Неправильное привидение - Николай Воронков

Сержант тяжелым взглядом смотрел на всех по очереди. Я было напрягся, не зная, как себя вести и что из себя изображать. Хотя чего мне бояться? Я здесь всего неделю, врагов у меня в принципе не должно быть. Теперь я сам с интересом следил за реакцией окружающих. Но если сержант хотел кого-то подловить на волнении, бегающих глазах, то он ошибся. Все были измотаны бессонной ночью, волнением и на строгий взгляд сержанта отвечали почти равнодушно. Немного более задумчивой, чем остальные, выглядела Таня, но и она взгляд сержанта выдержала спокойно. Тот немного повысил голос:

— Я еще раз спрашиваю — кого из вас могут преследовать?

Первым среагировал магистр:

— Сержант, не забывайте, кому вы собираетесь устраивать допрос!

У того заходили желваки.

— Меня не интересуют чьи-то личные тайны. Меня гораздо больше волнует, с какой опасностью мы еще можем столкнуться.

Но ответом по-прежнему была тишина.

— Ладно, на время отложим этот вопрос. Поговорим о дальнейших наших действиях. Семеро солдат погибло, почти два десятка ранено. Опасности для жизни нет, но они не смогут полноценно нести службу. Поэтому я считаю, что их необходимо оставить в ближайшем городке, обеспечив всем необходимым. Граф Влад тоже ранен, но пока мы не узнаем, за кем конкретно охотится неведомый враг, оставлять его одного нельзя. Мы должны и дальше ехать вместе.

При этих словах мне не понравилось выражение лица графа — на нем промелькнуло удовлетворение. Может, он радовался возможности и дальше ухлестывать за Таней, но, на мой взгляд, чересчур откровенно.

Сержант не дождался возражений, кивнул.

— И еще. Судя по тем чудовищам, которых мы видели ночью, противник у нас очень серьезный. Я считаю, что настоящую защиту мы можем получить только в замке у Наместника. Предлагаю отклониться от первоначального маршрута, ехать прямо туда и ждать, пока ситуация не прояснится.

А вот теперь народ среагировал гораздо активнее. Сержант даже напрягся под нехорошими взглядами. Общее мнение снова выразил магистр:

— Вы предлагаете нам добровольно стать вашими пленниками?!

Сержант выдержал взгляд и медленно, раздельно произнес:

— У меня приказ Наместника обеспечить безопасность баронессы Регины, баронессы Тани и господина Ивана. Я высказал свое мнение — как это сделать легче и надежнее. Но я заранее согласен с любым решением, которое вы примете, магистр.

Некоторое время магистр вглядывался в сержанта, будто пытался проникнуть в его мысли. Потом немного расслабился и вопросительно посмотрел на Таню. Та поняла безмолвный вопрос и посмотрела уже на меня. Мне оглядываться было не на кого. Странное ощущение, когда твоего решения ждут все остальные. За себя я не боялся — просто не знал, кому я мог понадобиться. Завриков бояться мне — смешно. Проблемы могут быть у Тани, но мне совершенно не улыбалось сидеть в замке у Наместника. Явной угрозы я не почувствовал, но находиться рядом с таким человеком и от него зависеть — на фиг, на фиг. А если кто и сунется, то я теперь, наверное, смогу сотворить не только завриков.

— Я еду к себе домой.

Таня кивнула.

— Сержант, вы сказали, что от обычных наемников вы нас защитите?

Тот хотел ответить, но вдруг зацепился за недосказанность в словах Тани.

— А чудовища вас не волнуют?! — Его взгляд мгновенно стал цепким. — Вы что-то знаете?!

Таня устало улыбнулась и сказала:

— Я знаю, что мы не можем задерживаться и ждать неизвестно чего в замке Наместника. А с угрозами будем разбираться по мере их возникновения. Мы с Иваном едем к нему домой.

Регина с магистром тут же кивнули, соглашаясь. На кивки графа, его сестры и ее подруги уже можно было не обращать внимания.

Сержант не выразил ни радости, ни злости.

— Ну что ж. Сегодня уехать не получится — надо здесь… прибраться. А завтра с утра в путь.

Народ молча выслушал и молча начал расходиться. Я тоже повернулся, но сержант направился прямо ко мне. Таня, заметив это, тоже задержалась. Сержант покосился на нее, но обращался только ко мне:

— Господин Иван! Наместник приказал мне обеспечить безопасность вашу и госпожи баронессы. События этой ночи показали, что между нами возникло некоторое недопонимание, которое может осложнить мне выполнение приказа и поставить вашу безопасность под угрозу. Я буду вам очень признателен, если ваши перемещения вы будете согласовывать со своей охраной и со мной.

Говорилось все вежливо, но вот взгляд… Опытного солдата на малолетку-недоумка. Будь это в моем мире, я бы, скорее всего, тут же покаялся и признал его право командовать. Но в этом мире для меня авторитетов нет. Если кто и может мной командовать, то только Таня. И мне совершенно не нравилось, что все стараются обо мне «позаботиться», причем зачастую против моего желания. Я прислушался к себе — злости нет, так, небольшое раздражение.

— Мне понятно, сержант, ваше стремление выполнить приказ наилучшим образом. Если я сочту это необходимым, то обязательно сообщу вам о своих планах, — кивнул я и чуть улыбнулся.

Как у сержанта заходили желваки! Но он сдержался. Коротко поклонился и ушел.

«Приборка» в лагере затянулась надолго. Кроме всего прочего, под этим понимались и похороны. А если учесть, что полностью здоровых набралась всего пара десятков, а лопат — всего четыре… Сначала выкопали одну общую могилу и сложили туда погибших солдат. Потом зачем-то выкопали еще одну и сложили туда всех наемников. Вот этого я не понял. По идее — это бандиты. Можно было просто бросить в лесу. Можно было развесить по деревьям — в назидание, так сказать. Но зачем хоронить? Когда я задал этот вопрос одному из солдат, тот ответил коротко:

— Не по-людски это. Это такие же солдаты, как и мы. Их наняли выполнить работу, как и любого из нас — наши нынешние господа. Сегодня повезло нам. Но кто знает, что будет через день, месяц, год?

Он мрачно вздохнул, а я поразился такой логике. Хотя если задуматься, то враг — это в бою. А после него — только мертвое тело.

Однако, как я заметил, все ценное с тел сняли. И оружие, и доспехи, и все, что нашлось в карманах. Куда все это пойдет, я спрашивать не решился. Но, скорее всего, продадут, а деньги поделят между семьями погибших солдат. Если уж все делать по-людски.

После невеселого обеда многие улеглись спать. Мне делать было нечего, и я стал нарезать круги вокруг лагеря, превратившись в своеобразного «разводящего караула». Усиленный караул (по двое на посту) косился на меня и мою собственную охрану (еще четверка мрачных солдат), но никто ничего не говорил. Единственным развлечением стал вечерний «медосмотр». Таня, надо отдать ей должное, как только немного отдохнула, сразу потребовала всех раненых в выделенную для этих целей палатку. Но на этот раз ничего особенного не происходило. Так, смена повязок, всякие мази из запасов магистра, наложение рук на раны и прочие не очень понятные манипуляции. С некоторой гордостью заметил, что те раны, которые лечил я, выглядели гораздо лучше. Многие уже превратились в шрамы, и новая перевязка требовалась только для порядка. Плохо было только у одного из солдат барона. Он и в палатку вошел с трудом, а уж когда Таня сняла повязку, по палатке поплыл нехороший запах. То ли рану плохо обработали, то ли в нее что-то попало, но сейчас рана на бедре превратилась в кусок гниющего мяса сантиметров двадцати в длину. Солдат виновато смотрел на растерявшуюся Таню, и похоже, у обоих мелькнула мысль, что ногу придется отрезать. А тут еще на рану набросились мухи, привлеченные запахом гниения. Таня на автомате согнала их с раны и потянулась за разложенными на столике инструментами. От одной мысли, что она сейчас начнет ковыряться железяками в этом месиве, меня чуть не вывернуло. А потом сработала цепочка воспоминаний — что-то очень знакомое. Торопливо, пока Таня не начала свое варварство, спросил: