Кровные связи - Дэн Уоделл

— Может, повторим встречу? Когда дело будет закрыто?

— С удовольствием, — ответила Хизер, вешая сумочку на плечо. — Но в следующий раз постарайтесь вытащить пробку из бутылки целиком.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Найджел выделил себе четыре часа на сон и вернулся в Центр истории семьи к пяти часам, проехав на такси по улицам утреннего Лондона, пока дороги были свободны. В центре никого не было, и он взял на себя смелость выкурить самокрутку в столовой, это придало ему энергии, которую не мог дать обжигающий кофе из автомата.

Изучив свои конспекты о следствии и суде, Найджел нашел еще три ключевые фигуры, чьи потомки пока не были убиты: обвинителя-позера Джона Джея Дарта; Джозефа Гарретта, возглавлявшего защиту Фаэрбена, и детектива Генри Пфайцера из Скотланд-Ярда.

Начинать нужно с Дарта. Найджел мрачно подумал, что один из его потомков, вероятно, скоро потеряет язык и жизнь в отместку за словоблудие Дарта. Он нашел его в переписи 1881 года, в возрасте сорока семи лет, жил в Бексли-Хит, в своем избирательном округе.

В центр приехала Хизер. Она тепло улыбнулась Найджелу. Он вздохнул с облегчением. Найджел не был уверен, что прошлый вечер многое для них значил, но мысль, что он увидит ее снова, заставляла его сердце биться быстрее. Она будет вести себя так, словно ничего не произошло? Улыбка Хизер доказала обратное, но напряженное выражение ее лица свидетельствовало о том, что их время на исходе и они должны работать как можно быстрее. Найджел мысленно вернулся к поставленной перед ним задаче.

Известность Дарта помогла проследить судьбы его потомков. Все члены клана жили в основном в загородных домах или в центральной части Лондона. На это ушло целое утро, но вскоре Найджел составил полный список потомков, Хизер отправила его по факсу в диспетчерскую, чтобы проверить фамилии и выяснить местонахождение этих людей.

Хизер вышла позвонить. Найджел сделал перерыв. В кафе он столкнулся с Дейвом Дакуортом.

— Итак, мистер Кейбл оказался невиновным, — произнес Дейв, засунув руки в карманы и раскачиваясь на каблуках.

— Похоже на то.

Дакуорт уставился на него.

— Обидно — за исследование, которым я занимался, могли хорошо заплатить. — Он вздохнул и продолжил: — Вижу, твоя секретарша сегодня опять с тобой.

Найджел отхлебнул кофе.

— С такой наблюдательностью тебе бы детективом работать.

— Правда, увлекательное занятие?

— Просто подвернулось небольшое дельце.

— Ну да, как и у меня. Чтобы не протянуть ноги, — усмехнулся Дакуорт.

— Это не то, что лезть из кожи вон ради бульварных газетенок.

— На поисках скелетов в шкафах у богатых и знаменитых можно неплохо заработать. Приятное занятие. И на удивление прибыльное. Но если честно, то я надеялся получить больше. Вряд ли мой клиент, забавный парень по фамилии Келлог, знает об этом.

Найджел рассеянно кивнул, он не слушал Дакуорта. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое и дали завершить дело. Он поднял голову и увидел Хизер, пробиравшуюся через толпу, заполнившую кафе. Дакуорт тоже заметил ее и поспешил убраться. Хизер посмотрела ему вслед, скривив губы.

— Что нужно этому уроду? — поинтересовалась она.

— Сует нос в чужие дела. Мы должны вернуться к работе.

— Скользкий тип! У следственной группы есть список семьи Дарт. Они будут отрабатывать их постепенно.

— А что насчет списка Фаэрбенов?

— Пока ничего. Я не добилась ничего путного от Фостера. Он очень устал. Сказал, что уснул ночью за столом, впервые за несколько дней. Я посоветовала ему поехать домой и отдохнуть, но он разозлился. В его состоянии это может быть губительным.

Вернувшись к каталогам, Найджел сосредоточил внимание на детективе Генри Пфайцере. Вскоре он нашел объяснение его необычной фамилии. Он родился в Берлине, который являлся тогда частью Пруссии. Покинул родину молодым человеком, спасаясь от волнений и переворотов, охвативших Европу в 1848 году. Англию эта буря миновала. В Лондоне Генри познакомился с девушкой Мэри и женился на ней, у них родился сын Стэнли. Все это было указано в переписи 1881 года. Он посмотрел перепись за 1891 год, но не обнаружил упоминаний об этой семье. В свидетельствах о смерти он также не нашел объяснений.

Найджел вытащил из сумки потрепанную телефонную книгу, там значился номер немецкого генеалога, к которому он уже обращался за помощью, когда искал потомков тех, кто иммигрировал на территорию современной Германии. Найджел позвонил и попросил его проверить информацию начиная с 1881 года о Генри или Генрихе Пфайцере, его жене-англичанке и ребенке, сообщив, что за работу хорошо заплатят.

Он оказался в тупике и очень расстроился. Однако Найджелу нравилось преодолевать подобные сложности. Надо думать, доверять интуиции. Он вернется к Пфайцеру позже, сначала займется Джозефом Гарреттом. С ним все было ясно. Его род сохранился до наших дней. Две мировые войны нанесли серьезный урон мужской половине Гарреттов, и фамилия почти исчезла к шестидесятым годам. Найджелу удалось найти только пять живых потомков.

Он выписывал их имена, когда ему позвонили из Германии и сообщили результаты предварительного поиска по данным переписи. Никаких сведений о Пфайцере подходящего возраста или его жене-англичанке в данных переписи не содержалось. Он не вернулся на родину.

Фостер валился с ног от усталости. Он ходил взад-вперед по диспетчерской, потирая голову. Кофе больше не бодрил его. Напротив, от него разболелась голова и глаза. Фостер ощутил давно забытую тягу к никотину. В такие моменты, когда ему не удавалось нормально выспаться, курение помогало справиться с утомлением. Но теперь, казалось, ему уже ничего не поможет. Харрис посоветовал Фостеру отдохнуть, но сначала он должен был кое-что сделать.

Патрисию Макдугалл — четвертую жертву — в последний раз видели в воскресенье днем. Она, как всегда, гуляла с собакой в Холланд-парке. Хотя обычно это происходило по вечерам. В середине дня она пила кофе и курила в кафе. Потом заплатила и ушла. С тех пор ее никто не видел. Полицейские начали обследовать парк еще вчера, показывали посетителям фотографию Патрисии и фоторобот мужчины, который выпивал с Неллой Перри в пабе. Но никто не знал, как она уходила, и не опознал подозреваемого. Собака также исчезла. Фостер не исключал, что в любой момент ее могут найти мертвой на пороге чьего-либо дома.

Найджел Барнс начал отправлять первые данные о потомках. С помощью Энди Дринкуотера Фостеру удалось набросать семейное древо Фаэрбенов, Дартов и Гарреттов на белой доске. Наверху он написал их имена, а от них провел стрелки и выписал имена живущих ныне потомков. Фаэрбены, с которыми удалось поговорить, были отмечены в списке, остальных следовало обработать в ближайшие двадцать четыре часа, связаться еще с семью людьми. Ни один из полученных отпечатков не совпадал с тем, что обнаружили на месте преступления.

Что касается потомков Джона Джея Дарта и Джозефа Гарретта, то Фостер решил поставить машину около дома или места работы каждой из предполагаемых жертв и проследить за ними, чтобы они об этом не узнали. Если сообщать о том, что они могут стать жертвой серийного убийцы, это вызовет панику и непонимание. К операции подключились офицеры из других отделов и управлений, но старший детектив Харрис, до смерти напуганный насмешками в утренней прессе, готов был оказать Фостеру любую поддержку.

Когда Фостер вычеркивал из списка Фаэрбенов очередного представителя, к нему подошел Дринкуотер.

— Опять ничего, — устало проговорил Фостер. В списке осталось всего шесть Фаэрбенов. Был ли среди них убийца, или Фостер двигался в тупик? — Что вы хотели, Энди?

— Сэр, криминалисты обнаружили постороннюю ДНК у последней жертвы. На одежде. Похоже, пока убийца тащил ее по лестнице в квартиру, он вспотел. На ее рубашке — капли пота.

Фостер оживился. Спешка делала свое дело — преступник стал неряшливым. Раньше он не совершал ошибок, но постепенно его честолюбие росло.

У них появилась зацепка. Надо связаться с криминалистами и попросить кого-нибудь позвонить в Музей Хантера, чтобы получить образец ДНК скелета Ика Фаэрбена. Если она совпадет с ДНК убийцы, значит, преступление совершил один из его потомков.

Зазвонил телефон. Хизер Дженкинс рассказала о том, что им удалось выяснить сегодня утром в центре:

— Имя Пфайцера исчезло из списков. Никаких упоминаний о нем, его жене и ребенке.

Фостер мысленно обругал их за неудачу. Из всех фигурантов по делу 1879 года ему казалось, что Пфайцер заслуживал наибольшего осуждения. Очевидно, убийца думал так же. В глубине души Фостер надеялся, что подонка замучила совесть, он оставил одежду на пляже, шагнул в море и сгинул навсегда. Но это не объясняло исчезновение его семьи.