Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

Как мы понимаем, издержки на производство монет являются весьма серьезным фактором, ограничивающим возможности развития денежного обращения. Речь идет о природных ресурсах, а они, как известно, имеют способность исчерпываться. Открывая новые земли, мы можем открыть и новые месторождения. Здесь самыми яркими примерами являются открытие серебряных рудников в Перу или золотая лихорадка в Америке. Но в любом случае рано или поздно добыча драгоценных металлов обходится все дороже.

Есть в истории экономики такое явление, как Великая ценовая депрессия [54]- Временные рамки ее устанавливают по-разному, лично я считаю правильным считать, что она продолжалась с 1873 года по начало Первой мировой войны. Подробнее я расскажу в конце курса. Суть не в этом.

Распространено мнение, что причиной депрессии являлся физический недостаток золота. Смотрите, бурный расцвет промышленности во всем мире, в том числе и масштабное железнодорожное строительство, совпали по времени с Калифорнийской золотой лихорадкой (4 тыс. тонн золота). А потом поток нового золота иссяк, созданная инфраструктура и промышленные мощности не могли окупиться. В результате падение цен, недостаток инвестиций и депрессия. В Америке того времени стала популярной идея биметаллизма. Это все хорошо известно.

Не буду сейчас обсуждать эту гипотезу, мы к ней вернемся позднее, но сам факт ее появления показателен. С точки зрения нашей концепции здесь есть здравое зерно. Увеличение денежного предложения способствует росту разделения труда, а когда приток денег останавливается, развитие прекращается и даже может произойти отскок [55].

Есть другой, противоположный пример.

В свое время был поставлен гигантский социальный эксперимент, который современниками оценивался скорее положительно (сегодня – неоднозначно): «афера Джона Лоу».

Лидия выпускала монеты из электрума, которые что-то стоили. Джон Лоу ввел бумажные деньги (практически нулевая стоимость производства) и создал пирамиду. В конечном счете она лопнула. Однако до этого во Франции наблюдалась невиданная активизация экономической жизни. Выпускались бумажные деньги, которые организовывали взаимодействие воспроизводственных контуров.

Тут вот какая проблема. Взаимодействие воспроизводственных контуров приносит экономический эффект (более эффективное использование ресурсов, углубление разделения труда). Но эффект, связанный с добавкой одной монеты в обращение, должен превышать издержки на производство монеты.

Бумажные деньги, практически бесплатные, не ограничивали возможность появления эффекта. Контуры начали взаимодействовать друг с другом. Французская экономика – а это была эпоха преимущественно натурального хозяйства – монетизировалась. У всех завелись деньги, все начали торговать друг с другом, резко вырос рынок, резко выросли поступления в казну (со сделок брались налоги).

Другое дело, что при этом возникает риск финансового пузыря. Тогда об этом никто не думал. Дело было новое, опыта еще не накопилось.

Чтобы поддержать пирамиду, Джон Лоу вложил все свои личные сбережения. Он был честный человек, в отличие от последующих поколений банкиров, и не заработал на этом ничего (наоборот, разорился). Лоу бежал в Австрию и принимал там посольства зарубежных государств, которые просили его повторить в их странах этот эксперимент. В частности, Джона Лоу приглашал к себе на службу Петр I.

Вот другая модель денег. Мы взяли ни с чем не связанные деньги, вбросили их, и процесс пошел! Вот доказательство того, что экономика действительно состоит из разных контуров. Как работают деньги? Они просто дают возможность эти контурам взаимодействовать. Чем дешевле деньги, тем более активное взаимодействие. Этот процесс, конечно, имеет свои границы. Мы уже сказали, что все подходит к границам, дальше мы пока не знаем, что происходит.

Собственно, с этим явлением достижения границы в глобальном смысле мы столкнулись только сегодня: мировая валюта охватила весь мир.

Процент – реальный или чисто денежный феномен.

Двинемся дальше. Для воспроизводственного контура существует набор внутренних пропорций «обмена» одних товаров на другие. И есть заданная извне пропорция, по которой один товар на другой можно обменять, хотя бы через склад, если есть монета. Мы также видели, что если P1/P2 > n1/n2, то нам выгодно продавать второй товар и покупать первый. В результате мы сможем повысить свой уровень благосостояния.

Чем больше соотношение Р1/Р2, тем больше мы заинтересованы в том, чтобы кто-то купил у нас второй товар за монету, потому что тем в большей мере мы можем повысить наше благосостояние.

Как только появляется монета, среди воспроизводственных контуров начинается дифференциация. Одни, у которых внутренние пропорции совпадают с внешними, ничего выиграть от использования денег не могут. Другие могут выиграть, еще кто-то выигрывает очень сильно. Настолько сильно, что он готов предоставить тому, кто предложит ему монету за его товар, премию за нее. Эта премия за монету и является процентом.

В экономической теории идет долгий и бесплодный спор о том, является ли процент чисто денежным феноменом или же он каким-то образом связан с реальным производством. В общем, мы видим, что правы и те, и другие, надо только отказаться от традиционных представлений об устройстве экономики.

Традиционное представление – что существует только реальный сектор, а деньги самостоятельного значения не имеют. Мы видим, что деньги появляются совершенно независимо от того, что мы называем реальным, производственным сектором. За появлением денег стоят свои мотивы. Реальный сектор начинает использовать деньги в своих интересах, никак не связанных с теми задачами, которые преследовало государство.

Денежная сфера и реальный сектор начинают взаимодействовать через общий предмет – монету, и в результате этого взаимодействия появляется процент. При этом мотивы развития денежного и реального секторов остаются различными, хотя между ними появляется все больше и больше взаимосвязей.

Вот на пересечении денежного и реального секторов и появляется процент.

Посмотрим на некоторые зависимости.

Когда денег в реальном секторе немного, то процент высок, потому что за деньгами охотятся те, кто может получить наибольшую выгоду от использования денег. Когда количество денег растет, и потребности высокоэффективных пользователей удовлетворены, в игру включаются менее эффективные. Но премия, которую они могут предложить за деньги, будет меньше. То есть процент будет падать. И так далее.

Итак, мы видим хорошо известную зависимость – с ростом денежного предложения процент снижается.

Эта зависимость описывает процент как денежный феномен.

Но на процент можно посмотреть и с другой стороны.

Вернемся к примеру индивидуальных производителей, которые делают и вино, и зерно. Кто из них наиболее заинтересован в том, чтобы участвовать в денежном обмене? Те, у кого производительность по одному из продуктов значительно выше, чем по другому (сравнительно с общими условиями). Что они делают, когда получают возможность обменивать свою