Панк-рок. Предыстория. Прогулки по дикой стороне: от Боба Дилана до Капитана Бифхарта - Кузищев Михаил Юрьевич

Тем важнее было то, что The Velvet Underground обрели очень важного посредника с музыкальным бизнесом именно в лице такого либерального продюсера, как Том Уилсон. Он сообщил, что собирается покинуть Columbia и возглавить лейбл Verve, отделение MGM – весьма солидной компании. MGM давала Уилсону весомый кредит доверия, а Уилсон, в свою очередь, собирался использовать его на полную – помимо VU он подписал на Verve еще одну «рискованную» группу – ненавистных Риду и Кейлу The Mothers Of Invention. Надо отдать должное Уилсону: пока «Вельветы» были в Лос-Анджелесе, он организовал им сессию на серьезной студии, чтобы они смогли привести в порядок свои записи к будущему альбому. Музыканты перезаписали кое-что из записанного на студии Scepter, добавили некоторые наложения, а также зафиксировали на пленке одну новую песню, "There She Goes Again". Контракт с Verve посеял первое семя раздора между группой и Энди Уорхолом. До этого «Велветы» получали все заработанное из рук Уорхола и Моррисси, которые оставляли себе менеджерские 25 процентов. Теперь Лу Рид настоял на том, что все доходы от продаж пластинок будут идти музыкантам, а они сами выплатят необходимый процент своим менеджерам. Игра в доброту и поддержку заканчивалась – в дело вступали деньги.

Нико: «Каждый из «Вельветов» был законченный эгоист. Все они хотели быть звездами» [119].

В ожидании альбома

В июле 1966-го вышел первый сингл The Velvet Underground. Это была "All Tomorrow’s Parties" с "I’ll Be Your Mirror" на обратной стороне: Том Уилсон, заключивший контракт с группой в первую очередь из-за Нико, настоял, чтобы на сингле были композиции в исполнении певицы. Сингл не имел ни малейшего успеха, однако Уилсон, не теряя надежды, решил выпустить вторую сорокапятку с вокалом Нико. Поскольку в запасе у него оставалась только "Femme Fatale", он попросил Лу Рида написать еще одну песню для исполнительницы. Лу Рид (в соавторстве с Джоном Кейлом) одним воскресным утром сочинил лирическую "Sunday Morning", однако затем с характерным для него апломбом заявил, что песню будет исполнять сам. Спорить было бесполезно. Бесполезно спорить и сейчас: "Sunday Morning" в исполнении Лу Рида – одна из самых прекрасных записей группы. Звуки челесты Джона Кейла напоминают игрушечный металлофон, а в плоском, непрофессиональном вокале Рида есть неумелость, которая также кажется детской. The Velvet Underground демонстрируют свою «бархатную» сторону, однако легкую тень на это ясное утро бросает текст песни: «Берегись, за тобою мир…». Здесь уместно вспомнить, что идею композиции подбросил Энди Уорхол, предложивший Риду и Кейлу написать песню о паранойе – чему они были только рады. Однако даже "Sunday Morning", вышедшая в ноябре 1966 года с "Femme Fatale" на обороте, не сумела потревожить американские чарты. Уорхол и «Вельветы» имели все основания опасаться за успех грядущего альбома. Однако его выход по какой-то причине задерживался.

Современные ученые до сих пор не могут однозначно объяснить, почему фирма Verve постоянно откладывала первый альбом The Velvet Underground. Тем более что "Freak Out!", дебют ненавистных злопыхателей Фрэнка Заппы и The Mothers Of Invention, был выпущен без всяких проволочек еще в конце июня 1966 года. Опус Заппы не касался табуированных тем (хотя и представлял из себя крайне едкую сатиру на современное американское общество), однако по ряду признаков был не менее трудным для восприятия (и для продажи), чем творение «Вельветов» – вторая пластинка этого двойного альбома была почти целиком отдана под непроходимые авангардные эксперименты, по сравнению с которыми семь минут "European Son" казались бодрым рок-н-роллом. «Вельветы» бурчали, что у Заппы оказался более пробивной и настырный менеджер, а фирма Verve сетовала на то, что хитроумный дизайн обложки с бананом, придуманный Уорхолом, оказался настолько труден в производстве, что потребовал создания и настройки отдельной фабричной линии. Впрочем, находились и те, кто предполагал, что Verve просто не решалась выпустить два настолько «опасных» альбома друг за другом.

В ожидании выхода пластинки музыкантам и EPI не оставалось ничего другого, как продолжать выступления – тем более что спрос на них был немалый. В конце июня 1966 года EPI и «Вельветы» прибыли в Чикаго. На этот раз в их составе не было Лу Рида (который валялся в больнице с гепатитом) и Нико (которая утомилась и решила махнуть на Ибицу). Джон Кейл взял на себя вокальную миссию, Мо переключилась на бас, и даже Ангус МакЛиз с готовностью откликнулся на предложение выручить на барабанах. Билеты раскупались так быстро, что выступления EPI пришлось продлить еще на неделю. Тем временем на своей больничной койке Лу Рид сходил с ума от паранойи. И здесь снова стоит подчеркнуть, что объектом массового интереса были не столько The Velvet Underground и их песни, сколько шоу Энди Уорхола. Автор из солидной Chicago Tribune в своей рецензии на «ревю Exploding Plastic Inevitable» умудрился ни единым словом не упомянуть ни группу, ни музыкантов; название The Velvet Underground в тексте просто отсутствовало. И это не было редкостью: в афишах название группы, как правило, шло третьей строчкой после Энди Уорхола (его имя самыми большими буквами) и Exploding Plastic Inevitable. Нередко Нико значилась более значимой звездой шоу, чем «Вельветы». Афиши, анонсировавшие осенние шоу в Провинстауне и Лестере, штат Массачусетс, вообще не упоминали The Velvet Underground.

Было похоже, что у промоутеров, журналистов и даже зрителей срабатывал защитный механизм вытеснения: то, что подсознательно казалось им уродливым, тревожащим и неприятным, задвигалось на периферию восприятия и сознания, оставляя место поп-арту, танцам, разноцветным огням и прекрасной Нико. Декабрьский репортаж в The Philadelphia Daily News во всех красках расписывал первый в Филадельфии «хэппенинг»: «Громкие барабаны и электронный скрежет рассекали пространство зала. "Может, они еще настраиваются", – с надеждой сказал один парень другому. "Нет, это так и звучит", – ответил его товарищ». Заметка также сообщала, что один из зрителей периодически вскакивал со своего места с криками «Автора! Автора!» (под дружный смех окружающих), а другой иронически заключил, что шоу представляет собой «лучший аргумент против употребления ЛСД» («Наверно, оно спонсируется отделом по борьбе с наркотиками»[120], – предположил его друг).

Неправильный банан и девушка из «Челси»

Неудивительно, что альбом "The Velvet Underground & Nico", запоздало выпущенный Verve в январе 1967 года[70], не вызвал реакции ни критиков, ни слушателей. Лишенные светового шоу с танцами, песни The Velvet Underground не представляли для обитателей 1967 года ни малейшего интереса. На легендарной белой обложке расположился желтый подгнивший банан с маленьким указателем, гласившим: «Медленно ошкурь и посмотри». Потянув за «хвостик», можно было «отшкурить» кожуру-наклейку – за ней обнаруживалась банановая мякоть, своим розовым цветом навевавшая явные фаллические ассоциации. Под бананом красовалась надпись «Энди Уорхол», имена The Velvet Underground и Нико отсутствовали. С позиции сегодняшнего дня можно рассуждать, что гламурная банановая обложка-кожура не имела ничего общего со своим музыкальным содержимым; более того, она дезориентировала потенциального покупателя, который видел за этим оформлением модный арт-объект, очередной фокус в жанре поп-арт от медийного манипулятора и героя таблоидов, а никак не честный, сердитый и опасный рок-н-ролл с улиц Нью-Йорка. Реклама альбома, опубликованная компанией Verve, активно поддерживала это заблуждение: из-за разворота альбома маячила узнаваемая фигура Уорхола, а многозначительный рекламный слоган гласил: «Чем глубже в андеграунд, тем заметнее изгибы». Опять же, название группы приходилось вычитывать мелкими буквами, а сам альбом позиционировался как «Новый клевый трип Энди Уорхола в недра современной пригородной сцены». Вряд ли The Velvet Underground ожидали такого поворота событий: сотрудничество с отцом поп-арта и его шоу, которое поначалу выглядело таким многообещающим, оказалось ловушкой – поп-арт полностью заслонил музыку. Много лет спустя Лу Рид усмехался: «Нам было весело и мы не напрягались по поводу указаний имени. "Продюсер: Энди Уорхол" – это было все равно как оказаться в роли банки с супом»[121].