Символы славянского язычества - Наталья Велецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В связи с изложенным возникает вопрос о соотношении инициатических обрядов с ритуалом отправления на «тот свет». Возможно, специальное сравнительное изучение покажет, что инициации генетически связаны с трансформацией обычая умерщвления младенцев в символические формы умирания и возвращения к жизни. И тогда русский обычай сечения мальчиков на меже в сопоставлении с румынским Калояном в образе мальчика, стоящего в поле, и обрядами инициаций у первобытных народов станет более понятен — он предстанет как пережиточная форма ритуала отправления на «тот свет».
Сколь далеко в глубь истории ритуалов ведут иногда детские игры и установленные обычаем действа, связанные с детьми, может служить детская песенка:
Божия коровка,Полети на небо,Принеси нам хлеба…
Этой песенкой сопровождается жест, заставляющий божью коровку взлететь с руки вверх. И сама песенка, и действие, которое сопровождается ею, вызывают ассоциации с песенными заклятиями при ритуалах вокруг Калояна. Это еще одно подтверждение положения о трансформированных формах ритуала, в которых в качестве символа отправляемого в обожествленный Космос посланника фигурируют живые существа.
Самый же ритуал «Калоян», как уже сказано было выше, имеет генетическое родство с похоронами Костромы у русских, сказывающееся и на формальной структуре этих ритуалов. Песенное сопровождение похорон Костромы также содержит мотивы, общие с песенным сопровождением Калояна-Германа:
Создай, Боже, дождя,Дождичка чистова,Чтобы травыньку смочило,Костроме косу остру притупило{364}…
По поводу значения, вкладываемого в название ритуала «Кострома», высказаны различные мнения{365}. Анализ этого ритуала в аспекте рудиментов в нем ритуала проводов на «тот свет»{366} склоняет к заключению о том, что под «Костромой» имеется в виду имя собственное в собирательном значении предка. Приведенный песенный текст подтверждает высказанное предположение, хотя и содержит переосмысление имени обобщенного предка как пособника продуцирующего действа. В связи с переосмыслением в народной традиции языческого обряда проводов на «тот свет» ритуал похорон Костромы, заканчивающийся ее пляской, приобретает и соответствующее песенное сопровождение, где Кострома фигурирует в качестве действующего лица, стремящегося в общем благополучии быть реальным деятелем, возглавляющим жизнедеятельность хозяйства.
Принципиальное сходство в этом смысле наблюдается в отношении наименования южнославянского ритуала Герман-Калоян. Не прямая аналогия, а идейное схождение.
По всей видимости, следует признать положение М. Арнаудова о связанности наименования этого языческого по генетическим корням ритуала с образом христианского святого Германа{367}, день которого отмечается в народной традиции как день защитника от града и наводнения 12 мая и имеет много общих черт с народным восприятием образа Ильи Пророка (2 августа) и ритуальными действами языческого характера, связанными с празднованием его. Остается невыясненным вопрос о том, каким образом приобщенный к лику святых цареградский патриарх Герман (715–730) оказался в народной традиции в роли обожествленного покровителя от стихийных бедствий метеорологического характера, каким путем были перенесены на него языческие представления о владычестве над атмосферными стихиями и функции защитника от порождаемых ими стихийных бедствий. Важно то, что в его образе сливается христианский образ святого с чертами языческого образа предка-покровителя, подобно тому, как это наблюдается с образами Кузьмы-Демьяна, Параскевы Пятницы и др. День св. Германа отмечается в болгарской народной традиции нередко и ритуалом похорон Германа, что расходится с сербской народной традицией, где, как уже указывалось выше, характерно не календарное, а казуальное приурочение ритуала. Для дня же Германа там характерны языческие действа, и по форме, и по сути идентичные обращениям к помощи предков-покровителей.
«В горных селах его празднуют как день защитника от грозы и града, а в равнинных — от наводнения… Когда находят градовые облака, перед ними обращаются к Герману: „До Meћy, Ћермо!“ Если же в день св. Германа загремит гром, говорят: „Германе, љути празниче, пренеси га (град) у пусту гору!“ Германа призывают в Сочельник, чтобы заручиться его милостью»{368}. По всей видимости, зажженные свечи, характерные как при праздновании дня святого Германа, так и при ритуальных «похоронах Германа», также несут в себе слияние языческого ритуального действа с чествованием христианского святого, образ которого слился в народной традиции с языческим предком-покровителем, приобщенным к сонму священных предков как посланник от рода-племени с Земли.
Герман — одна из разновидностей ритуалов, связанных со стремлением к регуляции необходимого равновесия в соотношении солнечного тепла и небесной влаги, ниспадающей на землю в виде дождя. По-видимому, это касается и стимуляции вегетационных свойств Луны, благоприятствующих произрастанию посевов и трав для скота и размножению его, словом, нормальному развитию растений и животных, домашних и диких, — источника существования в ответственнейший период весенне-летнего сезона, на стыке весны и лета, когда посевы, скот, дикие звери и растения набирают силу{369}.
Ближе всего по форме и структуре ритуальных действ к Герману-Калояну стоят пеперуда, додола — обряды, связанные преимущественно с вызыванием дождя и характерные для славяно-балканского ареала. По поводу происхождения этих ритуалов и этимологии наименования их существуют разноречивые гипотезы{370}. Сравнительное изучение славянобалканских ритуалов — Герман, додола, прпоруше{371} — приводит к заключению о том, что соответствия южнославянских, албанских, греческих, древнефракийских и других подобных ритуалов объясняются прежде всего генетической общностью их: они восходят к ритуалу проводов на «тот свет». Вариативность же и различия в деталях — прежде всего результат трансформации ритуала на протяжении истории фольклорной традиции у разных народов, отражающий степень сохранности архаики в народной традиции.
В наименованиях этих ритуалов наблюдается еще большая вариативность, чем в ритуалах с Германом:
пеперуда (болг.) — пеперуна, папаруна, преперуда, пеперуга, перперуга, пеперунга, пуперунга, пемперуга;
с.-х. — прпоруше, преперуша, nenepyhe;
румынск. — păpărudă, păpărugă, păpălugă;
аромунск. — pirpirună, păpărună, porpirija; албанск. — perperone;
новогреч. — παρπαρούνα, περπερίνα, περπερίνα;
додола (болг.) — дудола, дудоле, дудула, дудулица;
македонск. — едодоле, дудуле, додолка, удодоле, ваjдодоле;
с.-х. — додоле, додолице, дудулейка;
румынск. — dudolă;
аромунск. — dodole, dudulă;
алб. — dudule, dordoléts.
Поскольку для разрешения поставленного вопроса не имеет существенного значения, идентичны ли ритуалы додоле — прпоруше или их следует воспринимать как сходные по функциональному назначению, формальной структуре и образному оформлению обрядности (последнее, кстати, представляется более вероятным), заметим лишь, что уже сама вариативность, столь развитая, говорит о длительности бытования в традиции этих ритуалов.
Ритуалы прпоруше — пеперуда важны для исследования ритуалов, связанных со стремлением к обеспечению благодетельности небесной влаги, именно благодетельности, поскольку дождь воспринимался язычниками не просто как влага, смачивающая землю и посевы и таким образом способствующая их произрастанию, но и как посылаемое с небес животворящее начало, несущее в себе оплодотворяющие и стимулирующие рост силы. Иначе говоря, дождь воспринимался как один из основных элементов, при посредстве которого космические силы поддерживают на Земле вечное перевоплощение. Из анализа их с особенной ясностью выявляются и самая сущность прпоруше как посланника общины к космическим силам, от которых зависит ниспослание небесной влаги на Землю, и самая сущность ритуальных действ как основных элементов ритуала проводов на «тот свет».
В этом смысле существенное значение имеют соображения В. В. Иванова и В. Н. Топорова относительно связи наименования основного действующего лица ритуала — пеперуна — с Перуном, языческим владыкой молний (грома и дождя), не сразу ставшим, по мнению Р. Якобсона, верховным языческим божеством{372}. Оно, «по мнению некоторых специалистов, представляет собой разные типы редупликации того корня, которым у славян обозначался Громовержец, то есть Перун… Разнообразие этих наименований, относимых к одному и тому же ритуальному персонажу, не должно вызывать удивления, поскольку и у других славян известны различные варианты имени Перуна: Perone, Pyron, Prone, Перушице, может быть, Перушан болгарских фольклорных текстов, Переплут старых русских источников, Pripegal латинских исследований, относящихся к северо-западным славянам и т. д. (см.: Jakobson, 1971, с. 636–639; Якобсон, 1970, с. 610–614).