Маршрут - 21 (СИ) - Молотова Ульяна

— Наверное, как в Москву приехали, голод с жаждой постоянно мучают?

— Ага.

Лена взглянула на девчонок с досадой и облокотилась щекой на руку.

— Меня ваше молчание напрягает, — Оля чуть нахмурила брови.

— Скажи мне, у тебя месячные есть? — спросила наконец Лена.

Оля впала в ступор.

— Оль, это же?..

От неловкого объяснения спасла Лена: — Потом объясним. Ну так что, Оля, есть?

— Сейчас нету, — разговоры эти вгоняли Олю в краску от стыда, так как об этом она общалась с мамой лишь пару раз и больше тема не поднималась за ненадобностью.

— А были?

— Ну, да..

— Понятно. Дайте сюда пальчики, не стесняйтесь. Это быстрый тест.

— Не люблю я кровь из пальца, — с отвращением на иголку взглянула Тоня.

— Я только проверю вас и всё. Стерильная иголочка, зелёнкой вымочила, вот ватка и спирт, не бойтесь.

Девчонки противились.

— Нет, что за дети? Да как я вам докажу? Хотите, чтобы я их в бочке с йодом измазала или в цистерну со спиртом окунула? Я вас проверить должна на наличие болезни. Порядок такой!

Оля нехотя протянула мизинец. Холодный металл на долю секунд погрузился в кожу, раздвигая мёртвые клетки, впился в мясо, потревожил нервы, из ранки потекла свежая кровь. Лена капнула ею на бумажку, которая тут же окрасилась в синий цвет. Тоня же зажмурила один глаз и отвернулась. Вторая бумажка тоже окрасилась в синий. Лена посмотрела на результаты, на девочек, снова на результаты. Смяла бумажонки и выкинула в мусорку под столом, зашуршала чем-то у себя за спиной. Скафандр стал чуть пышнее, она наконец сняла с себя шлем.

Коротко подстриженные рыжие волосы, добрый и тоскливый взгляд, узкие брови. Щёки, как обычно у Оли, бледные, а на нижней губе справа большой шрам, как от рваной раны.

— А вы заболеть не боитесь? — спросила Тоня.

— Здоровы вы, это точно, — Лена нажала на какую-то непримечательную кнопочку на столе, — Юрьевич! Каменёву скажи, чтобы приём готовил.

— Чего случилось?

— Чего девять лет ждали.

— Да быть не может.

— Каменёву ты скажешь или нет?

Динамик замолчал, Оля уже косо посматривала на винтовку.

— Спокойно, защитница наша. Никто вас не тронет.

— Верю.

— Правда, не стоит нервничать. У нас там старики и дети, испугаешь всех. У нас и еда есть, и вода, и всё, что нужно. Переночуете у нас, отдохнёте, а мы вам расскажем всё.

— Тётя Лена, а почему вы так с ним общаетесь? — вновь перебивала Тоня.

— С кем? Юрьевичем? Он отчим мой. Человек хороший, потому и ссоримся часто. Он правила чтит — воспитание, в войну партизаном был. А я больше справедливость люблю. Мы, конечно, ругаемся, но это так, любя, — Лена улыбнулась.

— А что за звук там был? Вы его ударили что ли? — уже встряла и Оля.

— Да ты что! — Лена тихонько засмеялась, — Нет конечно, я ему парик сорвала, он за ним и головой о дверь ударился с грохотом. Подняла его, вас впустила. Я ж не изверг какой. Юрьевич! Ну, что там?

— Да готово всё, готово. Вас ждёт.

— Пойдёмте за мной, покажу вам всё.

Технические помещения. Народа нет, зато есть пыль, трубы, вентиля и люминесцентные лампы. Некоторые из них помигивали, а другие и вовсе не работали.

— Две тысячи нас тут, маленький городок. Дети, старики. Вы уже слышали одного, самого ворчливого. В основном у нас тут бывшие учёные, да пара депутатов, Демидов один из них. Умный мужик и наглый, потому и заделался политиком.

— Круто, значит мы со всеми повидаться сможем? — Тоня вглядывалась в даль идущий коридор с кучей разветвлений, но двери эти как правило были заблокированы или закрыты.

— Не сможете.

— Почему? — Тоня даже возмутилась.

— Позже объясню.

— Ладно… А что кушаете. Запасов много?

— Чего едим? Вода дождевая в целом безопасная, как и снег, мы её собираем хитровымученным способом, потом сквозь фильтры промышленные пускаем, хотя они порядком износились, кипятим, потом и пьём. С едой сложнее. Плесени мы новой не придумали, да и грибы с такой радиацией есть опасно. Погода чуть лучше станет, теплее, пойдут группы в таких вот костюмах, но поновее, обыскивать окрестности в поисках съестного, за МКАД иногда выбираются за землёй чистой. Овощи разные пытаемся выращивать. Картошку и морковь под лампами ультрафиолетовыми. Животных нет, единицы только приспособились как-то к новым условиям. Что ещё, фундук собираем, горох пока приживается, рыбы нет, куриц у нас тоже нет, поэтому сублиматы и концентраты из запасов едим.

Вот и Оля заинтересовалась: — А электричество у вас откуда?

— Видели столб пара уходящий высоко вверх?

— Наверное, не обратили внимания.

— С противоположной стороны подъезжали. В общем, ещё давно умудрились недалёко по катакомбам ядерный реактор для независимого питания установить. А до него можно на дрезине доехать. От него и городок наш, и Дворец Советов, и даже округа в радиусе километров десяти питается. Простой совершенно, небольшой, оттого надёжный. Стержней урановых рассчитано было на двадцать лет при полноценной эксплуатации. А тут и питать почти нечего, так что на наш век не закончатся. У нас и выход к Метро есть! Только толку от него нет.

Компания спустилась по узенькой лестнице к коридору пошире.

— А что за болезнь эта, о которой вы говорили?

— Вирус искусственный или бактерия, за столько лет так и не решили. Вроде и антибиотики действуют, а как вирусы может вечно жить на поверхности. На ручке дверной, например. В организме не мутирует. О заболевании и раньше знали и прививали, а этот штамм новый в начале войны появился.

Тоня: — И вы не боитесь?

— Мы этой «лакмусовой бумажкой» проверили, вы не болеете. Сейчас вам Каменёв всё объяснит, если я права конечно, — Лена открыла какую-то непримечательную серую дверь. Следующий коридор был шире, и очень чистый.

— Кто этот Каменёв? Депутат второй? — Оля рассматривала стены, укрытые одеялом из детских рисунков и картинок мелом.

— Он самый. Их больше было, только померли почти все. Он вам понравится. Добрый мужчина, даже дедушка, умный. Детей любит, только курит много. И где только находит.

За стеной послышался разговор двух мужчин.

— Когда мы дойдём? — спрашивала Тоня.

— Квартальчик минуем только. Вы главное не пугайтесь реакции, мы редко кого-то нового видим, как правило хороним только.

Лена зашла первой, слева стояли двое мужчин до этого оживлённо о чём-то дискутировавшие. Оля мучалась от голода, отчего даже не обернулась.

— Ох, доброго дня, Елена Сергеевна, — сказал один и уткнулся в ворот куртки.

— А это с вами кто? — говорил уже второй прокуренным голосом.

— И вам доброго, товарищи. Девочки, потерялись тут, — Лена ускорила шаг и подгоняла девчонок.

— Так как же потерялись? Они же… Елена вы куда? Елена! — Мужики лишь почесали головы, да принялись дальше что-то увлечённо обсуждать, но уже по иной причине.

— Елена Сергеевна? С чего такая формальность? — пыталась отвлечься Оля.

— Каменёв Пётр Андреевич главный тут, потом Демидов, как главный разведывательной группы, за ним Юрьевич — имел опыт в управлении, а четвёртая я. Одарённая была, а на деле просто учиться очень любила. Школу экстерном закончила, попала лаборантом в одну лабораторию, к отчиму. Правда, не на долго. Ай, не суть, вот и пришли.

Лена приоткрыла дверь с непримечательной табличкой, за которой был уютный кабинет, освещённый несколькими желтыми лампочками накаливания. Сильно воняло дешёвым табаком. За столом, довольно массивным надо сказать, сидел худощавого вида старичок, именно что старичок, а не старик, на вид лет семьдесят. Уголки его губ приподнялись, мощные брови тоже, лицо покрылось глубокими морщинами. Глазики у него маленькие, чёрные и впалые, пальцы костлявые. Чем-то напоминал Кощея, но он так живо и с интересом пробегался взглядом по гостьям, завораживающе двигая руками, перекладывая папочки на столе, что совершенно не пугал.

— Здравствуйте, дорогие! Спасибо, Лена. Можешь чаю принести, пожалуйста? Какой хотите? У нас тут зелёный есть, с шиповником, может кофе, — улыбка честная, но рад он был не самим девчонкам, взгляд не тот.