Первое кругосветное путешествие на велосипеде. Книга первая. От Сан-Франциско до Тегерана. - Томас Стивенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы передвигались в таком же темпе, исключая полуденный перерыв, с шести часов утра и до того времени, когда комары начинают делать жизнь запоздалых путников особенно интересной. Когда мы въехали в Шаренград, мы устроились там в единственном гастхаусе. Наша спальня расположена на первом этаже, и это единственный этаж, которым на самом деле может похвастаться гастхаус, и мы вполне можем либо засыпать, либо не засыпать, уж, как получится. Из общественний комнаты, которая прилегает к нашей, доносится нестройный хор местных пьяниц. Тут Игали вновь оказывается полезным, он настоятельно просит их прекратить и прекратить немедленно. Доброжелательно настроенные крестьяне, несмотря на вино, которое они выпили, перестают петь и становятся тихими и осмотрительными, уважая желания двух незнакомцев с чудесными машинами. Мы теперь завели порядок брать наши велосипеды в спальню с нами по ночам, иначе каждая правая рука во всей деревне была бы занята щипанием «гуммиластика», наших шин и педалей, вращением педалей, ощупыванием спиц, рамы и вилки, критическое изучение и комментирование каждой видимой части механизма. Кроме того, необычный вид такого большого количества «серебра» сильно возбуждает простых жителей. То, что никелированные части велосипеда это именно серебро, они даже не подвергают сомнению и тайно пытаются отодрать немного, чтобы купить себе выходное пальто. По их представлениям, у среднестатистического англичанина велосипед может быть только из чистого серебра. В их языке, видимо, нет слова эквивалинтного нашему «миллионер», но они с успехом использую «инглантер», как наиболее подходящее. Пока мы утром умываемся, нетерпеливые лица смотрят в окна нашей спальни и шопот голосов, обсуждающих нас и наши велосипеды приветствуют наше пробуждение. Они вторгаются в нашу частную жизнь несмотря на бесцеремонное обхождение с ними Игали, всякий раз, когда он с ними пересекается.
Многие жители этой части Славонии являются хорватами - людьми, которые известны своей любовью к нарядам. И, когда, в это солнечное воскресное утро, мы проезжаем по их деревням, толпы крестьянства, собравшиеся вокруг нас во всей красоте своей лучшей одежды, действительно выглядят ярче и живописнее всего того, что до сих пор встречалось. Мужская одежда покрыта плетением и шелковой вышивкой там, где считается красивым, и, по мнению хорватов, это значит почти везде. Девушки и женщины наряжены в самые яркие цвета. Кажется, что те, которые показывают самые яркие оттенки и самые большие контрасты, судя по всему, считают, что они неотразимы. Многие из хорватских крестьян красивые, крепкие парни. В деревнях попадаются очень красивые женщины - женщины с большими, мечтательными глазами и лицами с выражением томности, которая говорит о том, что их владелицы олицетворяют мягкость. Игали более восприимчив к женским чарам, чем я и, естественно, выказывает решительную склонность задерживаться в этих благословенных красотой деревнях дольше, чем это необходимо. И когда одна темноглазая девица за другой собирается вокруг нас, я предпочитаю заниматься мелким ремонтом и чисткой велосипеда.
Если бы на улицах Лондона сел летательный аппарат и оттуда вышел человек, то кокни (лондонец из низов) и то не был бы в таком неподражаемом изумлении, которое мы видим на лицах хорватских селян, когда спешиваемся и входим в их среду.
Этим днем мой велосипед стал поводом к инцеденту, первому после незначительного в Лембахе, в Австрии. Приближается крестьянка с загарелым лицом и маленькая девочка. Они ведут маленьгоко мохнатого пони, запряженного в четырехколесную повозку с корзинкой. Их скромный на вид конь не выдает никаких признаков беспокойства, но как только я собираюсь обогнать его, он резко, внезапно сворачивает направо, почти переворачивая транспортное средство, и без лишних слов бросается вниз со значительной насыпи и несется по полю. Старушка отважно держится за поводья и в конце концов снова выводит беглеца на дорогу, не повредив ничего, кроме кукурузы. Однако он мог бы закончиться гораздо менее удовлетворительно, и этот инцидент иллюстрирует один из возможных источников проблем для велосипедиста, путешествующего в одиночку по странам, где люди не понимают и не могут понять положение велосипедиста. Ситуация, конечно, обострилась бы в деревне, где, не говоря на местном языке, я не мог бы ничего сказать в свою защиту. Эти люди здесь, если не мудры как змеи, по крайней мере безвредны как голуби. Но в случае, если велосипед напугал возницу и вызвал побег с неприятным продолжением в виде сломанных конечностей или травмированной лошади, они едва ли знали, что делать в связи с вышеизложенным, поскольку у них не было бы прецедента для решения вопроса, и, в отсутствие какого-либо разумного правила, они могут прийти к выводу, что нужно отомстить велосипеду. В таком случае, правомерно ли было бы использовать свой пистолет для защиты велосипеда?
Таковы думы, в которые я впадаю, откидываясь под раскидистым тутовым деревом, ожидая, когда Игали догонит меня. Он пообещал мне, что сегодня я увижу славонский национальный танец, и теперь на расстоянии видна деревня. В дунайской деревне Хамениц остановка на час решает дать мне обещанную возможность стать свидетелем танца на его родине. Это новое и интересное зрелище. Около ста молодых красивых девиц одеты в наряды, которые никто другой, кроме хорватских и славонских крестьян, никогда не надевает - молодые люди украшены лентами и вышивкой, а у девушек волосы переплетаются с обилием живых цветов в дополнение к этому, их костюмы всех возможных оттенков. Сформировав большое кольцо, танцоры распределились таким образом, что чередуются парни и девушки, молодые люди вытягиваются и соединяют свои руки перед девушками, а последние соединяют руки позади своих партнеров. Стальные струны тамборики оживленно режут воздух, а танцоры делают оживленные па ногами в такт музыке и при этом совершают движение по кругу. Все быстрее играют тамборики, все быстрее движутся танцоры стараясь успеть за музыкой. По мере того, как веселье переходит в быстрые и яростные сцены, шляпы юношей сбиваются в бойкую позу на бок, а лица носителей приобретают безрассудный, покрасневший вид, как мужчины, наполовину опьяненного, а яркие глаза и сияющие
