Они делали плохие вещи - Лорен А. Форри

в Эдинбурге раньше, но потом — нет. Мы пили кофе и ели сладости в маленьком кафе прямо у замка, а на земле лежал тончайший слой снега, его как раз хватало, чтобы все выглядело волшебно, и это было так красиво, почти как в Европе, а папа сказал, что если я буду очень хорошо учиться, то, может быть, в следующем году они с мамой возьмут нас на Новый год в Париж.

На слове «волшебно» из глаз Элли полились слезы, и поток слов прервался. Мэв не хотелось смотреть на нее. Она не виновата в том, что Элли тоскует по дому, да и вообще она была не в том настроении, чтобы кого бы то ни было утешать.

Не говоря уже о том, что Элли без конца плакала, не только в этот момент. Мэв тоже иногда плакала, но никто об этом не знал, потому что она держала это в секрете, как и положено. Запиралась ночью в своей комнате и рыдала в подушку, чтобы заглушить плач. Когда же плакала Элли, все это знали, точнее, сама Элли обязательно давала всем знать, и они собирались вокруг нее, обнимали и говорили, что все будет хорошо. Когда плакала Мэв, никто и не догадывался, а когда она вытирала слезы и, почистив зубы, выходила в кухню, кто-нибудь обязательно сообщал ей, что она выглядит как полное дерьмо.

Мэв засунула чистые носки в ящик комода, надеясь, что Элли поймет намек, но сопение и хныканье продолжались.

— Забудь о печенье, — сказала Мэв.

Бог с ним. Оно стоит всего 25 пенсов.

Мэв заглянула в пластиковый контейнер, где у нее хранились продукты, не нуждавшиеся в холодильнике. От этих стервятников по-другому не убережешь. Теперь там остались только банка печеных бобов и наполовину съеденная пачка зачерствевших печенек.

— Какого черта, Элли? Где моя еда?

Элли прижимала «Орео» к груди, словно защищала младенца, по щекам у нее текли слезы.

Мэв протиснулась мимо нее и вышла в коридор. Элли позвала ее, но она не остановилась. Пол в комнате Элли был завален пустыми упаковками из-под от продуктов.

— Ты сказала, что только что вернулась.

Элли смотрела себе под ноги.

— Как давно ты здесь?

Нижняя губа Элли дрожала.

— Господи, да что с тобой? У тебя какой-то психический срыв?

— В университете есть консультанты, ты знаешь, — голос Элли опустился до шепота. — Но они вернутся только завтра.

Внизу открылась и закрылась входная дверь. По одному только звуку шагов обе поняли, кто это.

— Эй? Есть кто дома? Черт, здесь жарко как в аду. Холлис, если ты забыл убавить термостат, я за это платить не собираюсь!

— Не говори ему, что я здесь. Прошу тебя, не говори, — залепетала Элли.

Мэв закусила щеку. Какая разница, узнает Оливер или нет? Было бы здорово посмотреть, как малявка Элли будет выкручиваться. Пусть сама справляется с неловкими ситуациями, а не использует кого-то другого в качестве буфера. Но потом она увидела глаза Элли, и в них отразилась та же паника, какую Мэв увидела в собственных глазах, когда проснулась в Новый год в чужой постели, в чужом доме.

— Э-эй!

— Иди в мою комнату.

Элли ушла, и Мэв перехватила Оливера у лестницы.

Он подстригся и приобрел новый дизайнерский пиджак, который обтягивал его во всех нужных местах.

Мэв натянула рукава на пальцы.

— Привет!

— Я так и знал, что здесь кто-то есть. Что это за идиотская сауна?

— Когда я вошла в дом, было очень холодно, и я подумала, что он прогреется быстрее, если я включу отопление на полную мощность.

— Ну и жарищу ты устроила.

— Извини. Сейчас все исправлю.

Она поспешила вниз, чтобы отрегулировать термостат, а Оливер потрусил вслед за ней.

— Кто-нибудь еще вернулся?

— Пока только мы!

Мэв засмеялась от волнения, но ее смех прозвучал так, будто она флиртует. И почему она всегда ставит себя в неловкое положение?

Она кашлянула и попыталась исправить свою оплошность.

— Холлис должен вот-вот появиться. А Лорна, скорее всего, вернется только завтра. У нее занятия начинаются на день позже.

— Лорны нет? Отлично! — Оливер снял пиджак и бросил его на кожаное кресло. — Идеальная ночь для вечеринки.

Мэв последовала за ним в кухню.

— Вечеринки? Сегодня? Но все устанут с дороги.

— У меня найдется кое-что для поднятия настроения. О, отлично! — Оливер погладил ее новый чайник, а потом налил в него воду. Несколько капель пролились на стенки и оставили следы на нержавеющей стали.

— Нам не нужна вечеринка!

Он опустил чайник на пластиковую подставку и щелкнул выключателем.

— Нам? Я не думал, что здесь есть кто-то еще.

— Никого нет. Я имела в виду себя и Каллума. И Лорну. Я, и Каллум, и Лорна, мы разговаривали раньше. По телефону, в разное время. Я сказала, что ты предложишь устроить вечеринку, а мы бы не хотели. Никто из нас не хочет.

— Ты и Каллум, да? Какая ты проказница, Мэв. Не думал, что он в твоем вкусе.

Оливер сунул палец в сахарницу, потом облизал его.

— Как твоя мать? — спросила Мэв.

Улыбка сползла с его лица, и он нацелился мокрым пальцем прямо ей в глаза. Мэв дернулась, но с места не сошла.

— Ты все знаешь о моей матери, черт бы тебя побрал.

Жаль, что он не ударил ее. Выбил бы из нее привезенный позор.

— Я знаю то, что прочитала в газете. Мы с тобой живем не так далеко друг от друга.

В этот момент снова открылась и закрылась входная дверь. Каллум, повесив чехол с камерой на грудь, с трудом протаскивал громоздкий чемодан через дверной проем. Мэв поспешила к нему, словно он был рыцарем, пришедшим ее спасти. Когда Каллум увидел ее, выражение его лица прояснилось.

— Привет, Мэв.

— Привет! Помнишь, о чем мы говорили на днях? По телефону? О вечеринках? — Стоя спиной к Оливеру, она подмигнула, намекая, чтобы он ей подыграл.

— М-м-м… о вечеринках, это когда?

— Ну, о том, чтобы не устраивать вечеринок. Здесь. Вообще. По крайней мере, в течение двух месяцев. — И одними губами добавила, улыбаясь: — Пожалуйста.

Каллум кивнул:

— А, да, точно. Да. Никаких вечеринок. Два месяца. Да, это была отличная идея. Я целиком и полностью за.

Он посмотрел через плечо Мэв:

— Ты тоже за это, правда, Оливер?

Оливер презрительно повел глазами и, громко топая, направился к лестнице.

— Ничтожество, — пробормотал он, направляясь в свою комнату.

Как только он скрылся из виду, Мэв расслабилась и пожала Каллуму руку:

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Казалось, он хотел продолжить, но Мэв уже вернулась в кухню.

— Завариваешь