Красавица и босс мафии - Лола Беллучи

лысый мужчина выводит меня из задумчивости, когда останавливается рядом со мной у барной стойки. Грубым тоном он зовет бармена, который был занят на другой стороне, но служащий поворачивается к нему и радушно обслуживает его. Я опускаю свой стакан на стойку и нахмуриваю брови.

Словно привлеченный моим молчаливым осуждением, новый посетитель смотрит на меня, и я готовлюсь повернуться и уйти, даже не допив свой сок, прежде чем окажусь в непонятной ситуации, в которой мне не место. Однако лицо мужчины теряет выражение, как только его взгляд останавливается на мне. Он моргает, а затем расширяет глаза.

— Боже мой! — Восклицает он серьезным и испуганным тоном.

— Извините, — спрашиваю я по-итальянски, точно так же, как и только что услышанное восклицание, и уже делаю шаг назад, но мужчина хватает меня за руку, и теперь мои глаза расширяются.

Вот уже третий раз за неполные двадцать четыре часа в мое личное пространство вторгаются с ужасом. Неужели? Я говорю себе, что мне не нужно нервничать, если Витторио пришел на встречу, значит, кто-то знает, кто он такой. Я в безопасности, повторяю я про себя, хотя внезапные сумасшедшие удары моего сердца, кажется, не согласны с этим.

— Боже мой! Ты… — Он начинает говорить, и, как и прошлой ночью, облегчение захлестывает мое тело, когда голос звучит громче, прерывая тот, что пугает меня, и на этот раз он не принадлежит консильери.

— Я бы посоветовал тебе убрать руки от той, что принадлежит мне, Массимо. И ты можешь рассматривать эти слова в самом широком смысле. — Говорит Витторио и обнимает меня за талию. Все во мне мгновенно расслабляется.

Массимо отпускает руку, которая держала меня, и его взгляд меняется с удивления или того, что он чувствовал, думая, что имеет право прикасаться ко мне без моего разрешения, на чистую кипящую ненависть. То, как он смотрит на моего спутника, создает впечатление, что он убил бы Витторио одной лишь мыслью, если бы был на это способен.

— Дон Витторио, — наконец говорит он.

— Массимо Коппелин, — отвечает дон, а грубый и страшный старик лишь кивает, отворачиваясь и уходя.

Я смотрю ему вслед, пока передо мной не встает человек, которого я не могу понять, кто он — мой мучитель или спаситель. Он бросает взгляд на стоящего позади меня человека, и я думаю, что это один из его людей, но Витторио не торопится, сосредоточив все свое внимание на моем лице.

— Кажется, я просил тебя не двигаться, — говорит он, теперь уже на португальском, и я тяжело сглатываю. Думаю, на этот раз это будет мучитель.

Черт!

ГЛАВА 26

ВИТТОРИО КАТАНЕО

Озорное выражение лица девушки заставляет меня желать, чтобы я мог читать ее мысли. Сначала она говорит, что я ее успокаиваю, а теперь вот это. У этой девушки что-то не в порядке с головой, и, вопреки всем ожиданиям, вопреки всему, что я знаю о себе, вместо того чтобы раздражать меня, это заставляет меня с любопытством желать узнать, как далеко способно зайти ее отсутствие чувства самосохранения. В конце концов, именно оно привело Габриэллу в Италию. Его абсолютное отсутствие. Все большее значение приобретает замечание Чезаре о том, что я должен завести себе нового питомца.

Я никогда не считал себя охотником. Контролировать, конечно, могу, но преследовать, это не то, на что у меня хватит терпения. Впрочем, не знаю, можно ли еще так называть охоту, когда добыча добровольно идет прямо в когти хищника. Возможно, название, это просто наблюдение.

В ней так много разных граней, что невозможно не почувствовать тягу к наблюдению. Усталая девушка, покорная, хрупкая… покорная и, похоже, забавная. Не говоря уже о том, что, конечно, девушка достаточно сильная, чтобы с легкостью отказаться от контроля. После вчерашнего вечера я думал, что сегодня мне придется иметь дело с замкнутой, но все еще чувствительной девочкой. Однако до прихода дона Фелиппо Габриэлла, казалось, чувствовала себя в полной безопасности, словно вчерашний инцидент никак не повлиял на ее способность доверять. Поэтому, когда дон Cosa Nostra повернулся к нам спиной, она сказала мне, что я ее успокаиваю. Было много чувств, в пробуждении которых меня обвиняли, но успокоение, конечно, никогда не было одним из них.

— Мне жаль. — Уже известные слова вылетают из ее рта с небывалой легкостью. Я начинаю сомневаться, что они вообще что-то значат.

— Мы уходим, — говорю я, махая ей рукой, чтобы она шла вперед. Габриэлла смотрит на стакан с апельсиновым соком на стойке, потом на меня. Она делает это еще дважды, прежде чем испустить долгий вздох. Неужели у нас дома нет апельсинов? — Допивай свой сок, Габриэлла.

Улыбка, озаряющая ее лицо, не имеет никакого объяснения. Девушка, которая вчера была совершенно опустошенная, это та же самая девушка, которая идет рядом со мной, как будто находится в самом безопасном месте в мире, а потом дрожит под развратным взглядом незнакомца. Это та же самая девушка, чье лицо озарилось, потому что ей разрешили допить стакан сока.

Никакой логики.

Габриэлла допивает сок и поворачивается, делая всего один шаг, прежде чем остановиться и посмотреть на меня через плечо. Видение интересное, признаю, я знаю, что это лишь одна из причин, по которой я попаду в ад.

Красное платье с глубоким вырезом сзади, близким к переднему. Ее распущенные волосы ниспадают на плечи, а покорное выражение лица, ожидающее указаний, заставляет меня скрести горло. Я подхожу к ней одним шагом и перехватываю свою руку через ее. Только когда я сажусь на заднее сиденье лимузина и Дарио утвердительно кивает мне, я вспоминаю, что изгибы и любопытные взгляды Габриэллы — не самые важные события этой ночи.

Присутствие Массимо Коппелина и его едва скрываемый интерес к моей компании, вот что важно. Не говоря уже о встрече, которая привела меня на это мероприятие. Габриэлла отвлекает меня, и я с удивлением понимаю, что это не та заслуга, которой могут гордиться многие люди.

Я сужаю глаза на девушку, которая, как и каждый раз, когда едет со мной в машине, прикована к окнам, наблюдая за каждым сантиметром дороги и огнями, которые мы оставляем позади, продвигаясь по римским улицам.

— Мы возвращаемся в "Кантину"? — спрашивает она по-итальянски, когда мы проезжаем мимо отеля, и я признаюсь, то, как ее губы подрагивают, когда она говорит на моем языке, определенно отвлекает.

— Мы, — отвечаю я, и, повторяя ту же реакцию на все ответы, которые я давал ей сегодня, она еще пару секунд смотрит на меня, ожидая, что