Близнецы из Пиолана - Сандрин Детомб

в классе, что родители их любили. Все, кроме Кристофа Мужена. Даже свидетельство Люс Лессаж стало известно только с его слов. Возможно ли, что этот человек выдумал всю историю от начала до конца, чтобы сбить следствие с пути? Перед встречей с ним Фабрегас надеялся надавить на него и заставить сознаться в причастности к похищению близнецов. Теперь капитан не знал, что и думать. Был ли Кристоф жертвой или преступником?

Когда хозяин дома вернулся в гостиную, капитан с удивлением констатировал, что сейчас перед ним совсем другой человек. Тщательно выбритый, сменивший спортивную одежду на деловой костюмом с галстуком, он больше не выглядел подавленным, напротив – это был завоеватель, готовящийся покорить мир. От несчастного ребенка, выявившего у себя во взрослом возрасте синдром избитого человека, не осталось и следа. Новая манера держаться несколько раздражала капитана. Агент по продаже недвижимости только что разрушил образ близнецов, сложившийся в общем представлении, и, казалось, был втайне этому рад. Теперь он думал совсем о других вещах.

– У меня еще несколько вопросов, месье Мужен, – холодно произнес Фабрегас.

Кристоф нетерпеливо взглянул на часы и преувеличенно глубоко вздохнул.

– Это надолго?

– Зависит от вас. Вы знакомы с Солен Готье?

Капитан нарочно задал вопрос в лоб, чтобы не дать Кристофу времени на размышления. Он рассчитывал заметить какую-то непроизвольную реакцию: дрогнувший мускул на лице, дрожь в руках – все, что могло бы выдать собеседника, – и не ошибся. Кристоф сжал челюсти так сильно, что у него скрипнули зубы.

– Какое отношение она имеет к этой истории?

– Вопросы задаю я, договорились? Сядьте, пожалуйста.

Кристоф сел и вопросительно взглянул на Фабрегаса, ожидая продолжения. Не дождавшись, он заговорил сам:

– Да, я был с ней знаком. Мы встречались.

– Когда?

– В прошлом году.

– Сколько времени это продолжалось?

– Всего несколько месяцев, не больше.

– Вы знаете, где она сейчас?

– Нет. А что случилось?

Фабрегас проигнорировал этот вопрос и задал свой:

– А Рафаэля Дюпена вы знаете?

– Нет, никогда не слышал это имя.

– А Мишеля Дюма?

– Да, это двоюродный брат Солен. Но к чему все эти вопросы, вы можете наконец объяснить?

Последнюю фразу он произнес, слегка повысив голос. Фабрегас вновь оставил вопрос без ответа и невозмутимо продолжал:

– Откуда вы узнали, что он ее двоюродный брат?

– Она сама мне сказала.

– Вы лично с ним общались?

– Да, много раз. Он часто заходил к Солен.

– А имя Арно Белли вам что-нибудь говорит?

Мужен покачал головой, но на сей раз капитан успел заметить промелькнувший у него в глазах странный огонек – впервые с самого начала разговора.

– Вы уверены? Попробуйте вспомнить.

– Арно Белли, говорите?.. Нет, не припоминаю. К сожалению.

На сей раз капитан не поверил ни единому слову, хотя никаких объективных причин сомневаться в услышанном у него не было. До сих пор Кристоф отвечал на все вопросы, даже если они касались вещей, о которых ему было неприятно говорить. Но почему он сказал, что знаком с Мишелем Дюма, и в то же время – что не знает Арно Белли? Хотя, поскольку речь шла об одном и том же человеке, Кристоф просто мог быть не в курсе его, так сказать, двойной идентичности…

– Вы знаете о том, что Мишель Дюма найден мертвым в квартире Солен Готье?

Фабрегас ускорил темп допроса, по-прежнему пристально наблюдая за реакцией собеседника.

– Нет. Какой ужас!..

Тон Кристофа был взволнованным, но лицо оставалось безмятежным.

– Кажется, вас не слишком расстроила эта новость?

Кристоф чуть шевельнулся в кресле и со вздохом произнес:

– Послушайте, капитан, я не хочу лгать. Этот человек мне, по сути, никто. Мы не питали друг к другу теплых чувств.

– Но было ведь и что-то еще?

– Он вел себя слишком ревниво по отношению к своей кузине. А она всегда его защищала. Лично мне он казался человеком с сомнительным прошлым. Кем-то вроде мелкого преступника, уличного хулигана… Я считал, что ей лучше было бы держать его на расстоянии.

Вот и опять «плохо о мертвых», теперь как бы невзначай… Нет, так не пойдет. Надо ужесточать допрос.

41

– Где вы были в прошлую пятницу около шести вечера?

Фабрегас понимал, что ответ Кристофа на этот вопрос может разом перечеркнуть все сведения, полученные от него ранее. Если у него не окажется надежного алиби на тот момент, когда в доме Солен Готье начался пожар, придется начать допрос заново – но уже без всяких поблажек.

В течение часа Кристоф Мужен успел опорочить двух детей одиннадцати лет, женщину, покончившую с собой из-за того, что не смогла их правильно воспитать, и человека, которого, по сути, никто не знал. Если положиться на его свидетельства, в конце концов окажется, что он – единственная жертва в этой истории.

– В прошлую пятницу?.. Мне нужно свериться с моим еженедельником, – спокойно ответил Кристоф.

– Хорошо, я никуда не тороплюсь.

Кристоф поднялся, взял смартфон и после недолгого поиска снова сел, довольно улыбаясь одними уголками губ.

– Надеюсь, мой ответ вас полностью удовлетворит! Я показывал дом в Пон-Сент-Эспри вашему патрону.

– Моему патрону?..

– Прокурору Республики из Авиньона. Он ведь ваш патрон?

– В каком-то смысле, – невольно скрипнув зубами, ответил Фабрегас.

Капитан даже не знал, что его сильнее раздражает: то, что у Мужена есть алиби, которое может подтвердить столь весомый свидетель, или то, что авиньонский прокурор, оказывается, имеет в своем распоряжении достаточно свободного времени, чтобы осматривать загородные дома, в то время как его подчиненные роют носом землю. Но так или иначе, Кристоф Мужен точно был не тем человеком, которого видели студенты выходящим из дома Солен Готье незадолго до пожара. Возможно ли тогда, что и все остальное, рассказанное им, – тоже правда?

Солен Лессаж, этот ангелочек, чье тело нашли на кладбище три месяца спустя после того, как она исчезла, на самом деле была монстром-манипулятором? А Рафаэль? Пожертвовал бы Жан Вемез своей карьерой ради поиска близнецов, если бы знал, какими они были на самом деле?..

Когда Фабрегас впервые услышал порочащие сведения об этих детях из уст Кристофа, ему почему-то вспомнилась песенка, которую любила петь его мать. Все это время он пытался отогнать навязчивую мелодию, но она возвращалась снова и снова:

Где их похоронили, этих злых людей,

Кто не любил родителей, кто бил своих детей,

Мрачных и угрюмых, влачащих свой удел,

Которых никогда никто не пожалел?[32]

Фабрегас вынужден был сбавить обороты. В конце концов, ему не в чем было упрекнуть Кристофа Мужена. Капитан ограничился тем, что задал ему еще