У каждого свои недостатки. Часть 1 (СИ) - Гусина Дарья

— Подожди, — пробормотала я умоляюще, — мне нужно кое-что проверить.

Я метнулась в коридор и вниз по лестнице, выскочила на лужайку, пробежала расстояние до кромки леса и остановилась. Вот он. ЛЕС. Я так долго мечтала оказаться в настоящем лесу, живом, неиспорченном вмешательством человека, я даже играла в него в детстве. В турболете Кир рассказал, что эта часть Пальмиры почти необитаема. Местность здесь почти не терраформировалась, но лес уже давно принял (подвергнув жестокому отбору) земных «заселенцев», деревья и зверье, найдя всему свое применение. Километрах в трехстах на север есть автоматическая площадка для челноков и торс-маяк, но у Демидова свои средства связи в доме, особые, практически невидимые для спутников и средств локации. Дому три года.

Три последних года, по словам Кира, были для него самыми тяжелыми. Он не объяснил, почему.

Я ступила на лесную тропинку, затаив дыхание. Местное солнце, желтый карлик Пигмалион, поднималось все выше и уже касалось крон. Как зачарованная смотрела я на то, как с ветки на ветку перепархивает огромная сине-зеленая птица.

— Сэм!

Я пошла назад. На поляне перед домом стоял Кир:

— Сэм, не ходи туда в одиночестве. Это тебе не парк на Ферошии. Здесь можно заблудиться, а лесное зверье непугливое и малообразованное, ценность человеческую воспринимает лишь с гастрономической точки зрения, ты для него добыча, не более. Дождись, когда привезут Микки, и без него за поляну ни шагу.

Я нехотя кивнула. Мы вернулись в дом. Вместо кухни у Кира был небольшой уголок в столовой, где размещались холодильник, старомодная свч-печь, чайник, пара чашек, пара блюдечек и… одна огромная тарелка. Посуду полагалось мьггь, а пластиковые упаковки от еды быстрого приготовления отправлять в утилизатор.

Мы перекусили куриными котлетками с зеленым горошком, цветной капустой и каперсами, разогрев замороженные порции в печи.

— Куда ты так запихиваешься, Сэм? — недовольно спросил Кир. — Что у тебя за дикое выражение лица? О чем ты только что думал?

— О лесе, — призналась я. — Скорей бы привезли Микки. Мне не терпится прогуляться там на рассвете. Не смейся! Ты видел это с детства! А я только в фильмах!

— Не с детства, — поправил меня Кир. — До семнадцати лет я жил с родителями в одном захудалом местечке в системе… неважно, далеко отсюда, там в плане природы тоже негусто было. Я учился в закрытой школе.

— Да, Ольга мне рассказывала.

— А-а-а-а… Оля тебе кое-что передала.

— Что?

— Потом отдам. Если будешь хорошо себя вести. Вот что за выражение лица? О чем ты сейчас думаешь, а? — в глазах Кира была досада.

— О… медведях, — в этот раз я солгала. — В лесу водятся медведи?

— Водятся, — кивнул Кир. — Предугадывая твой следующий вопрос, скажу сразу: водку они не пьют и на балалайках не играют. Зато хорошо нюхают и быстро бегают. Поэтому в лес только с Микки. Или со мной.

— И что ты сделаешь против медведя? — удивилась я.

— Поговорю с ним по-нашему, по-русски, объясню ситуацию, в гости приглашу. Сэм не задавай глупых вопросов, я не хожу в лес без оружия. Ты поел? Через полчаса жду тебя в гостиной. Будем репетировать.

… — Послушай, что я придумал, — сказал Кир, щелкнув пальцами — в гостиной заиграла тихая приятная музыка. — Подойди ко мне.

Я подошла. Демидов медленно положил одну руку мне на талию, а в другую взял мою ладонь, шагнув поближе. Мы закружились по комнате. Кир вел меня очень легко и умело. Вид у него был отстраненный, задумчивый, это меня немного успокоило.

— Я позвоню Марго и попрошу ее о встрече в отеле. Вот она заходит, а там такие… мы, танцуем, тесно прижавшись друг к другу. Не слишком тесно?

— М-м-м-м… Нет, — сказала я. — Иначе не поверит.

— Я тоже так думаю. Она, конечно же, подойдет ближе, а я скажу: «Сэм, ты хорошо выглядишь сегодня. Ты выглядишь очень… сексуально». Пойдем наверх.

— Хорошо.

— Что хорошо? — Демидов остановился и заглянул мне под челку.

— Но мы же в отеле, там номера… с кроватями, все вполне логично. Я думаю, этого достаточно. Она поверит, а ты потом поговоришь с ней, как с тем медведем, объяснишь ситуацию. Главное, уговори ее не убивать меня. А что?! У нее был очень хищный вид на празднике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сэм, — Кир поджал губы. — Не обращай все в шутку. Ничего не хочешь мне сказать?

— Хочу. Хочу спросить… можно я пойду? Там какой-то шум, кажется, прилетел турболет доставки. Мне не терпится увидеть Микки.

— Разумеется, — процедил Демидов. — Иди. Но это несерьезно. Я о нашей репетиции сегодня. Следующая завтра утром. Думаю, мне нужно пересмотреть подход к ситуации, — это прозвучало угрожающе. — Я буду занят весь вечер. Не мешайся под ногами.

Мы с Микки дошли до небольшого водопада в чаще, взобрались на гору, с которой дом Кира был виден, как на ладони, встретили лису и нарвали цветов, от сока которых руки у меня покрылись красными пятнами.

В доме не было медицинской установки. По дороге домой я чесалась и обдумывала покаянную речь:

— Понимаешь, сначала все это казалось шуткой, потом мне очень захотелось получить «Монмартр». Потом я подумала: ну что за мартовский кот! А потом, когда я поняла, что ты не… кот, появилась Ольга. И бабушка твоя… я могу сколь угодно бравировать, но она права: я только все испорчу. Даже если ты не родной сын Демидовых, ты… из другого мира. Спасибо, что дал мне немного пожить в сказке, пусть даже чуть-чуть… страшной сказке. Если ты догадался… то, наверное, считаешь меня чокнутой извращенкой, которой не нужно внимание парней, разгуливающей в мужской одежде, притворяющейся мальчишкой. Это не так. Мои… мои чувства… к тебе… для тебя это — игра, а у меня все всерьез. Ты подсмеиваешься надо мной, а мне больно. Хочешь вызвать меня на откровенность, услышать мою историю… а я просто хочу, чтобы это закончилось. Лучше считай меня одной из… этих, чем очередным развлечением на стороне перед браком. Кстати, это довольно… подло по отношению к Ольге. И еще: я не верю, что Глеб…

Я зашла в гостиную. Демидов уже наклеил на стену тонкий голопроектор. По экрану скакали двое парней, лет семнадцати. Один был жилистый, чернявый, лохматый и очень смелый. Второй — светленький, полноватый, благодушный, словно медвежонок. Память прокручивалась. Глеб прыгал в реку с моста, Олег дремал в песке, закопавшись по плечи. Я увидела Кира — момент, когда он наклонился над водой и отразился в ней рябью. Долговязый подросток с кругами под глазами. Но взгляд тот же, цепкий, немного… горестный. В воспоминаниях Кира не было Ольги.

Но в конце цепочки кадров голопроектор опять выдал изображение девочки с глазами, похожими на спелые вишни.

— Я не верю… — пробормотал Кир, стоя ко мне спиной и глядя на экран. — Не сходится. Нужно звонить Ивану.

Иваном, насколько я успела выяснить, звали Гостя из Отдела. Я уже давно носила клипсу-переводчик в специальном кармашке на своей ложной груди — оказалось, что она работает и так. По экрану вновь поплыла вязь формул.

Помимо Микки прибывший утром турболет выкатил из своего трюма… летающую тарелку, размером с «парусный» челнок, и промышленного робота. Днем, когда я забежала в дом, чтобы перекусить, Демидов возился в гараже. (Моя мама всегда говорила, что самые счастливые и ненадоедливые мужчины обитают только в домах с гаражами). Насколько я смогла понять, Кир монтировал на летающий аппарат отдельно купленный им торс-двигатель, а тарелку сделали по его чертежам.

Блюдечки Чужих, по воспоминаниям немногих очевидцев, могли взлетать с места, парить и зависать в воздухе, «подхватывая» торс-поля прямо на планете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наши космические корабли при полной идентичности технологии такой способностью не обладают, им приходится прорываться на орбиту на ракетных двигателях или «парусах». Ученые и техники, разобравшие десятки тарелок на винтики, не понимают, как Чужим удавалось запускать торс-систему на поверхности планет, где поля были практически неуловимы. Что Кир пытается сделать? Зачем ему уменьшенная копия тарелки?