Лунная соната для бластера - Владимир Серебряков

Глава 8. Арета

Встали мы рано, под бешеное дребезжанье, которое сьюд Лаланда почему-то называл «звонком». Я зевал, рискуя вывихнуть челюсть, и мечтал о пиргипноле. Будем надеяться, что спокойное, размеренное житье у алиенистов пойдет на пользу моим суточным ритмам, потому что я вовсе не горю желанием подсесть на «качели» стимулятор-снотворное. Слава всем богам, что у нас на Луне нет хотя бы часовых поясов, так отравляющих жизнь бедным обитателям нормальных планет. Несмотря на то, что между Аретой и Городом изрядная разница по долготе — Арета градусов на двадцать восточнее (не говоря уже о том, что находится не в южном полушарии, а в северном, но это к разговору о часовых поясах не относится) — время в них отсчитывается одинаково. Причина тут в медленном вращении Луны — когда между рассветом и закатом проходит две недели, измерять время по солнцу как-то нелепо. Оттого циклы имеют для лунарей вторичное значение, а часы — что на Эртсайде, что на Фарсайде — ставятся по Гринвичу. Когда меня откомандировали повышать квалификацию в Санлосане, я дня три доводил своего гида до бешенства, покуда не сообразил перейти на местное время.

— Предлагаю не задерживаться в здешних гостеприимных куполах, — предложил я, — а побыстрее отправиться.

Перекусили мы взрывпакетами на станции.

— Почему эта гадость так называется? — полюбопытствовала Элис, слизывая с пальцев крошки.

— В них больше перца, чем биомассы, — объяснил я, дыша ртом. — Иначе дрожжевой привкус не отбить.

— Зря я поддалась на вашу провокацию, — буркнула девушка. — В невесомости меня точно стошнит…

Я уже начинал находить некоторую прелесть в своем положении гида. Всю дорогу до Ареты — то есть десять минут, капсулы мы ждали дольше — я объяснял своей спутнице, почему космическая болезнь — это вредная выдумка для особо внушаемых туристов. Я не встречал еще ни одного лунаря, которого тошнило бы в невесомости. Возможно, дело в нашем низком тяготении.

Курортный городок Арета состоял собой всего-то из пяти-шести куполов, оседлавших один из отрогов Лунных Апеннин. Зал ожидания на станции был накрыт бесшовным экраном, демонстрирующим окрестные пейзажи, и Элис смогла воочию убедиться, что ночью на Луне действительно смотреть нечего. По одну сторону простиралась угольно-черная равнина, похожая на смоляной океан, по другую — тот же океан вздымался волной, затмевавшей небо. Даже звезды видны были плохо из-за внутреннего освещения на вокзале. Только светились далеко в горах бледными пятнами слаломные трассы; их, само собой, на ночь подсвечивали прожекторами — не закрывать же, в самом деле, курорт на полмесяца!

— И куда нам теперь? — поинтересовалась Элис, оглядываясь.

— В гости, — ответил я. — На лыжах кататься пойдем завтра. Сегодня, боюсь, времени не хватит. Только… не окажете мне одну услугу?

Девушка вопросительно подняла брови.

— Вызовите рассылку свежих новостей! — взмолился я.

— А почему вы сами не можете?

— Не хочу светиться, — туманно объяснил я. Ну не растолковывать же, в самом деле, что даже такая малость требует проверки личного кода.

Новости меня разочаровали. На Чжэнь-сюань-син[18] отправилась крупная экспедиция Института прекурсологии[19] для исследования найденных в системе сооружений Предтеч[20]. Экспедицию сопровождает многочисленный отряд работников Службы[21], чтоб, в частности, пресечь возможные нарушения в работе местной администрации. В альфанской системе введен в строй внутренний лифт Гея-Антея — первое сооружение такого рода в Доминионе[22]. На Земле продолжаются попытки ограничить зону распространения арбора в Центральной Америке[23]; остров Гаити[24] полностью изолирован от мира до завершения естественного цикла болезни (понимай — пока зараженные не вымрут). Совет неприсоединившихся государств подал петицию в Верховный комиссариат Службы с требованием обеспечить справедливое распределение освободившихся в результате эпидемии территорий… Этот постинг я досматривать не стал. Трупоеды.

До алиенистского рега пришлось добираться пешком — транспортерных линий туда не проводили — и полтора часа блужданий по заросшим коридорам (кустарник по обочинам никто, как водится, не подстригал, а прохожих было недостаточно, чтобы постоянное шевеление заставило ветки расти куда-нибудь в другую сторону) отнюдь не улучшили мое настроение. А в сам рег я по привычке заходил с опаской — мало ли какая тварь на тебя кинется.

Элис алиенистские купола понравились. Она восхищенно утверждала, что тут «прямо как на Земле». Я не был с ней согласен — мои воспоминания о метрополии носили несколько иной характер — но высказываться не стал: ей все-таки виднее. Почти все три месяца, проведенные мной на Земле, я проторчал безвылазно в Санлосане, и, помимо местных достопримечательностей, запомнил только пугающе высокий потолок неба и сухое горячее марево над горизонтом. Даже хваленым земным дождем так и не смог насладиться: как-то раз с неба начали падать капли воды, крупные, как фасоль, но ударяясь о горячий силастик улиц, они тут же расходились быстро исчезающими пятнышками. Я ждал добрых полчаса, когда же, наконец, появятся лужи, но дождь прекратился, а луж все не было. Вот тогда я и плюнул на экзотику.

Нам, лунарям, еще повезло. Наши лифты не настолько загружены, чтобы не позволять нам иногда возвращаться в метрополию. Жителям той же альфанской системы или Новатерры, чтобы посетить родину предков, приходится копить всю жизнь и стоять в очереди до самой смерти. А ссыльным на Аверне не приходится ожидать и этого. В последние десятилетия Землю каждый год покидает сто, а то и сто пятьдесят миллионов человек, а возвращаются — единицы. Исход человечества из колыбели. Скоро в доменах будет жить больше народу, чем в метрополии. И то сказать — в радиусе пятнадцати парсек от Солнца лифтоносцы нашли сорок миров, пригодных для колонизации. Посылать корабли дальше бессмысленно — им потребуется человеческая жизнь, только чтобы добраться до окраин ойкумены. Нужно превратить централизованную систему лифт-связи в сетевую, посылать корабли-разведчики с окраин исследованного космоса, а для этого — рассредоточить население, разгрузить переполненную Землю.

Так появилась программа эмиграции. Так в учебниках пишут, что она так появилась. На самом деле первые лифты были запущены намного раньше, чем эта гениальная мысль зародилась в умах колониального начальства. Для того, чтобы теория Уилсона-Пенроуза претворилась в жизнь, потребовалось двадцать лет, и еще двадцать — для того, чтобы первый примитивный лифтоносец прибыл в систему альфы Центавра и обнаружил там не одну, а целых две пригодных к заселению планеты. На Земле в это время жило десять миллиардов человек.