Войны былинных лет - Валентин Леженда

— Хорошо, отец, — кивнул Ясно Солнышко, — поднимай горынычеплан… — Он повернулся к Шмальчуку: — Командуй, Богданыч, в конце концов, это ведь твой удел.

Гетман благодарно кивнул и тут же приказал своим казакам готовиться к выступлению за ворота Киева.

С минуту на минуту должна была начаться осада города.

Всеволод спустился вниз и пошел по городской площади, где уже стоял готовый к немедленному отлету горынычеплан.

Кормовые стрельцы при появлении князюшки звонко щелкнули каблуками, вытянувшись в струнку.

Иван Тимофеевич занял место у руля

Воздушная ладья вздрогнула, стремительно набирая высоту. Горыныч с самого утра пребывал в состоянии постоянного бодрствования, за чем следили зоркие трюмовые.

— Левша остался командовать мортирами, — сообщал Всеволоду оружейный затейник, вращая штурвал, — он-то и станет производить обстрел позиций противника.

— Но как же мы будем с ним переговариваться? — удивился Ясно Солнышко, вглядываясь в удаляющийся град Киев.

— Очень просто. — Отец Муромца указал на стоящую у капитанского мостика клеть. — Я буду посылать Левше ручных барабашек.

Горынычеплан сделал над Киевом полный круг, после чего полетел прямо в гущу бушующего сражения.

Вновь разложив дозорную трубу, Всеволод внимательно вглядывался в ряды сражающихся. И как же он удивился, когда узрел среди остатков по-прежнему сопротивляющейся армии Кукольного Мастера вовсю орудующего молотом Кондратия. .

Навий богатырь валил врагов направо и налево, видно, только сейчас войдя во вкус битвы. Ясно Солнышко отчетливо видел, как от удара волшебного молота легко перевернулась тяжелая «сколопендра», нелепо дергая в воздухе механическими суставчатыми лапами.

— Вижу первую огневую точку! — нервно сообщил Ясно Солнышко, вращая ручки настроек «дозорной трубы».

Застопорив штурвал, Иван Тимофеевич поспешно свесился за борт и тоже разглядел железную башню с несколькими подвижными скорострельными орудиями.

Выхватив из клети невидимого барабашку, отец Муромца нашептал ему координаты цели и с силой зашвырнул в сторону Киева.

Через несколько минут на месте плюющейся огнем башни расцвел огромный алый цветок.

— Осталось еще три! — весело сообщил князюшке оружейный затейник, круто разворачивая корабль.

Воздушный эскорт Бабок-ежек у летающей ладьи на этот раз отсутствовал. Магическую защиту горынычеплана осуществлял сидевший в трюме рядом с Горынычем старый бывалый ведун по имени Прохор.

Пока что ни один снаряд и ни одна огненная пчела не смогли добраться до нагло шныряющего в небе воздушного корабля.

Отважные русичи успели навести мортиры еще на две огневые точки врага, прежде чем в них таки попали. То ли Прохор устал, здорово измотавшись за день, то ли уж слишком мощный залп угодил в воздушный корабль, так или иначе подбитый горынычеплан тяжело пошел к земле.

Всеволод не успел ничего предпринять, когда летающая ладья с треском врезалась в землю.

Ясно Солнышко с силой подбросило в воздух и крепко треснуло оземь, но глубокий снег спас князюшку, иначе не собрать бы ему костей.

Последним, что запомнил, теряя сознание, Всеволод, был радостно ревущий невредимый Горыныч, обретший наконец долгожданную свободу.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Осада Киева

Вырубился Ясно Сонышко, к счастью, ненадолго.

Придя в себя, он поднялся с земли и, отряхнув одежку, осоловело огляделся.

Вокруг шла битва.

Враги все ближе и ближе подбирались к огрызающемуся пушечным огнем Киеву.

Воздушная ладья лежала рядом, зарывшись в землю широким деревянным носом. Крылья летающего корабля подломились и теперь висели по бокам жалкими рваными клочьями. Никого из летной команды видно не было.

Всеволод осторожно забрался на перекошенный борт горынычеплана. Слава Велесу, изувеченных тел он нигде не обнаружил. Вот и на этот раз пощадила матушка-земля своих защитников.

По всей видимости, вся команда вместе с Иваном Тимофеевичем снялась с места крушения и двинулась обратно к спасительному граду Киеву. Наверняка они искали в этом месиве князя, но Ясно Солнышко при падении здорово присыпало снегом, посему он так и остался лежать незамеченным невдалеке от рухнувшего корабля.

Что делать и как поступить в такой безнадежной ситуации?

Над головой то и дело свистели огненные пчелы, рвались снаряды. Выступившие из-за стен осаждаемого града защитники насмерть рубились с врагом.

Пригнувшись, Всеволод побежал к Киеву.

Бежать оказалось непросто. Горизонт застилал черный клубящийся дым, во многих местах земля была основательно изрыта огромными ямами. Кое-где князю приходилось ползком преодолевать завалы из покореженной вражьей машинерии.

От постоянного грохота Всеволод маленько оглох.

В одном месте он чуть не свалился в огромную дымящуюся яму, куда недавно упала подбитая железная «гарпия». Но князюшку очень вовремя подцепила чья-то могучая рука, вытаскивая из ямы, на дне которой что-то яростно горело.

Ясно Солнышко обернулся.

Рядом с ним стоял улыбающийся до ушей Кондратий с любимым молотом на плече.

— Здорово, князь! — ухмыльнулся навий богатырь. — Что, погулять, вижу, вышел? Не лучший, знаешь ли, ты выбрал момент.

— Как там наши? — закашлявшись, хрипло спросил Всеволод.

— Пока держатся, — ответил Кондратий, покусывая губу. — Хотя, скажу тебе честно, плохо дело, князь. Армия невиданная к Киеву идет, я даже не берусь сказать, сколько там воинов. Одним словом, тьма-тьмущая. Казаки, конечно, молодцы, да и седорусы и русские витязи отлично бьются, но силы их уже на исходе.

— Послушай, — князь нервно огладил перепачканный сажей кафтан, — ты случайно не видел здесь маленький отряд русичей?

— Это те, что с грохнувшейся ладьи?

— Ну да, так ты их видел?

— Вестимо, что видел! — кивнул Кондратий. — Ох, они и ругались, наверное, до самого града Киева слышно было. Любо такую брань послушать.

На сердце у Ясна Солнышка немного полегчало.

— Ну и что теперь будет? Что-думаешь, Кондратий?

— Ясное дело, что будет, — грустно вздохнул навий богатырь, — осадят аспиды Киев, как пить дать осадят, это уже сейчас ясно.

— Ладненько. — Всеволод поправил съехавший набок ратный шлем. — Пойду я, спасибо, что помог. Город-то хоть в этой стороне, а то ни лешего из-за гари не видно?

— Верно идешь, князь! — подтвердил Кондратий. — Только ямы смотри обходи, сверзишься вниз, сам ни за что не выберешься.

И они расстались.

Каждый зашагал в свою сторону, Ясно Солнышко к Киеву, ну а навий богатырь направился туда, где громче всего рвались снаряды. Что ему эти все взрывы, он-то ведь, в отличие от русичей, неуязвим.

«Значит, все-таки проигрываем, — невесело размышлял Всеволод, медленно, но верно пробираясь между холмами изрытой земли. — Что ж, этого следовало ожидать. Куда уж нам тягаться с этакой силищей. Их ведь во сто крат больше чем нас. Жаль, конечно. Проморгали Русь-матушку».

Князь и сам не заметил, каким макаром перед ним возник большой черный «паук» с блестящим жирным брюхом. Видимо, опасный боевой механизм вынырнул из клубящегося черного тумана, стелющегося над перепаханной землей.

«И как это он только уцелел?» — успел подумать Ясно Солнышко, прежде чем «паук» встал на задние лапы и плюнул в русича ослепительно ярким пламенем.

Всеволод инстинктивно взмахнул руками, закрывая лицо, но еще раньше сработал оберег с частичкой земли родного удела.

Из висящего на груди мешочка вырвался синий язык призрачного огня. За какой-то миг он превратился в широкий светящийся щит, вобравший в себя смертоносный заряд паучьего яда.

В несколько прыжков князь достиг приготовившегося к повторному выстрелу «паука» и, выхватив меч, вонзил клинок прямо в отвратительное блестящее брюхо.

Упав на спину, «паук» конвульсионно дернул конечностями, покрылся красными шипящими молниями и затих.

Булатный меч так и остался торчать в его брюхе.

Переведя дух, князь коснулся спасшего ему жизнь волшебного мешочка. От прикосновения амулет рассыпался в пыль, за раз исчерпав всю свою силу.

Ясно Солнышко огляделся.

Оставшиеся в живых защитники, обессиленные, нехотя отступали. Враги же неутомимо теснили витязей к Киеву.

— Что ж, — тихо прошептал Всеволод, — так просто мы вам город не отдадим.

Застывших аки каменные статуи богатырей зверообразные урки погрузили в крепкую клеть на колесах и повезли в неизвестном направлении.

Полное онемение застигло Муромца с Колупаевым в довольно неудобных позах. Мощное заклятие не позволяло даже посмотреть по сторонам и смекнуть, куда это их везут.

Одно русичи уяснили точно: седовласый колдун, вовремя подоспевший к месту битвы, был тем самым дедуганом, в гостях у которого они так некрасиво насвинячили. Вернее, насвинячил один Илья, которого, как известно, ни в коем случае не следует пускать в приличные места.