Паутина - Весела Костадинова

— Да, Лиана, я понимаю, — ответил он наконец.

Я уже готова была продолжить — снова злиться, снова объяснять, почему я не могу вынести эту мысль, но он продолжил, и его слова сбили меня с ног, будто удар.

— Но он же… и часть тебя…

Я замерла.

В его голосе прозвучала такая боль, такая горечь, что все мои гневные слова враз пропали из головы.

Я смотрела на него, смотрела, как по его лицу пробегает дрожь, как в глазах вспыхивает что-то несказанное, глубокое. И только тогда меня осенило. Передо мной сидел не просто мой друг, не просто человек, который пытался мне помочь. Передо мной сидел отец, потерявший своего ребенка.

Отец, который никогда не увидит свою дочь.

Отец, о чьей боли я так эгоистично забыла в своей собственной.

— Макс… прости… — вырвалось у меня, — прости меня…. О, боже, я …

В смятении потёрла лоб рукой, не зная, что сказать. Все слова казались лишними, неуместными. Я только сейчас поняла, что говорила всё это время, как рубила словами, не задумываясь, что они могут ранить.

Макс покачал головой, потом накрыл мою руку своей.

— Лиана, — его голос был низким, спокойным, чуть хрипловатым. — Всё нормально. Правда.

— Да, — уже тише продолжил он, сжимая мои пальцы — дети — это моя боль. Но это не значит, что я не понимаю тебя. То, что происходит с тобой… — на мгновение прикрыл глаза, вздохнул, будто отводя от себя какие-то тяжелые мысли. — Это чудовищно. Это твоё тело и твоё право… Почему ты мне не сказала? Почему маме не сказала? Ты ведь нам не чужая…

Я удивлённо вскинула на него глаза. В этот момент, похоже, впервые за всё время знакомства Макс не скрывал своего отношения ко мне. Забота, понимание, уважение… всё это читалось в его взгляде. Если раньше он держал лёгкую дистанцию, то теперь словно отбросил все условности.

— Не знаю, — глухо ответила я, отворачиваясь. — Макс, вы сделали для меня даже больше, чем я могла рассчитывать. Но есть вещи, которые…

— Приезжай в Центр, Лиана, — мягко, но властно велел он. — Сделаешь повторные анализы… а потом… если решение не поменяешь…

Я видела, как по его лицу скользнула волна боли, как он на мгновение сжал челюсти, будто не хотел показывать своих эмоций.

— …будет так, как захочешь.

Я качнула головой.

— Макс… я не могу пользоваться твоей…

— Лиана, — перебил он, поднимаясь, и в его голосе было столько спокойной уверенности, что мне и возразить нечем было. — Хватит.

Он расправил плечи, посмотрел на меня сверху вниз с той же твердостью, с какой говорил с трудными пациентами.

— Хочешь платить — плати. Нет возможности — просто прими как… не знаю, подарок друга.

Я молча поднялась следом за ним, позволяя накинуть пальто на плечи. На мгновение сильные ладони задержались на моих плечах, но это продлилось лишь на секунду дольше необходимого. И все же за эту секунду я почувствовала, как чуть дрожат его пальцы.

Обернулась к нему и посмотрела в глаза.

— Я приеду, — ответила едва слышно. — Приеду, Макс…. Я хочу понять, как мне жить дальше.

26

Бабушка недовольно поджала губы, когда я рассказала ей про встречу с Максом, но отговаривать от визита в Центр не стала. Она понимала, что я всё равно поеду. В её взгляде читалась напряжённость, словно ей было не по себе от одной мысли о моей встрече с ним. Я знала, что она ревнует. Макс вызывал у неё странное чувство неприязни, которое никак не поддавалось логике.

Мне же было страшно.

Я всю ночь думала, как это будет. Как приеду туда. Как снова посмотрю в глаза Максимилиана, которому больно от одной мысли о моём аборте, но который всё равно готов помочь. Он не осуждал, не давил, не пытался переубедить — и от этого становилось ещё тяжелее.

Но, как оказалось, в самом Центре я успокоилась быстро.

Вместо Макса меня встретила Наталья. Она шагнула ко мне, крепко обняла, прижимая к своей груди, но ничего не сказала — ни вопросов, ни сочувственных слов, ни морали. Просто молча держала меня, пока я не расслабилась в её тёплых объятиях. Затем взяла за руку и повела наверх, на третий этаж, туда, где располагалось отделение акушерства и гинекологии.

Сердце билось так отчаянно, что я слышала его стук в ушах. Едва сдерживала лёгкую дрожь в пальцах, пытаясь не показывать своего волнения.

— Нет, милая, так дело не пойдёт, — уверенно сказала Наталья, окинув меня внимательным взглядом, когда двери лифта закрылись. — Давай-ка для начала успокоимся, а после уже всё остальное.

Я хотела возразить, сказать, что мне не до этого, что просто хочу пройти осмотр и поскорее закончить всё это, но её голос был таким мягким, таким спокойным, что не нашла в себе сил сопротивляться.

Она провела меня в небольшую комнату с приглушённым светом. На полу лежали мягкие подушки, воздух был наполнен лёгким травяным ароматом, где-то в углу негромко звучала расслабляющая музыка.

— Просто сядь и дыши, — сказала Наталья, садясь напротив.

Мы начали с дыхательных упражнений. Сначала я чувствовала себя глупо, но постепенно напряжение в груди стало спадать. Затем дыхание сменилось энергичными движениями, и, наконец, спустя какое-то время, я просто лежала на подушках, приводя своё состояние к относительному спокойствию. Наталья сидела рядом, её тёплые руки мягко лежали на моих плечах. Она дышала синхронно со мной, не торопила, не подгоняла, просто была рядом.

— Ну что, легче стало? — спросила она, когда я открыла глаза, невероятно отдохнувшая и посвежевшая. — Попьем чаю, родная?

Она подала мне кружку от которой исходил почти волшебный аромат, сама же молча взяла вторую. Ее глаза смотрели по-доброму, но все же грустно.

— Вы… вы меня осуждаете? — внезапно вырвалось у меня. Этот вопрос стал невероятно важным.

— Нет, милая, нет, — Наталья тут же коснулась рукой моего запястья, успокаивая, — кто в здравом уме станет осуждать тебя, девочка моя? Ты приняла решение — мы можем только помочь тебе, чтобы минимизировать все риски для твоего организма.

Мне стало намного легче от ее слов. Слова вдруг сами полились из меня, словно что-то прорвало плотину. Я рассказала ей о своем постоянном страхе, о том, что не могу совладать со своей жизнью, о том, что кажется весь мир восстал против меня. И… о своих подозрениях. О запахе, который преследовал меня даже во снах.

— Интересно… — потянула она. — То есть ты, возможно, знаешь…. Кто это