Хозяин бабочек (ЛП) - Олейник Тата

Но я все-таки неплохо посражался, считаю. Если честно, мне даже понравилось. Вот сейчас разберемся с Хохеном — и буду качаться на своих уровнях с утра до вечера, благо, кажется, основной принцип игры своим классом я понял. Бегать от противника и пакостить ему по мере сил на расстоянии.

За всеми этими мыслями я пропрыгал кочек сто, не меньше, после чего словил дебафф усталости на пять минут. Присел на коряжку, чтобы быстрее восстановиться, и только тут заметил, что по соседней условной дорожке из топлых кочек движется что-то довольно большое, пятнистое, с немалым количеством ног. Сперва я дернулся, слетев с коряги, но потом, всмотревшись внимательнее, облегченно выдохнул.

Это был почтовый паук. Во всяком случае, почтовая сумка, тащившаяся за ним на длинном ремне, явно на это намекала. Интересно, а письма внутри нее не промокают? Хотя о чем я, это же в действительности и не сумка вовсе, сплошная видимость, по сути — что-то типа портала, насколько я понимаю принцип здешней почтовой работы.

— Эй, погодите! — крикнул я.

Паук притормозил и развернулся ко мне всем телом.

— Здравствуйте! — кричал я, барахтаясь по болоту. — Задержитесь, пожалуйста, мне письмо нужно послать!

Паук дождался, пока я доберусь до него, и неприветливо ответил:

— Прием и выдача корреспонденции производится на стационарном пункте приема и выдачи корреспонденции.

После трансильвийских голубей таосаньскими пауками меня было не напугать.

— Стационарный пункт выдачи приема корреспонденции, — строго сказал я, — определяется наличием на этом пункте почтового служащего.

— Ну, допустим, — сказал паук. — Но здесь нет никакого пункта.

— Формально свойства предмета определяют суть предмета. Если почтовый служащий стоит своими конечностями вот на этой ветке, то разве эта ветка…эээ… не приобретает функции пункта приема и выдачи корреспонденции?

— Слушай, отвали, а? — сказал паук.

— Примите у меня письмо, и я отвалю. Только мне еще его написать надо, у вас найдется же бумага и чернила? И перо.

— Откуда я перо возьму, я тебе птичка что-ли?

Он порылся в сумке и достал бумагу — прозрачную, похоже, рисовую. Вместо привычного пузырька с чернилами моему взгляду предстала коробочка с брусочком черной туши, рядом с тушью лежала короткая кисть.

— Грамотный? Сам писать будешь?

Я посмотрел на свои руки, попытался вытереть их о штаны, но стало только хуже.

— Нет, давайте я лучше продиктую.

Приняв письмо и медяки в уплату почтовых сборов, паук сделал попытку удрать.

— Подождите, — заволновался я. — Я уверен, мне прямо сейчас придет ответ.

— У меня маршрут, — ответил паук, — по которому мне и надлежит следовать. А если ты собираешься и дальше препятствовать работе почтового служащего…

— Нет-нет, ни в коем случае! Я страшно уважаю работу почтовых служащих. Без вас этот мир плохо бы себя, я уверен, чувствовал. А вы в Пандар, да? Неужели там из-за войны что-то случилось с кем-то из ваших коллег?

— Ничего ни с кем из моих коллег случиться не может, работа почты защищена законами мироздания.

Я вспомнил подпаленный хвост нашего замкового голубя, но спорить не стал.

— Обычная сдача вахты по причине отпуска, — добавил паук и опять засобирался сделать ноги, все восемь, так что пришлось встать у него на пути.

— Погодите, я хочу… хочу купить газету. Огласите весь список из имеющихся изданий.

Паук с отвращением посмотрел на меня.

— Свежей прессы нет.

— А если несвежая? Мне подойдет любая, даже самая тухлая!

— Есть «Сведения из Иномирья».

— Хорошо!

— Шесть золотых, — с ехидством добавил почтовый служащий.

— Почему так дорого? Впрочем, ладно, давайте «Сведения».

С лутом мне достались и семь золотых с медяшками, так что я опять мог позволить себе бессмысленные траты. Вообще это надо ухитриться сорить деньгами посреди болота… Принимая газету, я облегченно выдохнул, увидев на панели сигнал входящих сообщений. И только приняв письмо, сообразил, что мучить насекомое, — или кто они там, пауки вроде вовсе не насекомые? — было совершенно необязательно. У меня же теперь есть свой почтовый ящик! Вот я склеротик!

— И бумагу! И тушь! И кисть! Мне еще нужно купить у вас стопку бумаги, тушь и кисть!

Паук расплылся в довольной улыбке, выставив наружу четыре немаленьких кривых клыка.

— А вот торговля письменными принадлежностями может происходить только на территории населенных пунктов, потому что она непременно должна облагаться локальным налогом. Обойдешься без бумаги!

И резво припустил по болоту, так и не дав мне хотя бы продиктовать Еве ответ. Удивительно неприятные создания все-таки работают на почте вне зависимости от количества ног и крыльев.

«Мы сами рядом с болотом. Добирайся до сухого места и разводи костер. Засечем тебя с дерева и найдем. Почему именно с тобой все время что-то приключается?»

Почему-почему, бормотал я. Между прочим, прошлой ночью упал в яму Лукась, а не я. Я уж так, с ним за компанию. Можно подумать, я хотел влипнуть в это болото. Но кого тут когда интересовало, чего я хочу!

Лишь где-то через час жижа под ногами сменилась сперва густой мокрой травой, а потом вполне себе твердью, и, уткнувшись в группу подозрительно мохнатых деревьев, я решил, что с болотом мы покончили. Ободрав волокнистые лохмы со стволов, набрав сухих и ломких гигантских листьев и присовокупив к этому полусгнивший пенек, развел костер. Какой ни жалкой была получившаяся тощая струйка белесого дыма, свою функцию она выполнила. Уже через полчаса я услышал приветственное улюлюканье Акимыча.

— Ничего себе, как тебя швырнуло! Не, я тоже полетал, но недолго, почти сразу рожей в баобаб вписался или что тут у них еще растет. А Лукася на верхушку того же баобаба закинуло, ты бы слышал, как он там орал!

— А что с лошадью случилось и с телегой? С чего нас так раскидало-то?

— Да это тигр, кажется, панику на нее такую повесил, что она под конец чуть ли не летала уже. Ева говорит, это мы случайно в какой-то квест неправильно вписались без начала и конца, вот и понеслись вверх тормашками. Типа, говорит, осторожнее надо быть с незнакомыми квестами, бродящими ночью по дороге. А то мы такие «о, телега! о, лошадка!» и, развесив уши, садимся куда ни попадя, как последние лохи!

— Ничего подобного я не говорила, — сказала Ева. — Но да, мы повели себя неосторожно. С другой стороны, цель достигнута: Пандар у нас за спиной, а перед нами — горы Зеленого тигра.

— Где это они перед нами? — удивился я.

— Ты что, слепой? — Ева указала на юг, куда-то в небо. Я уже хотел сказать, что, видимо, слепой, потому что гор никаких не вижу, но тут словно воздух сгустился перед глазами, одаривая взгляд одновременно и резкостью, и пониманием, и я неожиданно увидел, что бело-прозрачное облако, занимающее чуть не треть неба, это вовсе не облако, а огромная гора, странно белая и почти прозрачная от окутывающей ее дымки. Больше похожа на какое-то гигантское небесное тело на фантастическом небе далекой планеты, чем на нормальную гору, даже смотреть жутковато. А на самой верхотуре две острые вершины — точно как настороженные уши.

— Ох, ничего ж себе! А почему такая белая, она целиком из снега, что ли?

— Да нет, просто оптический эффект. Откуда здесь снежные горы, мы же почти в центре Таосань. Хотя наверху, в монастыре, наверное, холодно — такая высота!

— И что же, нам вот на это — лезть⁈

— Сперва нам до «этого» хорошо бы дойти. Если за два дня доберемся до подножья — уже будем большие молодцы. Места тут неспокойные, война все-таки, да и здешняя живность нам совершенно не по зубам. Я видела тут зайчик скакал, сто сорокового уровня зайчик. Хорошо, что нас не заметил.

Невзирая на все опасения Евы, путь до горы оказался легким и даже почти приятным, если не считать одного обстоятельства. То и дело на зеленой и широкой лесной тропе, словно специально проложенной для удобства пеших путников, нам встречались разорванные тела свежеубитых существ: гигантские обезьяны с откушенными головами, огромный, увенчанный ветвистыми рогами олень со свирепым взглядом уже мертвых красных глаз и вспоротым брюхом, черная пантера, лежащая в луже еще не остывшей блестящей алой крови. Эти жуткие находки изрядно портили нам и настроение, и аппетит. Впрочем, что до аппетита, то, не исключено, нам просто очень надоели бананы. Связки желтых, неприлично огромных бананов буквально преследовали нас. Невысокие деревца с широкими листьями сгибались, вывешивая на дорогу гроздья размером с Акимыча. На привале мы пытались жарить и запекать приторные плоды — все какое-то разнообразие.