Золотая рыбка - Мила Бояджиева

Мюнхен - столица баварского пива, идущего под обильную рабоче-крестьянскую пищу - сосиски с пюре и кислой капустой, свинину, язык, тушеные потроха. За крепкими столами в сумрачной пивной Бургербаукеллер в 1923 году начали свой путь национал-социалисты под предводительством молодого Гитлера. Свою акцию они назвали "пивным путчем", регулярно отмечая юбилеи за длинными деревянными столами, громыхая кружками и горланя патриотические песни. Теперь об этом рассказывает гид, проводя туристов по длинным залам, пропахшим капустой и специфическими запахами дешевой забегаловки.

Полина никогда не была в Париже, но она сразу поняла - баварский "общепит" - антитеза французскому. Никаких изысков, утонченности, духа экстравагантного гурманства. Все прочно, кондово, сытно, рассчитано на простоватых трудяг, набивающих желудок тяжелой, жирной, простой едой. Таков стиль, который следует поддерживать в качестве местного колоПолина, даже если ты далеко не баварец и предпочитаешь вегетарианскую кухню.

Она работала в ресторанчике "Storch", что значит "Аист" уже почти месяц и чувствовала себя так, словно всю жизнь, с пеленок, только тем и занималась, что меняла салфетки на столиках, протирала барную стойку, мыла стаканы, окна. Ресторанчик располагался в узком переулке эмигрантского квартала. Здесь часто можно было услышать русскую речь, языки бывших союзных республик и дружественных социалистических стран. Старшим барменом работал поляк, а две девушки, составлявшие коллектив, тоже явились из Восточной Европы. Ева - из Словакии, Катя - из Венгрии.

"Аист" вовсе не являлся приютом для всякой бомжовой пьяни, как поначалу воображала Полина. Это далеко не изысканное заведение, привлекало доступными ценами, чистотой, уютом, домашним качеством незатейливых блюд. В центре небольшого зала с низким потолком, обшитым деревянными брусья, возвышалась барная стойка, вокруг теснился десяток столиков под холщовыми клетчатыми абажурами. Два окна по стронам главного входа за красно-белыми шторами, с горшками гераней на подоконниках, клетчатые подушечки на деревянных стульях, старинный грамофон с раструбом в качестве декорации, пейзажики баварских деревенек на стенах, музыкальный автомат - все чистенько, скромно, с бюргерской домашней gemutlichkeit - уютностью. Даже фаянсовые статуэтки птиц, занимавшие целую полку.

"Аист" открывался в два часа дня и работал до полуночи, успевая принять достаточно посетителей, чтобы хозяин и одновременно шеф-повар, господин Юрген Шмуцке, не разорился и сумел даже расширить свои владения, отвоевав часть тротуара у маленького сквера. Сюда в теплые дни выносилось несколько столов под темно-зелеными зонтами с эмблемой аиста и пластиковые зеленые стулья.

Тридцатипятилетняя Катя - жена Шмуцке, в основном помогала ему на кухне. Бармен Вашек - тощий, длинный, с узким, обсыпанным веснушками бледным лицом, присматривал за девушками-официантками, каковыми являлись Ева и Полина. Учитывая, что Ева состояла с Вашеком в длительной романтической связи, коллектив можно было бы назвать почти семейным.

В Ритиных услугах господин Шмуцке, похоже, не очень нуждался, но прочитав рекомендательную записку, оглядел девушку, поставившую у ног небольшую сумку со своим багажом, и вздохнул:

- Это все, что ты имеешь? Значит, не надолго?

Напуганная рассказами о специфике мюнхенского выговора, Полина боялась, что не поймет ни слова. Но даже удивилась: простоватый хозяин говорил не хуже диктора на кассете в курсе немецкого языка.

- Да, это мой багаж.

- Ты нашла гостиницу?

- Еще нет. У меня здесь нет знакомых. Я нуждаюсь в вашем совете... Полина старалась правильно и просто построить фразу.

- Иди в зал, найди Еву и скажи, что будешь работать тут. Она все объяснит и поможет найти дешевое жилье.

Полина стояла в дверях кухни, где все шкворчало, дымилось и пахло. За распахнутым в сквер окном зеленели кусты, на огромной сковороде поджаривались толстые, совершенно белые сосиски. Оценив Полину беглым внимательным взглядом, шеф больше не смотрел на нее. Он продолжал разговор, склонившись с вилками над огромной жаровней, извлеченной из духовки. Полину сразил аромат поджаренной с чесноком свинины. Рот наполнился слюной, она почувствовала голод впервые с того дня, когда произошла катастрофа с "Ониксом". Ей следовало уйти, разыскать некую Еву, но глаза не могли оторваться от ловких пухлых рук повара, разделывающего на ломти запеченую ножку.

- Да, красотка, меня будешь называть господин Юрген. - Он что-то ещё добавил очень быстро, Полине показалось, что в непонятном потоке слов мелькнуло знакомое "Катя".

Ева оказалась полной блондинкой химического происхождения. У корней ярко отбеленных, собранных на макушке пестрой резинкой волос пробивалась природная чернота. Круглое курносое лицо и голубые глаза были из тех, что нравятся мужчинам. Во всяком случае, так принято считать в подобных заведениях. Ева приветливо общалась со всеми посетителями и вела себя так, словно выросла с ними в одном детсаду. Она говорила по-немецки чуть лучше Риты, хотя уехала из Братиславы уже три года назад.

- Ты надолго сюда? - поинтересовалась Ева, выслушав Полину.

- Не знаю. Как пойдут дела... Мне негде жить.

- Понятно... Я снимаю комнату на двоих с одной девахой. Дыра, конечно, жуткая. Но недорого, близко отсюда и никто не надоедает с немецким "орднунгом". - Она подмигнула, кивнув на веснусчатого мужчину за барной стойкой. - Это мой дружок. Когда моя соседка работает - у неё выступления в ночном баре, Вашек приходит ко мне. Ты разумеешь? Но эта девушка, моя соседка, скоро уезжает, я могу взять тебя. Ты ведь тоже иногда будешь задерживаться до утра?

Полина пожала плечами:

- Извини, сейчас я плохо соображаю. У меня были сложности в России, умер отец. Я очень устала... Спасибо за предложение, но где жить пока?

- Пойдем, я познакомлю тебя с Катей, она все объяснит. Начнешь работать. А вечером пойдем вместе в пансионат. Фрау Кляча что-нибдь придумет. Ее так называют, это смешно. А вообще-то - фрау Кимски. Запомнила?

Полина кивнула.

Это был странный день: Москва - перелет - работа в ресторанчике, о существовании которого Полина никогда не подозревала. Оказывается, он все время стоял здесь. Так же жарились на кухне сосиски, тушилась капуста, взбивалось миксером пышное картофельное пюре и рекой лилось пиво. Полина нежилась в своей шоколадной ванне, выезжала с Глебом в рестораны, где ужин на одну персону стоил не менее ста баксов, она мечтала, умирала от горя - а здесь все так же блестели пивные кружки, цвели герани и конопатый Вашек отпускал каждому посетителю дежурную шутку. Он считался "юморным парнем", анекдоты вычитывал в иллюстрированных журналах, на все звонки, снимая трубку, откликался: "Привет, красотка!"

- Сюда все время звонят женщины? - удивилась Полина, наблюдавшая за окружающим.

- Юмор, - откликнулась Ева. - Он услышал этот прикол в каком-то американском фильме. Многие смеются. Я-то вообще немецких шуток не понимаю. Да и вообще многого другого тоже.

Несколько ночей Полина провела в какой-то бельевой комнате взнак особого расположения Клячи - костлявой, жилистой, очень некрасивой и зычной дамы. А потом перебралась к Еве, в узкую комнату-пенал с собственной душевой кабинкой. Полина оказалась покладистой соседкой. По первому же намеку типа: "Сегодня хороший вечер, не хочешь прогуляться?" она оставляла Еву полновластной хозяйкой комнаты. Хорошо, что свидания влюбленных, как правило, приходились на выходной день. Но прогулки до часу ночи Полине все равно удовольствия не доставляли.

Ее несложные обязанности в "Аисте" отнимали все силы. Вероятно, с непривычки. Явиться за час до открытия, вымыть двери и окна, и без того сверкавшие чистотой. Протереть столики и пол, расстелить скатерти и салфетки. Только эти процедуры могли бы превратиться в ад, не будь здесь все так идеально приспособлено для поддержания чистоты. Резиновые перчатки до локтей, десяток разных щеток и протирок для отдельных видов работы, резко пахнущие дешевой парфюмерией моющие средства упрощали дело.

Распоряжение мыть туалет поначалу привело Полину в шок. Она внутренне вспыхнула: "Это уж слишком! Поиграла в затюканную эмигрантку. Хватит!" И решила срочно связаться с Кириллом Сергеевичем. Но вечером пришлось-таки привести в порядок туалетную комнату. Пылавшая негодованием Полина не обнаружила в этом жутком месте вопиющих следов нечистоплотности. Даже переполненные пивом, мужчины умудрялись не мочиться мимо писсуара, никто не блевал в раковины и не размазывал фекалии по стенам. Мало того, дамы аккуратно складывали тампоны в специально отведенный для этого контейнер, не засоряя унитазов. "Другая цивилизация", - подумала Полина, сраженная привычной, обязательной аккуратностью простых немцев и подчинившихся общему правилу гигиены эмигрантов. В течение рабочего дня она должна была выполнять обязанности официантки, принимать заказы, приносить блюда, убирая грязную посуду.