Станешь моей? - Елена Лабрус

нет призвания, нет профессии, нет других, кроме этих, талантов. Что я могу ей дать?

Любовь? Как её оказалось мало для того, чтобы спасти Вики, так мало будет и для того, чтобы сделать счастливой Еву. Где-то когда-то я определённо сделал что-то не так. Не усвоил какой-то урок. Не выполнил домашнее задание. Не исполнил программу минимум на этой земле, раз меня снова и снова толкают на эти грабли: всё в этом мире решают деньги.

Отхлёбывая из бутылки ненавистный бурбон, я вижу в монитор её испуганный взгляд, когда Эван открывает ей дверь лимузина.

Она этого ещё не знает, но я её уже продал. Или купил. Или предал. В общем, в этих товарно-денежных отношениях, где здоровье дорогих нам людей стоит денег, я уже сделал выбор за неё.

Вики умоляла меня не ходить на поклон к брату. Она была уверена, что не будет никакого толку от этого экспериментального лечения. А я был уверен, что это из-за того, что она решила умереть, костный мозг доноров не приживается.

Но видимо, ей было видней. Это она, а не я, стояла на том краю, где открываются истины, неведомые людям здоровым, благополучным и счастливым. Это она, а не я, боролась с недугом, который был её сильнее. Страдала, мучилась и умоляла меня не продлевать её агонию, но разве в своём эгоизме удержать то, что нам дорого, мы слышим эти просьбы?

Нет, не всегда жизнь лучше, чем смерть.

Не всегда любовь важнее, чем деньги.

Это была долгая ночь среди призраков. Мама. Отец. Вики. И те десять человек, погибшие по моей вине под Ходейдой.

Я знал, что там нет ваххабитов, но трибунал за невыполнение прямого приказа, позор, обвинение, разжалование тогда казались мне куда весомее, чем единственное движение пальца, отправляющее снаряд в цель. И мой палец не дрогнул. Я сделал выбор.

Выбор. Мы делаем его каждый день, каждый раз, каждый вдох. Даже когда нам кажется, что не из чего выбирать. Даже когда нам кажется, что от нас ничего не зависит. Выбор есть всегда.

И когда я делал свой, делая разворот над синими волнами Красного моря, проносясь смертоносной птицей над мечетями, зелёными коврами полей и словно слепленным из песка спящим городом, уходя в рассвет, в складчатые рыжие скалы, к пустынной выжженной солнцем земле, я знал, что мне дали за координаты. У меня всегда была отличная память. Я переспросил и получил подтверждение. Зачем нужно уничтожать свою же группу – информация не уровня доступа пилота ВВС. Ошибка это была или намеренный удар – что проку от этой правды, которую я не стал выяснять. Я выполнил приказ. Я офицер. Я давал клятву. Дело замяли, я ушёл в запас. С почестями. С пенсией.

Я сделал свой выбор тогда, в розовом предрассветном небе Ходейды, но получил ответ, правильным ли он был, сейчас.

Кто бы знал, что наши судьбы будут так трагически связаны.

Кто бы знал, что там, среди четверых погибших офицеров был отец Евы.

«Дорогая, я люблю тебя. А ещё я убил твоего отца», – вот так наверно, это должно прозвучать для неё. И это оказалось больше, чем единственный выстрел.

Прицел, который навёл я, оборвал жизнь её отца. Его страховка могла бы покрыть операцию сыну, когда он был ещё совсем маленьким, но время было упущено и небольшая операция стала проблемой, требующей серьёзных вложений. И вот его старшая дочь приехала на проклятое шоу продать своё тело, чтобы заработать эти деньги, и встретила меня. Да, жизнь чертовски говняная штука.

Но это был мой выстрел. Мой выбор. И моя вина. И пусть я вряд ли смогу её искупить. Но я не могу просто сидеть и ничего не делать.

Эван сделает её счастливой. Или нет. Я не знаю. Иногда мне кажется, что он её любит. Иногда – что она заинтересовала его только потому, что стала важна мне.

Где шоу, а где жизнь? Где правда, а где ложь? Я перестал понимать и его, и себя.

Я устал ждать каких ещё козырей он накидает из рукава, чтобы заставить меня отступить. Заставить остаться работать в шоу и не стоять у него на пути.

Да, она признала, что ошиблась, когда сделала Эвану предложение стать первым. И она так легко простила мне Лорен. Простила всё, приняла таким, как я есть. Ещё и выставила чуть ли не героем. Спасибо ей за эти неожиданно выросшие крылья. Но смерть отца – такое простить никто не в силах.

Надеюсь, Эван сумеет убедить её, что он лучше меня.

А я в любом случае уже вне игры.

Конечно, он может потерять к ней интерес, раз я отступил. А может, наоборот, разглядеть среди дурмана своих амбиций и честолюбия, в которых он погряз как в клубах опиумного дыма, что будет счастлив. С ней. Или один. Только ему решать. Но что бы он не решил, я свой выбор уже сделал.

– Адам, ты уверен? – взволнованный голос Элен заставляет меня развернуться от монитора, на котором уже давно нет ни Евы, ни лимузина, что увёз их к аквариумам, а я всё пялюсь невидящими глазами в экран.

– Я уверен, – откатываюсь я на стуле, чтобы дотянутся до непочатой бутылки виски.

– Может ты проспишься, а потом поговорим? – выкидывает она в мусорную корзину пустые бутылки.

– То есть, чтобы работать я недостаточно пьян, а, чтобы поговорить с тобой, должен протрезветь? – вытираю я рот, сделав глотов и сморщившись. И алкоголь в меня, как назло, больше не лезет. А так хотелось напиться в хлам. – У меня три дня выходных, имею право.

– Да, я в курсе, что сегодня Эван улетает с Евой на два дня. Но я здесь именно поэтому, – присаживается она на второй стул. – Ты знаешь, я обычно не вмешиваюсь…

– О, да! Ты прямо как я. Дали приказ – выполняем и не задаём лишних вопросов. Но?

– Но мне больно смотреть как ты губишь свою жизнь, – закинув ногу на ногу, сцепляет она в замок пальцы на коленке.

– Не плачь обо мне, – горько усмехаюсь я. – Моя жизнь