбнулась, я решила сыграть ва-банк.

   Наигрывая переделанные "Звуки на заре", перетекающие в другие тут же сочиняемые мелодии, я проследила за изменением выражения лица сестры. Плотоядная ухмылка стёрлась, оставив место озабоченному, но и оно быстро слетело. Сестрёнка, пусть не умеющая играть, великолепно пела.

   Тёмная ночь, свет фонарей,

   Ветер шумит, гуляя по крышам.

   Добрая ночь, двери скорей

   Ты распахни, в надежде о встрече.

   Тёмная ночь, отблеск звезды

   Нам предвещающий день грядущий.

   Милая ночь, завтра и ты

   Нужной кому-то станешь и лучшей.

   Да, так было всегда,

   С досадой глядя

   На наши потери,

   Мы, надежду храня,

   У жизни, греша,

   Воруем ступени.

   Подстраиваясь по меня, девчонка звонко запела. Но когда пришло время петь припев, уже мне пришлось изменять тональность и быстро-быстро танцевать по клавишам пальцами. Черноволосая хитрюга поблёскивала глазами и строила из себя невинную овечку.

   В ответ я на втором куплете по-тихому стала спускаться в мотив песни "Forever Young". Кларисса погрозила мне кулаком, а я... что я? Добавила пару трелей и перескочила на припев песни Alphaville.

   Эллонд и Ричард, чьей точной копией была Клэри, заливались смехом, едва за животы не держась. Полинка и Лея едва не визжали от восторга, Алекс, Лихневски и Зарвин поперхнулись каким-то спиртным. Ден Асмир просто улыбался, а потом внезапно исчез.

   Тёмная ночь, радость любви

   Нам подарившей, теплом этого лета.

   Лунная ночь, стань же скорей

   Нашей мечтою и наслажденьем.

   Тёмная ночь, волей судьбы

   Мы, пробуждаясь, рвёмся на волю.

   Славная ночь, нам покажи

   Тезисы жизни и дорогу ко Смерти.

   Да, так было всегда,

   С досадой глядя

   На наши потери,

   Мы, надежду храня,

   У жизни, греша,

   Воруем ступени.

Глава двенадцатая. Тучи сгущаются.

В нашей душе есть что-то такое, что непреодолимо влечёт нас к безумию.

Каждый, кто смотрит вниз с края крыши высокого здания, чувствует хотя бы слабое болезненное желание спрыгнуть вниз.

Стивен Кинг.

   Я сижу на трибуне Ледового дворца в Лужниках и пристально смотрю на лёд. То есть, льда там нет - хоккейная коробка полностью устлана землёй и газоном, как на футбольном поле. В середине импровизированного поля находятся странные чёрные тени, их нельзя рассмотреть. Тогда я спускаюсь на поле и пытаюсь пробиться сквозь внезапно появившуюся стену молний. Она не пускает меня, и я бью в неё лучом чистой магии без примесей. Стена разлетается, а я застываю от увиденного перед собой.

   Совсем рядом со мной стоят два человека в чёрных масках, полностью закрывающих их лица. У них в руках длинные, с полтора-два метра, плети, они размахиваются и с силой опускают их концы на спину человека. Я опускаю взгляд чуть ниже и вскрикиваю - на коленях, склонив голову к земле, но не падая и не горбясь, стоит Росс. Его спина уже не похожа на спину - какое-то кровавое месиво, кожа висит клочьями, кровь струится не ручьём - рекой.

   Меня охватывают разные чувства: обида, злость, раздражение, жалость, желание отомстить, бросить, оставить человека в беде - я действительно разрываюсь на тысячи кусков и едва ли не кричу, когда очередная плеть опускается на спину мага-целителя. Я не знаю, что делать. Мой разум полностью отключается, оставляя место только зрительному и слуховому восприятиям.

   "Я помогу", - шепчет Ирма, а я чувствую, как моё сознание затопляют чужие холодные мысли. Я отключаюсь на несколько секунд - не вижу, не слышу, не чувствую. И только в самый последний момент, когда плеть неожиданно опускается на левую руку и обвивает её, сжигая болью дотла, я просыпаюсь. С ужасом смотрю на плеть на собственной руке, но не пытаюсь возразить. Наоборот, вторую плеть я ловлю теперь уже второй рукой. Крик помимо воли вырывается из моих уст.

   Я подскочила на кровати, безнадёжно путаясь в одеяле. Горло саднило - я кричала. Удивлённо проведя руками по щекам, поняла, что плакала. По спине пробегал холодок, то ли от страха, то ли от срыва, то ли ещё от чего-то.