Четверка сравнивает счет - Джанет Ианович

- Он, должно быть, сразу же вернулся, - предположил Салли. – Не думаю, что он там сжег все, если я ушел. Для него, должно быть, хуже смерти спалить все эти тортики и пироги.

- Я искренне сочувствую, - сказала я. – Может, я с тобой туда съезжу? Хочешь посмотреть на квартиру?

- Я и близко к этому месту не подойду, пока Сахарка не привяжут ремнями к кровати в психушке. И кроме того, это даже не мое гнездышко. Я снимал его у Сахарка. Вся обстановка там его.

* * * * *

- Вот видишь, так гораздо лучше, - заявила матушка, открывая мне дверь. – Я уже приготовила твою спальню. Как только ты позвонила, мы постелили свежие простыни.

- Замечательно, - одобрила я. – Если ты не против, пусть в моей комнате поспит Салли, а я лягу с бабулей Мазур. Это только на денек-другой.

- Салли?

- Он сейчас подойдет. Ему пришлось вытаскивать сумки из машины.

Матушка посмотрел поверх моего плеча и оторопела при виде Салли, ввалившегося в прихожую.

- Йо, чуваки, - поздоровался Салли.

- Что происходит? – прочирикала на заднем плане Бабуля.

- Боже Святый, - подал голос папаша со своего кресла в гостиной.

Я перенесла Рекса в кухню и поставила его клетку на стойку.

- Никто не должен знать, что мы с Салли живем здесь.

Матушка побледнела.

- Не скажу ни единой живой душе. И убью всякого, кто посмеет проболтаться.

Папаша был уже на ногах.

- Во что это он вырядился? – спросил он, указывая на Салли. – Это что, килт? Ты шотландец?

- Черт возьми, нет, - вмешалась Бабуля. – Он не шотландец. Он трансвестит… только он не подвязывает свои бубенчики, поскольку у него от этого появляется сыпь.

Папаша присмотрелся к Салли.

- Так ты, значит, один из свихнувшихся парней, у которых вместо мозгов труха?

Салли выпрямился и, казалось, стал еще выше:

- У вас с этим проблемы?

- Какую машину ты водишь?

«Порше».

Папаша воздел руки верх:

- Нет, вы слышите? «Порше». Даже машина не американская. Вот это и есть, что не так с твоими извращениями. Вы даже не хотите ничего делать, как полагается. С этой страной не происходило ничего плохого, когда все покупали американские машины. А теперь повсюду вокруг эти японские куски говна, и посмотрите, куда мы катимся.

- «Порше» - немецкая машина.

Папаша закатил глаза:

- Немецкая! Разве это сейчас страна? Деревня. Они даже войну не могут выиграть. Вы думаете, они собираются помочь мне получить то, что причитается мне от Пенсионного фонда?

Я подхватила один из мусорных мешков:

- Дай помогу тебе поднять это на лестницу.

Салли последовал за мной.

- Ты уверена, что все в порядке?

Я уже протащила мешок половину пути на второй этаж.

- Ага. Ты понравился моему папе. Точно говорю.

- Нет. Не понравился, - отозвался папаша. – Думаю, он псих. И любой мужик, который выглядит как ходячее несчастье в юбке, обязан как патриот своей страны запереться и сидеть в клозете, там, где никто его не видит.

Я, толкнув, открыла дверь спальни, втащила мешок и дала Салли свежие полотенца.

Салли стоял перед зеркалом, висевшим на обратной стороне двери.

- Думаешь, я выгляжу, как ходячее несчастье в юбке?

Я осмотрела юбку. Мне не хотелось затрагивать его чувства, но он выглядел как мутант с Планеты Обезьян. Наверно, он самый волосатый трансвестит, который когда-либо носил пояс с подвязками.

- Не так уж ужасно, но думаю, ты из тех парней, кому больше идут прямые юбки. Кожа на тебе хорошо сидит.

- Как на Долорес Доминанте.

Больше похоже на Ванду Оборотень.

- Это может еще более здорово выглядеть, - сказала я, - но потребуется многое побрить.

- Пошло оно на хрен, - не одобрил Салли. – Ненавижу бритье.

- Ты мог бы удалить волосы воском.

- Боже, я уже делал это однажды. Черт, это дьявольски больно.

Ему повезло, что он родился не женщиной.

- Что сейчас? – спросил Салли. – Я не могу так рано ложиться спать. Я ведь ночная пташка.

- Поскольку у нас нет машины, то возможности у нас в некотором роде ограничены, но жилище Морелли всего лишь в полумиле отсюда. Можно прогуляться туда и понаблюдать, не происходит ли чего. Поройся в своих тряпках и посмотри, нет ли чего темного.

Пять минут спустя Салли спустился с лестницы в черных джинсах и мятой черной футболке.

- Мы собираемся прогуляться, - сообщила я семейству. – Не устраивайте ночные бдения и не ждите нас. У меня есть ключ.

Ко мне бочком подобралась Бабуля.

- Косячок не требуется? – украдкой спросила она.

- Нет, но за предложение спасибо.

* * * * *

Мы с Салли держали глаза наготове и уши на макушке всю дорогу до района проживания Морелли. Не в пример Луле, которая никогда не признавалась, что боится, мы с Салли совершенно спокойно свыклись с мыслью, что готовы выпрыгнуть из кожи из-за Сахарка.

На углу квартала Морелли мы остановились и осмотрелись. По обе стороны улицы стояли машины. Фургонов не было. Пикап Морелли стоял на месте, из чего я заключила, что он дома. Кругом вытянулись тени, и горели фонари. У меня возникло предположение, что кто-то следит за домом с обратной стороны, но я могу его не различить.

Это был хороший район. Похожий на тот, где жили мои родители. Не такой уж процветающий. Дома в основном были заселены стариками, которые обитали здесь всю сознательную жизнь, или молодыми парами, только начинающими жить. Старики существовали на фиксированные доходы, вырезали из газеты купоны, покупали на распродаже в Кмарте теннисные туфли, делали только самый необходимый ремонт в доме, вознося благодарность, что ипотека выплачена, и они могут оставаться в своих домах и платить только налоги. Они выжидали, когда восторжествует справедливость, и надеялись, что их имущество возрастет в цене, тогда они смогли бы купить дома побольше в центре Гамильтона.

Я повернулась к Салли.

- Так ты думаешь, Сахарок придет сюда искать тебя?

- Если не придет за мной, значит, придет за тобой. У него на хрен крышу снесло.

Мы прошли вглубь квартала и стали наблюдать через улицу за домом Морелли. На крыльце позади нас прошаркали башмаки, и из полумрака показалась фигура. Морелли.

- Гуляем? – спросил он.

Я посмотрела мимо него на мотоцикл, припаркованный в маленьком дворике.

- Это «Дукати»?

- Ага. Сто лет на нем не ездил.

Я подошла ближе. Это был «супербайк 916». Красного цвета. За такой мотоцикл умереть не жалко. Разумный выбор для того, кто следит за кем-то, собравшимся поджечь твой дом. Быстрее и мобильнее, чем машина. Я поняла, что Морелли теперь нравится мне еще больше, когда я узнала, что он владелец «Дука».

- Ты здесь один? – спросила я.

- Пока да. В два подъедет Ройс.

- Догадываюсь, что полиция не смогла поймать Сахарка.

- Мы ищем машину, но до сих пор по нулям.

В конце улицы показался свет фар, и мы все отпрянули к дому. Машина проехала мимо нас и завернула через два квартала. Мы облегченно вернулись на прежние позиции, выйдя из укрытия.

- У Сахарка есть приятели помимо ребят из рок-группы? – спросил Морелли у Салли.

- Куча случайных друзей. Близких немного. Когда я впервые пришел в группу, у Сахарка был любовник.

- К нему Сахарок обратился бы за помощью?

- Вряд ли. Расставание не было счастливым.

- Как насчет группы? У вас есть какое-нибудь расписание?

- В пятницу репетиция. В субботу - концерт в клубе.

Миновала, казалось, тысяча лет. И Сахарок был бы дураком, если бы высунулся. С его стороны было глупостью напасть на Морелли. Копы болезненно воспринимают, когда кто-то кидает зажигательную бомбу в дом парня-полицейского.

- Свяжись с другими членами группы, - предложил Морелли Салли. – Пусть они знают, что ты находишься со Стефани и мной. Спроси, не видели ли они Сахарка.

Я вперила взгляд в Морелли:

- Ты мне позвонишь, ежели что произойдет?

- Конечно.

- У тебя есть мой номер пейджера?

- Знаю наизусть.

Я уже это проходила. Он не позвонит. Не раньше, чем все закончится.

Мы с Салли перешли улицу, вошли в дом Морелли, прошли его на проход и вышли через заднюю дверь. Я постояла секунду во дворе и подумала о Морелли, снова затерявшемся в тени. Улица его выглядела пустынной. От этого у меня побежал мороз по коже. Если Морелли мог спрятаться, то и Сахарок тоже.

* * * * *

Раз в неделю бабуля Мазур посещала салон красоты, где ей мыли голову шампунем и делали укладку. Иногда Долли использовала краску, и Бабуля приобретала волосы цвета анемичного абрикоса, но по большей части она ходила с натуральной сединой цвета стали. Бабуля делала стрижку и перманент, укладывая волосы в аккуратные ряды колбасок, марширующие через ее блестящий розовый череп. Завитки-колбаски чудесным образом оставались опрятными до конца недели, а потом начинали разглаживаться и спутываться вместе.