Лаврушка - Тата Кит

– Нет. Что-то происходит, Света. И либо ты скажешь мне об этом сейчас, и мы нормально все обсудим как взрослые люди, чтобы больше не ссориться. Либо еще немного и мы с тобой крупно поругаемся, потому что, судя по всему, кусать исподтишка ты не перестанешь. В чем дело?

– Да, ни в чем, – повела она плечом, продолжая ковырять картофелину. – Просто, не устаю поражаться тому, что тебе все всегда легко достается и ты всегда у родителей молодец, чтобы ты не делала.

– Ты сейчас серьёзно? – от услышанного с лица чуть не слетели очки. – Ты на солнце перегрелась?

– Разве нет? – подняла она, наконец, на меня взгляд полный осуждения. – Ты всё детство делала, что хотела. Шла вразрез родительскому мнению и все равно была любимицей. Стоило мне их ослушаться, сразу следовали санкции. Родители были против, но ты все равно уехала в другой город и поступила там в университет. Я осталась с ними и постоянно слушала, какая ты у нас молодец. Потом ты купила там квартиру. А теперь привезла парня, которому папа уже разрешил называть себя батей. Хотя с Тимошей он познакомился на полгода раньше, но такого ему еще не было даже предложено. У тебя всё легко, Саша. Абсолютно всё.

Повисло тяжелое молчание. Тим перестал стучать ножом по разделочной доске, а Андрей встал за моей спиной, словно приготовившись защищать, если понадобится.

– Легко, говоришь? – покачала головой и натянуто улыбнулась, не сводя взгляда с сестры. – В детстве было легко, да. Потому что я делала то, что мне нравилось, а не пыталась угодить родителям, боясь санкций, как ты говоришь. А иногда и назло шкодничала, потому что любимицей, как раз-таки, была ты – младшенькая, которую нельзя было обижать. Но это ладно. Это дело прошлое и с годами понятое. А в остальном… – прикусила щеку изнутри и посмотрела в потолок, сдерживая слезы обиды. – Я поступила в тот университет, потому что мечтала о нем с восьмого класса и рвала задницу в старших классах, чтобы набрать высокие баллы и поступить на бюджет. Поступила. Жила в общаге, разделяя последний кусок хлеба с тараканами и такими же голодными соседями, как и я. В это время ты жила с родителями на всем готовеньком, обучаясь в местном университете. И между делом упрекала меня в том, что я редко появляюсь дома. А мне в это время приходилось совмещать учебу и работу, потому что у меня есть младшенькая сестра, о которой меня с детства учили заботиться и отдавать ей лучшее. Поэтому, чтобы не давать родителям дополнительную финансовую нагрузку, я зарабатывала на себя сама. Но это, опять же, моё желание жить и учится там, где я всегда мечтала.

По лицу сестры скользнула тень. Взгляд потупился.

– Квартиру я купила, говоришь? – усмехнулась невесело. – Да, купила. В ипотеку, которую до сих выплачиваю, отдавая львиную долю зарплаты. Тебе квартиру купили родители, когда ты топнула перед ними ножкой после того, как узнала, что я купила себе собственное жилье. Ну как? Мне всё ещё легко достается? – спросила я севшим голосом и проглотила ком сдерживаемых слез, который уже не давал дышать.

Она ничего не ответила, продолжая смотреть в поверхность стола перед собой.

– А парень, – выдохнула я рвано и смахнула сорвавшуюся слезу. – Тут уж извини, но, видимо, и ему тоже все легко достается. И квартира, и машина, и расположение наших родителей. С небушка падает. Главное – успеть отскочить в сторону, чтобы по голове не попало. Да?

Повисло молчание, в котором можно было услышать, как роятся в головах мысли всех тех, кто собрался в кухне. Только куриные ножки в закрытой сковороде нарушали тишину, «стреляя» маслом по крышке.

Сквозь пелену слез смотрела на сестру, ожидая, когда она уже хоть что-то скажет. Но она продолжала молчать, хмуро глядя в стол.

– Шунь, – плеча коснулась рука Андрея и нежно погладила обнаженную кожу.

Дернулась и смахнула его ладонь.

– Не трогайте меня, – выплюнула я севшим голосом и быстрыми шагами покинула кухню. Врезалась в папу, который был не сильно веселее Светы и, не сбавляя темпа, покинула квартиру, как и была: в шортах, майке и домашних тапочках.

Мне необходимо побыть одной и поплакать в реку. Именно так я всегда и справлялась со всеми обидами, которые достигали масштабов, когда просто проглотить их уже не получалось.

Глава 32

Обнимая себя за плечи, дошла до старой набережной – единственного места в городе, в котором можно было побыть наедине с собой. Страшно даже вспомнить, сколько раз именно на этом месте я собирала себя по частям.

Чтобы не видеть замешательство в лицах прохожих, сняла очки и зажала их в одной руке. Без очков и слезы утирать было удобнее, чем постоянно их сдвигать.

В том месте, в котором я любила пропадать, всегда было малолюдно или вовсе никого не было, как сейчас. Привычно перелезла через невысокие перилла ограждения набережной и спустилась вниз к реке, где у самой водной глади меня ждал огромный валун, который неоднократно был свидетелем моих не самых лучших настроений и личных переживаний.

Забравшись на еще теплый после жаркого дня камень, устроилась на нем поудобнее и притянула колени к груди, обняв их. Свежий немного прохладный ветер ударил в лицо, смахнув на плечи волосы. Последние лучи закатного солнца исчезали за горизонтом, забирая с собой ранее пролитые краски. Уже стемнело и вдоль набережной загорелись фонари. Их установили незадолго до моего отъезда из этого городка. Раньше поверхность реки отражала только лунный свет, а теперь в ней можно было увидеть желтоватую гирлянду фонарей.

Прикрыла глаза и начала глубоко дышать. Такое незатейливое действо всегда помогало отвлечься от тяжелых мыслей или просто выкинуть их из головы. На вдохе собрать пыль мыслей в кучу, заглянув в каждый угол сознания, а с выдохом выкинуть их из своей головы. Всего-то и нужно – дышать.

вздрогнула и распахнула глаза, когда на плечи легла ткань. Резко повернула голову и увидела стоящего рядом с камнем Лаврова. В его взгляде не было ни капли веселости, что большая редкость. Он был так же загружен как и я.

– Как ты меня