Подающая надежды (СИ) - Кира Фомина

просушкой ладони от остатков перекиси, осторожно заклеил пять коротких ранок одним пластырем и приступил к другой руке.

Парень старался не обращать внимания на вдруг открывшуюся в магичке эмоциональность, по неуместной грубости девушки догадавшись, что ей попросту неприятно кому-то показывать себя реальную, но всё-таки неоднократно поднял глаза на её лицо, изучая перемену чувств, хотя быстро одёргивал себя и возвращался к ожидающей под носом задаче. Завершив обработку ран вторым пластырем, Тхэ выпрямился и, посмотрев на Нику уже сверху вниз, произнёс с фальшивой бесчувственностью:

— Это расплата за то, что заставил тебя мёрзнуть и нервничать в обездвижении. За последний урок представил, как ты сдерживала себя, чтобы не убить меня прямо там же — не смог оставить твоё благодушие просто так. Теперь можешь идти.

Дома хотела откусить себе язык, пустить коту под хвост только что законченную помощником работу, снова надавив ногтями на травмированную кожу ладоней, грубо заткнуть свой рот рукой, лишь бы сдержать в себе то, что, в итоге, всё же удержать за зубами не смогла:

— Спасибо, — хрипло выдохнула она, не глядя помощнику в глаза. — И, это, прости, что измывалась над тобой… характер такой. Не могу пойти против него.

— Всё нормально, — Прасет махнул рукой, покрутившись на пятках из стороны в сторону. Нике этот жест показался неловким, словно он переживал, что обидел её, но после она подумала, что это было обычное наваждение и забыла.

На выходе из школы россиянка вспомнила о старых друзьях и поспешила зайти в мессенджер, написав всем, кому было не лень писать. Изменив маршрут с такого желанного после тяжёлого дня общежития на скамейки подле фонтана, она начала закидывать групповой чат голосовыми сообщениями, в красках рассказывая ребятам о проведённых в новой школе днях, но упуская при этом некоторые особенно важные и яркие детали. Так прошло несколько часов, и лишь с приходом полной темноты, что в Таиланде начиналась с шести вечера, она вернулась в реальность и, попрощавшись со всеми приятелями, направилась в свою квартиру.

***

Новая ночь оказалась не легче предыдущей. Очевидно, что после стольких сложностей, что встретили Доминику в первые же дни учёбы, далеко не каждый организм смог бы продолжить работу без кардинальных изменений или сильных повреждений для тела и разума. Множество кошмаров на протяжении нескольких часов заставляли девушку из раза в раз в ужасе вскакивать на кровати, жадно глотая ртом воздух, чувствуя, как гадкий холодный ливнем стекает по коже и ощущая тремор в руках каждый раз, как в ужасе распахивались глаза. Непрекращающийся поток мыслей со временем и вовсе перекрыл сну доступ к сознанию Ники, не давал ему занять законное место в распорядке дня, заставлял сердце больно сжиматься, а дыхание учащаться, как после длительного забега на время.

Для чего я вообще нахожусь в этой школе? Чего от меня хотят? Хотят как-то использовать? Сделать рабыней?!

Существа здесь… Они все что-то недоговаривают. Кто-то из них — или все вместе — строят против меня козни!

Мне все враги. Все желают моей смерти. Мне угрожали в письмах не один раз, и я не могу наверняка знать, существа какой страны делали это. А если среди них были тайцы?

Роившиеся в голове, вгрызающиеся в подсознание пугающие предположения вводили в дрожь, доводили до истерики, приходилось заглушать себя закусыванием угла одеяла, что неприятно скрипело на зубах и почти не помогало скрыть истеричные завывания. Руки можно было выжимать подобно мокрой тряпке, перед глазами плясали странные искры от напряжения, голова кружилась, паника затмевала собой окружающие звуки. Вспомнились кадры одного из сотни своих страшных снов на новом месте: перед маленькой Домой возвышалась её мама, такая молодая и весёлая, тянула к дочери руку, а глаза всё озарялись нежностью. Женщина потрепала дочь по щеке и наказала быть сильной, не бояться и не становиться подвластной окружающей местности и магам, что изначально не вызывали доверия.

«Господи, да я с ума схожу! Это же явные признаки! Даже мама, где бы она ни находилась, меня уже предупреждать начала! — Заглушил воспоминание нервный крик в себя. — Не могло же такое состояние у меня появиться из-за акклиматизации, ей Богу, а?»

Раздумья, постепенно заполнившие весь мозг, стало до того невозможно в себе хранить, что пришлось разлепить заплаканные глаза, дрожащими руками достать из-под подушки телефон, скачать приложение для записей — своеобразный дневник — и изложить туда все мысли и идеи, что не давали покоя, закрыв к нему доступ паролем.

Было около трёх часов ночи, когда магичка настолько устала от угнетающих всё нутро размышлений, что, сев на постели, в темноте нащупала толстовку Прасета, которую специально повесила на спинку стула, чтобы не забыть отдать в стирку и быстро накинула её на себя, кутаясь с головой. Почти бесшумно приготовив в толстой кружке тёплый чай с мятой и ромашкой, девушка вышла на улицу, намереваясь собраться с силами в сладком одиночестве в приятной компании стрекочущих кузнечиков и тихого шелеста листьев.

Пройдя чуть глубже в рощу, что граничила с общежитием, она нашла уединённую беседку, о которой Пхат упомянул при их первой встрече. Эту беседку, казалось, не посещали уже несколько лет, что сыграло темничке на руку и та, умиротворённо улыбнувшись, присела на резную скамью из натурального светлого дерева, опёршись спиной о толстую вертикальную балку, расслаблено отхлебнув мягкий расслабляющий напиток. Но недолго удалось ей наслаждаться приятными уху звуками природы, прогоняя из головы ненужные мысли — спустя всего десять минут со стороны фонтана послышался опасливый шёпот, привлёкший её внимание. Общались неизвестные на французском, а потому распознать слова далось ей с невероятным трудом.

«Учитывая ещё и то, что знаю я на нём от силы пару слов, — подумав немного, россиянка решила записать диалог на диктофон: мало ли, вдруг она неожиданно застала мировой заговор? — Вряд ли, конечно, но запись лишней не будет точно!»

Так прошло некоторое время, за которое девушка удачно оставалась в одной бездвижной позе, а потому неизвестные, думалось, даже и не заподозрили о возможной подставе в виде подслушивания их беседы какими-либо полуночными существами и, закончив, благополучно разошлись в разные стороны, а Галицкая как ни в чём небывало продолжила хлебать чай и думать о своём, глядя в глубь деревьев.

Но умиротворение вновь не присутствовало в её жизни больше десяти минут. Пока Доминика с пустой головой делала очередной глоток чая, слушая шёпот листьев и отгоняла до глупого смешные философские мысли, приходящие в голову, позади себя она краем уха уловила тихий сонный голос, который безошибочно распознала по выраженности