Восхождение денег - Ниал Фергюсон

“Временным работникам, – заключал автор отчета, – не на что жаловаться… Так их приняли бы разве что мифические добрые самаритяне”26. Добрые викторианцы же к концу века призадумались: обитатели дна, казалось им, заслуживают лучшей жизни. В землю упали первые семена нового, радикального подхода к риску, и именно из них годы спустя взошла идея “государства всеобщего благоденствия”. Государственная система довела до логического завершения концепцию экономии от масштаба – отныне каждый гражданин прибывал в этот мир защищенным и оставался таковым до последнего вздоха.

Две сцены из жизни лондонских работных домов (1902). Женщины щиплют паклю, выбирая из старых пеньковых канатов волокна, которые затем пригодятся при строительстве кораблей.

Социальное государство – британская затея, уверены мы. Мы также привыкли думать, что изобрели его социалисты, ну или по крайней мере люди либеральных убеждений. Как бы не так! Первыми начали страховать свое здоровье в обязательном порядке и получать пособия по старости немцы, а британцы последовали их примеру более двадцати лет спустя. Левые политики были совершенно ни при чем, и это еще мягко сказано. В 1880 году Отто фон Бисмарк признался: принимая закон о социальном страховании, он желал “наделить огромные массы неимущих правом на пенсию и таким образом сделать из них добропорядочных консерваторов”. По мнению железного Отто, “человек с пенсией разительно отличается от своего собрата без оной… им куда легче управлять”. Бисмарк открыто признавал, что идея эта – идея “государственного социализма! Все вместе мы должны протянуть руку помощи неимущим”. Только не думайте, что он страдал человеколюбием. “Каждый, кто поднимет эту политику на свое знамя, – замечал канцлер, – будет обласкан властью”27. В 1908 году министр финансов Великобритании Дэвид Ллойд Джордж, представитель Либеральной партии, наконец-таки ввел скромные пособия для тех нуждающихся, кому за семьдесят. Закон о государственном страховании вступил в силу в 1911-м. Сторонник левых взглядов, Ллойд Джордж, как и Бисмарк, понимал, что вновь обретшие право голоса граждане с удовольствием вернут своему благодетелю долг – бюллетенем с галочкой в нужном месте. А бедняки многочисленнее богачей. Чтобы сбалансировать прохудившийся из-за пенсионных расходов бюджет 1909 года, министр поднял прямые налоги и очень гордился результатом: бюджет вошел в историю как “народный”.

Дитя политиков, социальное государство мужало на полях сражений Первой мировой войны. В те годы правительство обнаруживало свое присутствие в прежде неизведанных сферах жизни общества. Немецкие подлодки с немецкой обязательностью отправляли на дно тонны английских товаров – всего по меньшей мере 7 759 000 длинных тонн, – и никакие частные страховщики совладать с этим не смогли бы. Тем более что еще в 1898 году типовой договор страхования от Lloyd's был изменен и уже не покрывал “последствий военных действий и иных боевых столкновений” (нововведения содержались в так называемой секции “КЗА” – “кроме захвата и ареста”). Кто-то подсуетился и вычеркнул этот пункт из своего договора, однако война пустила на дно не только подлодки, но и страховки28. Американское правительство только что не национализировало торговое судоходство29, не отставали и другие, позволив страховым компаниям – вот сюрприз! – списать все потери в 1914–1918 годах на войну30. А когда война кончилась, тысячи и тысячи выживших потекли на родину, и уже в 1920 году в Британии действовала программа страхования по безработице31. В годы Второй мировой ситуация повторилась. Социальное законодательство в его британском варианте существенно расширилось в соответствии с рекомендациями межведомственной комиссии по социальному страхованию и сопутствующим услугам: в 1942 году эксперты под председательством экономиста Уильяма Бевериджа предложили начать широкое наступление на “нужду, болезни, невежество, запустение и праздность” посредством разнообразных государственных инициатив. Выступая по радио в марте 1943-го, Черчилль уточнил, о чем именно шла речь: “обязательное всеобщее страхование всех классов от всех напастей с пеленок и до могилы”, упразднение безработицы как таковой благодаря политике государства, призванной “придерживать экономическое развитие или подстегивать его, смотря по обстоятельствам”, “увеличение доли государства в экономике и выход его на первые роли”, постройка доступного жилья, реформы государственного образования, увеличение объема предоставляемых услуг в сфере здравоохранения и помощи гражданам32.

Государственное страхование вводилось не только в целях повышения равенства в обществе. Во-первых, государство смело пошло бы туда, куда частные фирмы идти поостереглись. Во-вторых, всеобщее, а зачастую и принудительное участие в страховании позволяло обойтись без дорогостоящей рекламы и кампаний по сбыту. В-третьих, как заметил один знаток дела в 1930-х, “чем больше людей участвует, тем надежнее основание для вывода о средних статистических показателях”33. Если короче – страхование, как никакая другая отрасль экономики, выигрывала с ростом масштаба, а раз так, то почему бы не довести эту мысль до конца? Доклад Бевериджа получил единодушное одобрение не только на родине, но и во всем мире – вот почему и по сей день на каждом социальном государстве нам мерещится ярлык “сделано в Британии”.

Мужская трапеза в работном доме в Мэрилебоне. В отличие от обитателей дома, стены излучают уверенность в справедливости Бога и его доброте.

Первой же по-настоящему великой державой всеобщего благоденствия стала вовсе не Британия, а Япония. Опыт японского социального государства наглядно демонстрирует, сколь тесно сплетены понятия социального государства и государства агрессивного.

Катастрофа за катастрофой накатывали на японские берега в первой половине XX столетия. Кошмарной силы землетрясение обрушилось 1 сентября 1923 года на регион Канто, опустошив города Токио и Иокогама. С землей сровнялись более 128 тысяч домов, еще столько же превратились в развалины, 900 построек унесло море, к тому же беда пришла не одна: начавшиеся вскоре пожары поглотили еще примерно 450 тысяч домов34. Японский народ был защищен, или так ему казалось, – еле-еле вставшая на ноги отрасль с 1879 года развивалась очень бурно и к началу мировой войны вырвалась в авангард местной экономики; страховали от разгула водной стихии, смерти, пожаров, призыва в армию, дорожных происшествий и краж – японцы могли выбирать из тринадцати различных договоров и идти за ними в любую из более чем тридцати компаний. Только в год землетрясения, к примеру, жизнь островитян была застрахована на 699 634 000 иен (328 миллионов долларов), то есть в среднем по 1280 иен (600 долларов) на человека35. И все бы ничего, вот только ущерб составил около 4,6 миллиарда долларов. Еще через шесть лет Великая депрессия поставила сельские районы страны на грань голодной смерти (в сельском хозяйстве тогда было занято 70 % населения, и 70 % этих работников, то есть фактически половина японцев, обрабатывали в среднем по полтора акра земли)36. В 1937-м страна начала дорогостоящую и, как потом выяснилось, бестолковую войну с Китаем. Как будто этого было мало, в декабре 1941 года Япония вступила в борьбу с экономическим гигантом того времени, Соединенными Штатами, за что потом дорого заплатили обитатели Хиросимы и Нагасаки. Проваленная попытка стать империей обошлась Японии в три миллиона жизней, а заодно американские бомбардировщики камня на камне не оставили от местного фондового рынка. Согласно подготовленному в США Отчету о стратегических бомбардировках, в более чем 60 японских городах было уничтожено от 40 % зданий в зоне застройки; 2,5 миллиона домов исчезли, выбросив на улицу 8,3 миллиона человек37. Уцелеть, отделаться легкими ушибами удалось лишь Киото, бывшей столице империи, воплотившей в себе дух довоенной Японии с ее старомодными деревянными особнячками, частично дожившими и до наших дней. Просторные, хрупкие конструкции с раздвижными дверями и бумажными ширмами, изящными балками и соломенными циновками – понятно, почему японские дома и города становились такой легкой добычей для голодного огня.

Япония и другие воюющие державы твердо усвоили полученный урок: в нашем безумном мире полагаться на частные страховые компании – верный признак безумия. (Даже в США федеральное правительство в лице специально созданной для этого корпорации приняло на себя 90 % рисков, связанных с ущербом от войны, и здорово заработало – по той простой причине, что американская земля ничуть от войны не пострадала38.) Железной воли и дисциплины не хватало, чтобы застраховать людей от налета американских военно-воздушных сил. Решение напрашивалось – почти во всем мире риск по сути национализировали, передав в ведение правительств. Японцы приступили к проектированию своей системы в 1949 году, и консультативный совет по социальному страхованию охотно признавал свой долг перед британцами. Активный поборник идеи всеобщего страхования Бундзи Кондо уверял, что пришло время “Бевериджа для Японии”39. В действительности японцы оставили своего британского вдохновителя далеко позади. Целью реформы, говорилось в докладе консультативного совета,