Полная история регги: от истоков до наших дней - Дэвид Кац

там; это из тех, кого я знал; а знал я большинство парней, потому что моя сестра Ивонна была популярной певицей. У меня симпатичная сестренка, и, естественно, все ребята хотели быть моими друзьями!»

Глен начал играть на фортепиано у Дюка Рейда в конце эпохи ска. «Поначалу я не очень хорошо владел инструментом и понемногу практиковался у Дюка. И как-то все пошло. Например, я отрепетировал и сделал песню Woman a Come с Маргаритой Варгас. Я выбирал артистов для мистера Рейда, таких как Джо Уайт, и [Рейд] всегда давал мне стимул поиграть. После Pionners я делал много вещей для Банни Ли, спел Silent Lover, спел песню под названием She [она же I’m Shocking, I’m Electric, записанная у Ли], спел Taking Over Orange Street, Hold Down Miss Winey. Я пел со Слимом Смитом Hooray и Give Me A Love».

Группа Глэдди Андерсона отказалась играть на сессии Банни Ли в октябре 1968 года, потому что он не заплатил им денег за предыдущую сессию, и Дюк послал Адамса играть на клавишных.

«Банни не знал, что я играю. Я пытался сыграть на пианино Bangarang, но у меня не получилось, поэтому Лестер Стерлинг сам сел за пианино, а меня попросил сыграть на электрооргане. Я никогда раньше не играл на органе».

На той же сессии Ллойд Чармерс показал Глену некоторые органные ходы, которые сам использовал на Everybody Needs Love, выводя орган на лидирующие позиции. После немедленного успеха Bangarang и Everybody Needs Love Адамс осознанно переключился на орган.

Его партнер по пению Алва Льюис дебютировал на той сессии в качестве гитариста. Льюис родился в Манчестере (Ямайка) в 1949-м[27]. Из-за сходства с местным комедиантом его наградили прозвищем Регги Картер. Когда я с ним встречался, он выглядел старше своих лет и ходил с палочкой. Льюис прошел через период алкогольной зависимости, но завязал; время от времени он записывался, однако часто сидел без работы. Подобно многим своим сверстникам, Льюис пришел в музыку, живя на Гринвич Фарм.

«Когда мне было шестнадцать, я покинул Манчестер, приехал в Кингстон и стал жить с братом на Уэст-авеню в Гринвич Фарм. Моя семья хотела, чтобы я получил образование, и меня послали в колледж, но что-то внутри меня сказало: “Ну нет, я хочу играть музыку”. Мой старший брат прислал мне из Америки полуакустическую гитару Gibson, электрогитару Fender и небольшой усилитель. Под нами был бар внизу, но я толком не слышал оттуда гитару и не мог настроить свою как надо. Деррик Морган жил рядом с Банни Ли, и парни из Melodians тоже, они пришли в одно воскресенье, и Деррик попросил одного из парней настроить мою гитару. Он поиграл на гитаре, а я наблюдал за ним. Банни и Слим однажды отвели меня в студию Дюка Рейда, и первые мелодии, которые я поддерживал были: Everybody Needs Love и Bangarang, обе стали номером один. Группой поддержки были Астон Барретт [он же Family Man], Карли Барретт, Глен Адамс и Ллойд Чармерс».

Именно эта группа поддержки – как правило, без Чармерса, зато часто с гитаристом Ронни Бопом – и стала одной из ключевых студийных команд. Они оттачивали звук регги сначала как Bunny Lee All Starts, позже как Upsetters и в конечном счете как группа, работающая на Боба Марли и The Wailers.

Но их первый состав выступал под названием The Hippy Boys, и там была ритм-секция Карли Барретта незадолго до ключевой сессии для Банни Ли.

Астон Барретт дебютировал с адаптацией двух американских хитов, выпущенных на одном сингле (с оборотом); один из них – версия антивоенного гимна For What It’s Worth группы Buffalo Springfi eld (ямайская версия – Watch This Sound), второй – I’m The One That Love Forgot группы The Manhattans (ямайский вариант – Out Of Love). Сессия была организована Ллойдом Чармерсом для Уинстона Лоу, мелкого продюсера китайских кровей, чей лейбл Tramp базировался в Гринвич Фарм.

Джимми Райли объясняет, что припев For What Is Worth[28] был преобразован в Watch this sound[29], потому что он неправильно понял слова. «Однажды ночью я спал и сквозь сон услышал фразу: “Смотри за этим звуком”. То есть я не смог разобрать слова, которые пели по радио, и сделал эту фразу своим припевом. Это была первая песня, которую Астон Барретт сыграет на басу. Он изначально играл с небольшой группой, а потом мы решили взять его на сессию. Барабанщиком был Уинстон Греннан, Бобби Эйткен – гитарист, Анселл Коллинз играл на фортепиано. Обе песни вышли в хиты, но Watch This Sound стала первой».

Астон Барретт и его младший брат Карлтон выросли на Бистон-стрит, 26, в центре Кингстона, где также проживал саксофонист Вэл Беннетт. Прозванного «семьянином» (или Fams для краткости) из-за детей, которых он умудрился наплодить от разных девушек в раннем возрасте, Астона отправили в исправительный лагерь для молодежи – учить дисциплине. Там он возглавил квинтет, который повлиял на его подход к исполнению. «Я люблю петь, – говорит он глубоким и протяжным голосом, – поэтому, играя на басу, я всегда представляю, что пою. Я стараюсь играть мелодичный бас».

Барретт называет Бреветта Ллойда, Ллойда Спенса и Джеки Джексона своими учителями, подчеркивая, что «один хороший артист всегда вдохновляет другого».

Бас Барретта, подчеркивавший каденции вне основного бита, в том числе за счет глубоких пауз, значительно повлиял на регги в целом. В самом начали братья Барретты играли в The Hippy Boys, группе, которая появилась после кончины The Gaylads. Гитаристом группы был Веб Стюарт, который и призвал братьев, когда The Hippy Boys осели в отеле Baby Grand. Вокалистом у них был Максвелл Ливингстон Смит, бывший фронтмен трио The Emotions, более известный как Макс Ромео.

В конце 1980-х Макс Ромео стал буддистом и жил с белой женщиной в Нью-Йорке, но позже вернулся на Ямайку и снова отрастил дреды. Бо́льшую часть 1990-х он провел на Вест-авеню в Гринвич Фарм, в том же квартале, где базировался Банни Ли.

Ромео улыбается, рассказывая о своих ранних годах.

«Я родился в приходе Святой Анны в городке Александрия, примерно в четырех милях от Браунса. Моей матери пришлось эмигрировать в Англию в 1954 году; мне было десять лет, и меня отправили в Кингстон, чтобы я жил с отцом, но я не смог поладить с новой женой отца, так что мне пришлось убежать от них. В течение многих лет я болтался неизвестно где, но можно сказать и так, что я просто пытался найти себя, и вот, когда мне было около семнадцати, один мой