Vagina obscura. Анатомическое путешествие по женскому телу - Рэйчел Гросс

и координирующие работу фабрики яйцеклеток на всех стадиях их жизни: ожидания, роста, разрыва, умирания. Каждый раз, когда они выделяют яйцеклетку, им приходится залечивать кратер и начинать заново, зарабатывая новый шрам. Как сердце, они со временем закаляются.

К менопаузе эта динамичная деятельность по большей части прекращается. Вот почему для Тилли эти две миндалевидные железы – ключи к общему здоровью женщины, как пара канареек в угольной шахте женского старения. «Почему мы стареем?[368] – спрашивает Тилли. – У женщин этот процесс тесно связан с яичниками. И в отличие от большинства других тканей тела, яичники стареют намного раньше всего остального».

Понимание того, как стареют яичники, может стать ключом к замедлению процесса. Если бы можно было увеличить продолжительность жизни яичников, женщины могли бы вести более здоровый образ жизни после лучевой терапии и других методов лечения рака яичников. Возможно, они даже смогли бы предотвратить некоторые проблемы, связанные с менопаузой, включая остеопороз, сердечные заболевания и деменцию. Чтобы понять этот процесс, лаборатория Тилли сосредоточилась на яйцевом фолликуле, функциональной единице яичника, и на том, какие факторы приводят к его гибели. Яйцеклетки созревают и умирают на протяжении всей жизни, но Тилли обнаружил, что они увядают не случайным образом[369]. Их смерть запрограммирована генетически: каждый фолликул содержит генетический план собственного уничтожения[370].

«Моей лабораторией была смерть», – говорит он.

Если бы можно было взломать эту программу, думал он, то мы бы замедлили процесс старения, немного продлевая жизнь яйцеклеток, а следовательно, и яичников.

Начав свои эксперименты, он стал получать результаты, которые были… противоречивыми. В одном из них его научный сотрудник доктор Томоко Канеко-Таруи подвергала самок мышей химиотерапии, чтобы убить их яйцеклетки. Позже, исследуя их яичники, она обнаружила, что количество яйцеклеток резко сократилось. Но затем они начали расти снова. Так не должно было быть. Она снова повторила эксперимент со своим коллегой по постдокторантуре доктором Джошуа Джонсоном и получила тот же результат. Ученые проконсультировались с остальными сотрудниками лаборатории, пытаясь понять, не допустили ли они техническую ошибку. «Мы снова и снова получали странные результаты», – говорит Тилли.

Тогда Тилли представлял себе яичник в виде песочных часов, а каждый фолликул – в виде песчинки. Начиная еще с утробы матери, эти фолликулы потихоньку осыпаются на бесконечно долгом пути к смерти[371]. На двадцатой неделе беременности девочка-младенец, плавающая в матке, взбудоражена, а ее яичники наполнены всеми яйцеклетками, которые будут вырабатываться всю ее жизнь: 6–7 млн[372]. Более трех четвертей умирает еще до рождения. Каждый год до наступления половой зрелости умирает около 120 000. К тому времени, когда у нее начнутся первые месячные, останется от 300 000 до 400 000. В возрасте 45–55 лет у большинства женщин яйцеклетки заканчиваются. Их яичники закрываются, унося с собой большую часть необходимых гормонов. Песок в часах осыпается. Наступает менопауза.

Чтобы понять уровень смертности яйцеклеток, в лаборатории Тилли начали подсчитывать, сколько из них гибнет за определенный период, и сравнивать их с тем, сколько осталось в яичниках. По сути, они были бухгалтерами яичников. Но скорость гибели яйцеклеток и сроки отказа яичников не сходились. У взрослых мышей яйцеклетки действительно постоянно отмирали, но с поразительной скоростью: треть общего количества ооцитов каждые несколько дней[373]. Если экстраполировать этот показатель на людей, яйцеклетки женщины исчезнут ко времени, когда ей исполнится 25 или 30 лет. В течение полугода они повторяли эксперименты, используя разные протоколы и пытаясь понять, что пошло не так. Ничего не менялось.

«С цифрами не поспоришь, – говорит Тилли. – Фолликулы не появляются снова волшебным образом. Есть только один способ добиться этого: сделать их самим». Что-то раскручивало колпачок песочных часов и насыпало внутрь еще больше песка. И Тилли догадывался, что это было: стволовые клетки. Эти плюрипотентные клетки, которые, как уже было известно ученым, существуют в костном мозге, кровеносных сосудах и яичках, способны порождать специализированные взрослые клетки вроде клеток костной ткани и сперматозоидов. Могли ли в яичниках присутствовать стволовые клетки, производящие новые зародышевые клетки – яйцеклетки?

Снова взявшись за литературу, он понял, что не у всех животных есть система постепенного вырождения, как у женщин. Самки мух, птиц и рыб откладывают новые яйца почти каждый день. А самцы почти всех животных производят новую сперму; у мужчин вырабатывается более тысячи сперматозоидов с каждым вдохом[374]. С эволюционной точки зрения это имеет смысл: никому же не нужно, чтобы драгоценные зародышевые клетки десятилетиями сидели без дела, старели и повышали вероятность генетических мутаций[375]. «Это глупость. Просто глупость, честное слово, – говорит Тилли. – Почему природа предусмотрела такое отклонение только у млекопитающих и, скажем, самки получают ограниченный набор яйцеклеток при рождении? C точки зрения логики это лишено смысла».

Если он был прав, это меняло все, что знала наука о старении яичников. Мы начинаем и заканчиваем не всегда одинаково. Не исключено, что у женщин не просто заканчивались яйцеклетки[376]. Возможно, дело было в том, что их стволовые клетки слишком сильно повреждены и не способны полноценно работать, но можно заставить их вернуться к выполнению своих задач. «Раньше мы думали, что менопауза, как смерть и налоги, неизбежна. С этим ничего не поделать, – говорит Тилли. – Но, похоже, это не так».

Он сравнивает идею о том, что яичники смогут производить новые яйцеклетки, с идеей о том, чтобы мозг генерировал новые нейроны (речь об открытии в области неврологии, которое до 1990-х считалось нелепостью, а теперь признано научным фактом).

«Мне никогда не приходило в голову, что такое возможно, – говорит он, – пока мы не провели один эксперимент. И все изменилось». Тилли не суждено было произвести революцию яичников. Его путь в науку начался десятилетием ранее, когда он стоял по грудь в солоноватой замерзшей реке в разгар зимы. Это был 1984 год, и он только что получил степень бакалавра, став первым в своей рабочей семье обладателем диплома о высшем образовании. После этого он вернулся в свой родной город на берегу Джерси и начал строить доки вдоль реки, как и два его старших брата. В ту зиму деревянные сваи вытащило из доков льдом, и его задача состояла в том, чтобы сделать во льду бензопилой прорубь, пройти вброд и поставить их на место.

Стоя там на морозе, на пронизывающем ветру со снегом, он понял: это ужасно. «Знаете что? Я не хочу заниматься этим в 50–60 лет», – вспоминает он свои мысли. Ему пришлось снова пойти учиться.

Это оказалось не так-то просто. Тилли уже больше года назад окончил бакалавриат и никогда не бывал в лаборатории. Он не похож на типичного ученого: большой и крепкий,