Скверная жизнь дракона. Книга восьмая - Александр Костенко

тяжёлым рюкзаком за спиной и не менее тяжёлым предчувствием. Весь день за мной следили две группы по две мерцающих звёздочки, попеременно меняясь местами, чтобы я не заметил слежки. Хрен знает, зачем они вообще за мной увязались, но пожри их скверна — я не собираюсь это выяснять. У меня насчёт этих шестерых идиотов только одна задача.

После обеда я дожидался приглашения слуги, пересчитывая припасы под аккомпанемент неуклюжего бормотания девочки. Я выписал ей на листок новые слова, и она попеременно то тренировалась произносить только их, то открывала книгу и пыталась читать всё предложением целиком. Получалось откровенно дерьмово, но за один день невозможно научить читать ребёнка, до этого даже книги в руках не державшего. С припасами же всё отлично: пшена и сушёных овощей для каш хватит на десять дней перехода; увесистый кусок сала все десять дней будет добавлять нажористости кашам, как и мешочек с соевыми бобами; небольшая головка сыра скрасит ужины, а на завтраки в каши я всыплю вяленых ягод. Всё отлично, кроме веса. Придётся тащить на себе больше десяти кило только снеди, пришлось отказаться от мяса — но с умением «Обнаружение жизни» и магическим арсеналом охота получится несколько скучной.

Пришедший слуга проводил меня в подвал отеля. Там потайной ход вёл в соседнее здание, в магазинчик дорогой женской одежды. В нём меня проводили до чёрного выхода, и я незаметно проскользнул мимо слежки. Это радовало, как и то, что в том же здании меня ждут обратно.

Я направился к одному из местных борделей, ко вполне обычному зданию с вывеской без слов, но с изображённой женщиной с раздвинутыми ногами. Дежуривший у дверей вышибала отказался впускать ксата внутрь, а на фразу «да мне бы только зайти и выйти, а то всё чешется» кинул «ищи шлюх в подворотне». Я отошёл на несколько зданий в сторону и нырнул в замызганную грязью и рвотой подворотню. И пошёл обратно к запасному входу в бордель, обходя вонючие лужи.

Не повезло наткнуться на ссохшегося старого бродягу, с впалыми щеками от голода, отвалившимся носом от сифилиса и выпавшими зубами от цинги. Редкие пучки на плешивой макушке засаленными кисточками свисали к плечам, падая на испачканную драную рубаху. Старик услышал шаги, белыми от слепоты глазами посмотрел в их сторону и в поисках сострадания протянул дрожащую руку.

Я прошёл мимо, но спустя несколько шагов остановился.

— Что ты сделаешь, если я дам тебе золотой? — спросил я у старика. — Если и увидишь осень, то зиму не переживёшь.

— Знаю, — прошепелявил бродяга. — Всебоги прокляли старого просителя милости. Спросят с меня раньше первого снега. Я, — старик облизнул иссохшие губы и гладкие дёсны, — браги бы хотел. Сердце старое, не выдержит. Упиться бы.

— Будь любезен сдохнуть сегодня же, — я подкинул золотой, он с чавкающим звуком приземлился в грязь рядом с ногами старика. Тот зашерудил пальцами в зловонной жиже, подобрал кругляшек и подушечками ощупал отчеканенную эмблему высокой башни.

— Да благословят тебя Всебоги, истинно высший разумный, — подрагивающим голосом прошептал старик. — Я проклят, но за тебя перед Всебогами слово возьму.

— Я о себе сам позабочусь.

У заднего входа в бордель меня дожидалась осанистая девушка с объёмной грудью в облегающем дешёвом платье, с вырезом декольте до пупка, и едва прикрывавшей задницу юбкой. Опухшие губы накрашены вызывающе ярко, а на щеках неуместные румяна.

— Ксата я ещё не обслуживала. С тебя,холёный пришлый мой, двадцать четыре золотых.

— Я за эти деньги рабыню куплю. Может, и тебя, — в ответ на специальную фразу девушка покосилась по сторонам и впустила меня внутрь. Я начал втягивать испускаемую собственным телом ману, пользуясь продвинутым «Знанием магии». Не знаю, кто встретится дальше, но будет прекрасно хоть немного скрыть своё присутствие.

В основном зале борделя посетители рассиживались на удобных диванах и общались о всякой чепухе, попутно выбирая шлюх, чтобы отправиться в комнаты на второй этаж. Меня же провели по боковому коридору к кладовой, где проход в соседнее здание скрывался за внешне тяжёлым шкафом. Там меня встретил парнишка лет четырнадцати, услышал кодовую фразу и повёл меня в подвал, к дальней стенке. Где у меня взяли посох на хранение и одели в безразмерный балахон с широкополой шляпой, с её краёв до груди свисала толстая ткань с крохотной вуалью в районе глаз. Через потайной проход-лестницу я попал в очередное здание, на первый этаж, где меня провели в зал проведения тайного аукциона.

С четыре десятка тел в бесформенных балахонах сидела за круглыми столами, на них небольшие ящички с магическим светильником: крышка поднимется, светильник моргнёт, ставка повысится.

Вышедший распределитель аукциона носил закрывающую лицо маску слона, чтобы искривлённый хобот искажал его голос. Распределитель предупредил воздержаться от криков, ибо никто не хотел попасться страже. В Арнурском королевстве карается не только организация подпольного аукциона, но и участие в нём. И карается, в лучшем случае, непомерным штрафом.

Лоты выставлялись всякие: магическое оружие и броня, ингредиенты, свитки и прочее. И я бы мог купить свиток с новым заклинанием и расширить свои боевые возможности, но никто и никогда не говорит, какую бумагу и чернила использовал — без этого копирование магической печати чревато взрывом. Ещё выставляли запчасти от рыжего дракона, убитого на северном материке. Распределитель сообщил, что он вообще приземлился около города, получил люлей от местных авантюристов и попытался ретироваться, но с повреждёнными крыльями долго летать не смог и вскоре его завалили.

Не знаю, что вообще заставило этого крылатого идиота приземлиться у города, слабоумие или отвага — но выяснять не хочу. Потому что на аукционе выставляли содранную с него кожу, но слишком твёрдую для перчаток. А эта кожа — один из двух пунктов, из-за которых я вообще приехал на аукцион.

Вторым пунктом была книга высотой в локоть и толщиной в четыре фаланги. «Полная история развития языка нутонов и ратонов от начала времён». И если я пролетел с рыжеватой кожей, то за книгу собирался бороться остервенело и готовился потратить хоть все расписки на пять тысяч Арнурских золотых — но сильно удивился, когда никто не заинтересовался редчайшей книгой, в пяти экземплярах на оба континента. Расписка в сто золотых легла на поднос подошедшего слуги, а я остался наблюдать за остальными лотами. Но и там поджидало разочарование: ни толковых алхимических ингредиентов, ни подходящего по магическим способностям раба.

С собой-то я раба таскать не собирался, мне хватает и