Фабрика рака. Промышленные химикаты, корпоративный обман и скрытая смерть американских рабочих - Джим Моррис

там в течение двух часов. Выводите мочу. А на следующей неделе возвращаетесь за новой порцией". Побочные эффекты? "О, недержание, выделения, иногда судороги, очень сильное жжение при мочеиспускании". Болезнь и лечение разрушили его сексуальную жизнь, отучили от долгих поездок на мотоцикле в Адирондак, привели к переводу на другую работу и снижению зарплаты, а также заставили его волноваться - порой он был слишком нервным, чтобы есть. "Я почти постоянно беспокоюсь", - сказал он адвокату. О чем? "О том, что болезнь вернется, станет еще хуже и перейдет в другое место".

Рак вернулся в 1997 и 2007 годах, и Прато выдержал еще два раунда химиотерапии. Побочные эффекты были похожи на острый приступ гриппа: он попеременно мерз и потел. Рецидивы болезни напугали Прато, и он стал чаще проходить цистоскопию, чтобы не допустить прорыва рака через стенку мочевого пузыря. "Если рак проникает через стенку, - сказал мне Прато, - он попадает куда-то еще - в позвоночник, мошонку".

Среди случаев заболевания в Goodyear был и рак мочевого пузыря, поразивший Дороти Ковальски, жену электрика и контролера Лу Ковальски. Лу начал работать на заводе в 1958 году и много раз отправлялся в отдел 245. В течение двадцати девяти лет Дороти стирала одежду Лу, в том числе и его вонючую рабочую одежду: футболки, носки, нижнее белье, рубашки, брюки, куртки, полотенца. По пятницам Лу приносил свое белье из "Гудиера" домой в хлопчатобумажной сумке и сбрасывал его с лестницы в подвал. Дороти сортировала его и стирала по утрам в субботу. Оно пахло "химическими заводами", - свидетельствовала она в 1995 году. Когда Лу приходил домой на обед, один или два раза в неделю, Дороти заставляла его оставлять вонючую куртку на лестничной площадке. Он оставлял желтые пятна на наволочках и желтые кольца на воротниках своих рубашек из чамбера. Он пачкал грязными ботинками белый кирпичный пол в доме.

В декабре 1983 года Дороти, страдавшая инфекциями мочевыводящих путей, по просьбе врача сдала, как она считала, обычный анализ мочи. В следующем месяце она узнала, что в моче обнаружена кровь; цистоскопия, проведенная под местной анестезией несколько дней спустя, выявила опухоль мочевого пузыря размером в один миллиграмм, которая была удалена. После этого она периодически проходила цистоскопию, и рак не возвращался. Но тревога не покидала ее. "Каждый раз, когда я иду на цистоскопию, - объясняла она в своих показаниях, - я расстраиваюсь, что все вернется и все такое... . Каждый раз, когда у меня появляется инфекция, я говорю: "Боже мой, неужели это скоро случится?"... Каждый раз, когда мне приходится быстро ходить в туалет - примерно четыре-пять раз за ночь, - каждый раз, когда у меня появляются боли в животе или что-то еще, я говорю: "Боже мой", потом они проходят, но тем временем я беспокоюсь, что что-то развивается". Перед каждым цисто доктор ободряюще похлопывал ее по руке.

Дороти и Лу подали в суд на компанию Goodyear - они не были связаны положениями о возмещении вреда работникам, поскольку Дороти не была сотрудником Goodyear, - утверждая, что ее болезнь была результатом пассивного воздействия орто-толуидина. Во время дачи показаний адвокат Goodyear Дайан Боссе заставила Дороти рассказать о самых обыденных аспектах ее жизни: где она жила, употребляла ли она муниципальную воду или хот-доги, курила ли сигареты или пользовалась дровяной печью. Дороти попросили перечислить места ее работы (швейная, бумажная фабрики) и хобби (шитье, керамика). Боссе искала любую информацию, чтобы отвлечь внимание от канцерогенного продукта своего клиента.

Через два месяца после дачи показаний его жене Лу Ковальски дал собственные показания и рассказал о том, как он подвергался воздействию орто-толуидина. Он работал в резервуарном парке, заклеивая клапаны, из которых вытекал химикат и пропитывал его одежду ("Этот материал не сохнет", - признался он). Он ремонтировал или менял двигатели насосов, работая на коленях, и его одежда становилась "чрезвычайно влажной, мокрой". Другими словами, становилось не по себе". В районе плавильной печи Nailax облучение происходило более регулярно. "Когда горячий Nailax выходил из реактора или резервуара, от него шел пар, - свидетельствовал Лу. Пар был насыщен непрореагировавшими химическими веществами, включая орто-толуидин. "Мы также забрызгали одежду жидким Nailax, - сказал Лу, - на ней остались черные липкие пятна размером от булавочной головки до долларовой купюры". Он смыл ее? спросил Боссе. "Nailax не смывается", - сказал Лу.

Спустя годы Гарри Вейст, Эд Полка и Роберт Даттон - известный друзьям как Дики - пытались вспомнить, когда они начали подозревать, что в Goodyear что-то не так. Даттон сказал, что в начале 1980-х годов он слышал "слухи" о том, что орто-толуидин "вреден для вас". Примерно в то же время федеральный закон обязал производителей химикатов вести паспорта безопасности материалов, предупреждающие работников об опасности их продукции, но, по словам Полка, он и большинство других рабочих не знали, что их нужно спрашивать. А если бы и знали, то столкнулись бы с техническими документами, написанными настолько непрозрачно, что остались бы не более просвещенными, чем в начале работы, а возможно, и менее.

Всплыло имя компании DuPont, вызвав шквал ярости. "DuPont нужно бить дубинкой по голове, потому что они знали", - сказал Полка, имея в виду осторожное обращение компании с орто-толуидином на собственных предприятиях в 1950-х годах и ее нежелание предупредить Goodyear о склонности химиката к раку в течение двух десятилетий. Даже после того, как в 1977 году DuPont в мягкой форме предупредил Goodyear, информация не дошла до рабочих в Ниагара-Фолс. Они не сказали Дики, Гарри, мне и ребятам, с которыми я работал: "Знаете, какой продукт мы производим? У нас парни болеют раком мочевого пузыря, и вы можете заболеть", - сказал Полька. Именно поэтому, по его словам, компания DuPont "вычерпывала воду из гребаной лодки с дырой", сталкиваясь с потоком исков от работников Goodyear.

Как бы ни была плоха эпидемия, она была бы еще хуже, если бы профсоюз не потребовал проведения инспекции NIOSH в 1988 году и продолжал давить на компанию Goodyear, требуя навести порядок на заводе, говорит Полька. И до сих пор давит: на момент моей первой беседы с ним, в 2013 году, Goodyear сопротивлялась требованиям профсоюза проводить ежеквартальные анализы мочи работников завода до и после смены. Такие анализы дают данные, которые могли бы помочь компании определить рабочие места с наибольшим воздействием и соответствующим образом скорректировать процессы. Но такие анализы проводились лишь от случая к случаю, хотя это был самый точный способ узнать, сколько