Десятилетия. Богатая и красивая - Рут Харрис

Нат кивнул головой и ничего не ответил.

– Поверь мне, я это тебе предлагаю вовсе не потому, что ты женишься на моей дочери. Я бы тебя нанял, даже если бы ты был совершенно чужим человеком. – Саймон принялся описывать свое предложение в деталях: одинаковая с Питом зарплата – десять тысяч долларов в год – и равная доля капитала у каждого. Нат был бы полноправным партнером, и они с Питом могли бы распределить обязанности по своему усмотрению. Саймон сказал, что им с Питом кажется, что Нат был бы особенно хорош по части продажи, в то время как Пит мог бы проследить за завершением строительства фабрики и заниматься внутренними проблемами компании.

– Конечно, – тут же добавил Саймон, – я совсем не буду возражать, если вы с Питом решите вести дела как-то по-другому. Какого черта, Нат! Я хочу уйти на покой. Наслаждаться жизнью. Я хочу, чтобы все дело было целиком на вас с Питом.

Саймон закончил свою речь и опустился на свой стул, ожидая, что ответит Нат. Он знал, что молодой человек будет ошеломлен щедростью предложения. Не каждый в его годы мог рассчитывать на доход в десять тысяч долларов годовых. В 1946 году на эти деньги можно было обеспечить себе королевское существование.

– Большое спасибо, сэр.

Саймон встал и заходил по комнате. Ему не терпелось пожать руку Нату и затем провести его по коридору и показать ему новый кабинет. Саймон не мог сдержать удовлетворенную улыбку на своем лице. Ему хотелось видеть выражение лица Ната при упоминании об этом кабинете.

– Поверьте мне, я очень ценю ваше предложение, – сказал Нат, – но я не могу его принять.

Слова Ната не сразу дошли до сознания Саймона. Сперва он даже подумал, что ослышался.

– У тебя есть другая работа? – Он мог бы выяснить, что это было за предложение, и сравнить их.

Нат покачал головой.

– Нет, я собираюсь начать свое дело.

Такой вариант никогда не приходил в голову Саймона.

– Кроме того, – добавил Нат, – хотя я очень тронут вашим доверием, я не вижу для себя никакой возможности принять ваше предложение. Если бы я согласился на него, то чувствовал бы себя паразитом.

– Я не занимаюсь благотворительностью, – сказал Саймон, чувствуя себя неловко от того, что был вынужден защищаться.

– Давайте пообедаем, – сказал Нат, – и я поделюсь с вами своими планами.

Они расположились в полутемном баре, где Нат и рассказал своему тестю о своих планах на будущее.

После обеда Саймон проводил Ната до машины, которая стояла напротив конторы компании Эдвардсов. Мужчины пожали друг другу руки, после чего Нат сел в машину и уехал обратно в Манхэттен.

Когда Саймон вернулся к себе, он вдруг вспомнил, что так и не показал Нату его кабинет, который с такой тщательностью готовили к этому дню. «Наша маленькая дочь сама нашла себе настоящего мужчину и наверняка сможет стать ему хорошей женой», – подумал Саймон.

Когда Эвелин исполнилось шесть лет, тетушка Би подарила ей на день рождения музыкальную шкатулку в форме свадебного пирога. Когда ее крышечку поднимали вверх, она исполняла «Приходит невеста», до тех пор пока крышечка не опускалась. Эвелин очень полюбила эту игрушку и попросила, чтобы на Рождество ей подарили куклу с золотыми волосами, одетую в длинное белое платье невесты. Любимой игрой Эвелин стала игра в невесты. Проблемой было только уговорить брата быть женихом. Как и большая часть девушек, Эвелин думала, что быть невестой – это предел девичьих мечтаний, и, как почти любая ее сверстница, она мечтала о том дне, когда ею станет.

Эвелин рисовала себе эту картину тысячу раз, представляя ее во всех подробностях. Она мечтала об обручальных кольцах, цветах, музыке – обо всем, что связано со свадьбой. Она все время представляла себя прекрасной, как принцесса, выходящей замуж за самого красивого в мире мужчину.

Когда этот день пришел, реальность превзошла девичьи грезы.

Одиннадцатое июля порадовало всех чудесной погодой. Светило яркое, но не жаркое солнце. Дул легкий, ласкающий ветерок. Расцвел большой розовый кизил. Свадьбу решено было проводить на открытом воздухе, на лужайке имения Эдвардсов. Зеленые аллеи были украшены вазами с белыми и алыми розами. Садовник соорудил алтарь из различных цветов и составил потрясающий букет орхидей, который украсил грудь Эвелин. В церемонии принял участие сам верховный судья Нью-Джерси. Это был достойный седовласый человек, чье присутствие, несомненно, придало еще большую торжественность отмечавшемуся событию. Прием, устроенный гостям, был настоящим подарком для поставщиков провизии. Над столами натянули белый тент, а сами столы ломились от самых разнообразных яств. Там были икра и шампанское, лобстер под ньгобергским соусом и филе по-строгановски, шербет трех видов, шоколадный мусс и четырехъярусный свадебный пирог, покрытый сахарной глазурью, на самом верху которого возвышались фигурки жениха и невесты.

Мать невесты, одетая в бледно-розовое платье, плакала, растроганная той серьезностью, с которой Эвелин и Нат произносили клятвы, и той нежностью, с которой они скрепляли свои слова поцелуем. Отец невесты сиял от счастья. Он гордился своей дочерью, такой красивой, своим зятем и тем, что смог устроить такую свадьбу, о которой будут говорить не одну неделю.

Гости, а их было около ста пятидесяти человек, непрерывно восторгались. Женщины, болтая, потягивали шампанское, дети, набегавшись и объевшись, пошли спать в гостиную, а мужчины в смокингах собирались группами и говорили о делах, о политике и о том, как здорово подает Боб Феслерс. Квартет музыкантов ходил по саду и исполнял романтические песни из популярных мюзиклов.

Эвелин едва все это замечала. У нее в голове продолжали звучать торжественные слова клятвы, и она думала о том, что будет следовать им всю оставшуюся жизнь. Она будет любить Ната, уважать его и подчиняться ему.

Приняв всех гостей и выслушав их поздравления и пожелания, Эвелин прошла к себе в спальню, чтобы переодеться в голубой в крапинку костюм, который был куплен одновременно со свадебным платьем. Он состоял из пелерины с накладными плечиками, огромной ширины юбки и высокой шляпы с вуалью. Как и в случае со свадебным платьем, речь шла об оригинальном дизайне Хэтти Карнеги.

Родители проводили молодых до места, откуда их должен был забрать лимузин и отвезти в аэропорт. Мать Эвелин заплакала и поцеловала новобрачных, а отец Эвелин чмокнул в щечку свою дочь и пожал руку Нату, вручив им запечатанный конверт с чеком на тысячу долларов.

Нат и Эвелин вылетели на Бермуды на лайнере «Пан Америкэн», совершающем этот рейс два раза в неделю. Во время полета, который продолжался пять часов, они пили шампанское н ели нежное филе. Когда они регистрировались в отеле, служащий, заполнявший на них карточки, назвал Эвелин «миссис Баум». Впервые ее назвали новым именем, и она покраснела, зная, что этот момент запомнит навечно.