Джихад. Экспансия и закат исламизма - Жиль Кепель

В 80-е годы ключевой фигурой среди тех, кого позднее будут называть «афганскими арабами», стал палестинский профессор Абдаллах Аззам. Принадлежа к «Братьям-мусульманам», он стал связующим звеном между этим движением и саудовско-ваххабитскими кругами и обеспечил идеологическую взаимосвязь между афганской и палестинской проблемами. Его интеллектуальные усилия помогли вписать дело Палестины в исламскую перспективу, когда в декабре 1987 года вспыхнуло восстание на оккупированных территориях — интифада. Наконец, он был главным современным глашатаем джихада, популяризировавшим концепцию вооруженной борьбы, которую в 90-е годы разовьют самые радикальные активисты, в том числе крайние из них — алжирская Вооруженная исламская группа (ВИГ).

Родившийся в 1941 году на севере Палестины, близ города Дженина, Абдаллах Аззам[120] изучал шариат в Дамаске в 1959–1966 годах. Там он в восемнадцатилетнем возрасте примкнул к «Братьям-мусульманам» и в 1960 году стал их представителем в Сирийском университете. Участник арабо-израильской войны 1967 года, он был одним из немногих исламистов, ввязавшихся в вооруженную борьбу против еврейского государства, в то время как палестинские «Братья» предпочитали политической активности благотворительную и социальную деятельность. В 1970 году, в год «черного сентября» ООП в Иордании, Аззам порвал с руководством этой организации,[121] поставив ей в вину, что все силы она направила на борьбу с королем Хусейном, вместо того чтобы обратить их против Израиля. Продолжая учебу в Аль-Азхаре, где в 1973 году он получил степень доктора наук, Аззам становится преподавателем шариата в Иорданском университете, занимаясь молодежным сектором «Братьев-мусульман». Через несколько лет, изгнанный из университета,[122] он перебрался на жительство в саудовский город Джидда, где получил должность преподавателя в местном университете имени короля Абд аль-Азиза. Среди его учеников был юный Усама бен Ладен, которому судьба сулила большое будущее. В то же время Аззам установил контакты с Всемирной исламской лигой, в которой возглавил образовательный сектор. Если верить «житию» Аззама, составленному после его убийства, в 1980 году в Мекке он встретил афганских паломников и, взволнованный их рассказами, «почувствовал, что делом, которое он так долго искал, должно стать дело афганского народа» — эта формулировка тем более примечательна, что, будучи палестинцем, наш герой оказался привержен тому, что считалось главным общеарабским делом. На рубеже 80-х годов последнее утратило свою привлекательность, особенно в глазах исламистского активиста: именно участие в благочестивом джихаде на стороне афганцев позволило ему переосмыслить борьбу палестинцев с точки зрения этой перспективы. По другим сведениям, Аззам был направлен в Исламабад Всемирной исламской лигой для преподавания в частично финансировавшемся ею Международном исламском университете,[123] открытом в 1980 году и находившемся под контролем «Братьев-мусульман». В 1984 году он поселился в Пешаваре, а в 1985 году принял участие в создании Исламского координационного совета, который объединил десятка два арабских «исламских гуманитарных» организаций,[124] помогавших афганскому сопротивлению под эгидой саудовской и кувейтской Организаций Красного Полумесяца — главных источников арабской помощи сопротивлению, достигавшей 600 млн долларов в год. Аззам являлся доверенным партнером для саудовского истеблишмента и, в силу своего авторитета, оказывал сильное влияние на не слишком предсказуемых «джихадистов», которые начали прибывать из стран Ближнего Востока в середине 80-х годов. Для приема, обучения и организации этих людей он создал в 1984 году Бюро обслуживания моджахедов.[125] В декабре того же года появился первый номер возглавлявшегося им журнала «Аль-Джихад». Выходивший на арабском языке, он продавался за доллары и за саудовские реалы, воспевая поддержку афганского дела в арабском мире. Наряду с новостями с фронтов, в журнале публиковались идеологические тексты и передовицы Абдаллаха Аз-зама. Эти статьи будут объединены в сборники для распространения по всему арабоязычному миру, затем часть материалов появится на английском и местных языках и составит основу для интернет-сайта, который будет популяризировать идеи их автора в международном исламистском движении.[126]

Для Абдаллаха Аззама в первую очередь было важно показать, что джихад в Афганистане является обязанностью (фард айн) каждого мусульманина. Эта тема была даже вынесена в заголовок самой известной его брошюры под названием «Защищать землю мусульман — важнейший долг каждого». В ней автор ссылался на авторитет восьми улемов, вынесших фетвы на сей счет, среди которых — будущий муфтий Саудовской Аравии шейх Бен Баз и другие ваххабиты, а также «Братья-мусульмане», такие как сириец Сайд Хавва или египтянин Салах Абу Исмаил. Все они считали, что каждый мусульманин обязан принять в джихаде моральное (би н-нафс) и финансовое (би ль-маль) участие.[127] «Если враг вступил на земли мусульман, джихад, по согласному мнению докторов права, комментаторов [священных текстов] и хранителей традиции [тех, кто собирал высказывания и сведения о деяниях Пророка], становится личной обязанностью».[128] В этом Абдаллах Аззам выступил против тех, кто считал джихад лишь «коллективной обязанностью» мусульман («фард кифайя»), перекладывая ответственность на политическое руководство, отговаривая мусульман от отправки в Афганистан и заявляя, что «сегодня лучше учиться, чем делать джихад».[129]

Итак, все правоверные были обязаны морально или финансово участвовать в афганском джихаде, чтобы не впасть в великий грех,[130] и каждый мусульманин, чувствовавший себя способным сделать это, имел право участвовать в джихаде с оружием в руках, не испрашивая на то разрешения ни у кого, «даже у повелителя правоверных, если таковой имеется».[131] Тем более, afortiori, «безбожные» правители некоторых мусульманских стран не имели никакого права препятствовать этому. И Афганистан — это лишь первый пример исламской территории, узурпированной неверными, отвоевать которую с помощью джихада было священным долгом: «Эта обязанность не исчезнет вместе с победой в Афганистане, джихад будет оставаться личным долгом каждого мусульманина, пока мы не вернем все земли, ранее бывшие мусульманскими, чтобы ислам воцарился там вновь: перед нами — Палестина, Бухара, Ливан, Чад, Эритрея, Сомали, Филиппины, Бирма, Южный Йемен, Ташкент, Андалусия…».[132] «Наше сегодняшнее присутствие в Афганистане, которое есть не что иное, как исполнение долга джихада и проявление нашей любви к сражениям, не означает, что мы забыли о Палестине. Палестина — это наше бьющееся сердце, она важнее Афганистана в нашей душе, в нашем сердце, в наших чувствах, нашей вере».[133]

Эти слова Абдаллаха Аззама вписывались в традицию исламского учения о джихаде в том виде, в каком она была разработана в Средневековье, в частности, авторами ханбалитской школы, особенно Ибн Таймийей, которого Аззам цитировал очень часто. Высказывания Аззама были новы не по своему содержанию, но по контексту, в котором звучали. Многие современные исламистские авторы и до него призывали к джихаду, но то была всего лишь риторика, поскольку не существовало организованной массы правоверных, чтобы претворить этот лозунг в жизнь. Джихад за освобождение Иерусалима, например, служил лишь религиозным прикрытием состояния войны с Израилем. Арабские государства региона и ООП в еще меньшей степени использовали джихад в зависимости от национальных или политических императивов времени, не сопровождавшихся, вплоть до начала интифады в декабре 1987 года, каким-либо народным восстанием. Напротив, деятельность Аззама разворачивалась в совершенно другом контексте, поскольку за тем, что он проповедовал, непременно следовало практическое воплощение. Он непосредственно обращался к участникам добровольческого движения, прибывавшим со всех концов исламского мира, в основном из арабских стран (их численность, по разным оценкам, составляла от 8 до 25 тысяч человек).[134] Все они действовали по собственной воле, получали оружие и проходили военную подготовку в тренировочных лагерях. Аззам пользовался большой популярностью: был постоянно окружен людьми, его часто видели в компании шейха Омара Абдель Рахмана, который с 1985 года часто наведывался в Пешавар. Шейх произносил зажигательные речи перед арабскими добровольцами, проповедовал джихад с поощрения ЦРУ и саудовских дипломатов.[135]

В действительности арабы, судя по всему, мало участвовали в боях против Красной Армии.[136] Их основная военная деятельность развернулась после ухода советских войск в феврале 1989 года, и ее оценка была неоднозначной. В марте во время осады Джалалабада арабский контингент проявил чудеса воинской доблести, порубив на куски его защитников — «безбожников», пленных афганцев, что вызвало потрясение в рядах афганских моджахедов.[137] Для джихадистов-интернационалистов поездка в Пешавар была возможностью почувствовать свою причастность к происходившим событиям, обжиться в рядах исламистов, а затем и получить закалку в более экстремистской среде, чем у своих саудовских крестников. В середине 80-х годов организовывались «джихад-туры» для молодых богатых саудовцев, которые проводили несколько недель в летнем лагере с вылазкой на сопредельную афганскую территорию и фотографированием на поле боя. Им приходилось встречаться там с представителями европейских гуманитарных организаций, к которым они питали сильную антипатию. В Афганистан на несколько недель джихада посылались и молодые исламистские активисты из стран Востока, Магриба, и даже «бёры» французских предместий.[138] Целью этих командировок являлось приобщение молодежи к священному делу, воспитание у нее воинского духа. Молодые люди возвращались домой в ореоле приобретенного опыта ведения джихада, готовые к борьбе против собственного безбожного руководства.[139] Отношение властей к ним нельзя было назвать восторженным. Некоторые из этих стажеров уже подвергались у себя на родине тюремному заключению (как многие египетские исламисты, осужденные после убийства Садата в октябре 1981 года и освобожденные в 1984 году после отбытия наказания). Вот эти обстрелянные в боях бойцы и начали скапливаться в окрестностях близ Пешавара. Их пребывание там облегчалось симпатией, испытываемой к ним некоторыми арабскими благодетелями, в то время как государства, в которых они были осуждены, не без удовлетворения взирали на их убытие подальше, в горы Афганистана. Будучи образованными людьми, иногда владевшими английским языком и умевшими пользоваться компьютером, они привлекали внимание пакистанских и американских разведывательных служб. Молодой Усама бен Ладен, отпрыск семейства строительных магнатов, известных в Саудовской Аравии и странах Залива, стал символической фигурой «джихадиста» из саудовского сераля. Его религиозное усердие не доставляло хлопот ни монархии, с которой он поддерживал деловые отношения, ни американским спецслужбам, для которых этот молодой человек из хорошей семьи был союзником в борьбе против коммунизма.