Апофеоз убийцы - Ярослав Гончар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я понимаю, учитель, – превозмогая боль, он поднялся и сделал короткий поклон. – Буду работать ещё усерднее!
И снова и снова звучали удары дерева о дерево во дворе додзё, прерываемые лишь раздражёнными выкриками сенсея.
Эта ночь, как и десятки, а может, и сотни предыдущих, а он уже давно сбился со счета, проходила беспокойно, безумно ныли отбитые кости и ссадины. Как бы он ни старался, с какой интенсивностью ни тренировался, но учитель каждый раз оказывался быстрее. Его удары словно возникали из ниоткуда, поражая самые незащищённые места. Но ещё страшнее оказался голод, неумолимо затягивающий в глубину безумия, вырывая остатки человеческого. Повседневный рацион был достаточно мал, чтобы чувство голода постоянно напоминало о себе, и он уже почти смирился с этим, но в этот раз пищи не давали уже трое суток, и вкупе с тяжёлыми тренировками, он стал замечать, что теряет рассудок. Другой бы на его месте уже сдался и покинул додзё, но только не он, огромная сила воли и бесконечная гордость не позволяли проявить даже каплю жалости к себе, заставляя подниматься и двигаться к своей цели.
С другой стороны сёдзи забрезжил свет, быстро приближающийся к его комнате. Как только створки сдвинулись, в проёме появилась стройная женская фигура помощницы сенсея, державшая в руке большой фонарь с лучиной. Ничего не говоря, она поманила рукой, приглашая следовать за собой. Он с трудом поднялся, превозмогая боль, и заковылял следом, стараясь не отставать. Как только они вышли на улицу, женщина поклонилась и быстро исчезла в доме, забрав с собой фонарь.
Посреди двора, освещённого лунным светом, перед небольшим столиком с палочками сидел сенсей и, казалось, никого не замечал. Какое-то время ничего не происходило, и он уже начал гадать, что такого может ждать учитель от своего полуживого ученика. По его подсчётам, прошла не одна минута, пока сенсей не указал рукой напротив себя, по другую сторону стола. Стараясь не показывать мучавшую боль, он подошёл и медленно опустился, приняв традиционную японскую позу. И, оказалось, что ушибы коленей были неверно оценены и заныли с такой силой, что на лице проступила испарина, которую уж точно не мог не заметить сенсей, никак не поменявший выражения лица. Ровно в центре стола стояла небольшая чашка с рисовыми комочками и небольшой рыбой, источающая манящий аромат, усиленный бесконечным голодом. Забыв о боли, он думал только об этой тарелке с самой вкусной пищей на планете, и всё, что мог сейчас желать, – это наброситься на неё и опустошить в долю секунды. Только огромным усилием воли удалось смирить это безумное желание.
– Твоё тело слабо, – тихо произнёс сенсей, глядя ему в глаза. – Твой дух велик, но управлять телом он не может, будто вас двое. Ты должен победить свои инстинкты и заставить разум взять верх над всем своим естеством.
– Как это сделать? – превозмогая комок в горле, выдавил он.
– Подчинив инстинкты настолько, чтобы управлять ими, оставив разум не затуманенным желаниями тела, – учитель перевёл взгляд на миску с едой. – Ты хочешь есть?
– Очень, – челюсть задёргалась, и рот моментально заполнился слюной.
– Возьми. Поешь этой сочной рыбы и прекрасного риса, – смягчая голос, предложил сенсей.
Он буквально бросился к миске и уже почти схватил её, как мощный удар и резкая боль отбросили его назад. Боли уже не было, вырвавшееся наружу безумие заглушило все чувства, резко бросая его вперед. Но быстрый выпад в колени снова опрокинул его на спину.
– Я вижу скорость вкупе с желанием выжить! Но где же контроль?! – сенсей бросил тренировочную катану ему на грудь. – Возьми и отними! Иначе сдохнешь от голода!
Схватив оружие, он сделал резкий выпад в ноги, но тут же получил удар в живот, сбивший дыхание. Боли не было, только голод. Отпрыгнув назад, он посмотрел в глаза учителю, холодные, лишённые каких-либо эмоций глаза убийцы. И тут внезапно пришло спокойствие, будто весь организм сделался таким лёгким и податливым. Чувства начали уступать место равновесию, словно останавливая течение времени. Он парил вне пространства и времени, чувствуя только глаза соперника, стоявшего стеной перед заветной целью, уже неважно какой, но такой важной. Не понимая, как долго пребывает в таком состоянии, и видя застывшего на том же месте сенсея, он прыгнул…
Выходя из дверей лифта, человек в сером костюме проследовал по направлению к одной единственной двери в этой части этажа, которую неустанно охраняли двое. По тому, как они располагались, как была подогнана чёрная форма и как держали оружие, сразу стало понятно, что это профессионалы. Возможно, бывшие морские пехотинцы или рейнджеры. После продолжительной службы в спецвойсках он мог безошибочно определить, насколько хорошо или плохо подготовлены бойцы, да и положение, в котором находился господин, вынуждало ожидать чего-то подобного. «Элитные наёмники! Значит, дело совсем плохо, если такой силы человек установил себе охрану. Раньше они только сопровождали в поездках». Проведя обязательную процедуру досмотра, один из бойцов открыл дверь, пропуская его внутрь.
В центре помещения размещался т-образный стол цвета венге, по обеим сторонам которого, словно тараканьи ноги, располагались чёрные кресла, а во главе, будто глаза, красовались два больших монитора и подставка для ручек. Серые стены и приглушённый свет подчеркивали аскетичность комнаты, ведь кроме стола и кресел никакой мебели больше не было. У огромного, во всю противоположную стену, окна спиной к нему стоял высокий человек в кимоно какого-то коричнево-синего цвета.
– Ты опоздал, – спокойно сказал он.
– Прошу прощения, господин. Возникли неотложные дела, – виновато ответил человек в сером костюме.
– Ты решил их? – вопрос прозвучал всё тем же тоном.
– Да, – чувствуя себя неуютно рядом с этим человеком, утвердительно ответил он. – Я весь в вашем распоряжении.
– Скажи мне, Николай, как так вышло, что у полиции появилась вся наша бухгалтерия и двенадцатое решение совета?
На лбу появилась испарина. «Как он узнал о взломе серверов? Я же сказал этому дураку держать язык за зубами! Вот дерьмо, всё-таки открыл свой рот. Никому нельзя доверять!» Он пытался подобрать слова, но всё более нарастающий страх не позволял сформировать более-менее осмысленную речь. Еще никогда Николай так никого не боялся, даже когда он оказался в окружении отпетых головорезов в одной
