Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен - Отшельник Извращённый

— Кайф. Звучит как мечта, — сказал я, оглядываясь на Канну.

— Впечатляюще, — спокойно заметила она. Ей, похоже, вообще пофиг. — Надеюсь, вы помните о скоростных ограничениях.

Я слегка склонил голову.

— Ты всегда так серьёзна?

— А вы всегда так беззаботны?

Я рассмеялся, направляя спорткар с парковочного места:

— Ну, будем считать, что у нас идеальный баланс.

Она ничего не ответила, но я заметил, как её губы чуть приподнялись в едва уловимой улыбке.

Porsche урчал мягко и низко, как довольный зверь, готовый к прогулке. Я держал руль одной рукой, вторую лениво положил на подлокотник. Мы выехали на дорогу, и сразу занырнули в суету Токио: автомобили, мотоциклы, люди, переходящие улицу, даже когда свет уже давно красный.

— Скажи, Кана, — заговорил я, свернув на проспект, — почему иногда мне кажется, что ты не человек, а какой-то идеально запрограммированный андроид?

— Это комплимент? — в её голосе промелькнула заметная ирония.

— Типа того. Ты, вообще, когда-нибудь расслабляешься?

Она посмотрела на меня краем глаза, но осталась такой же невозмутимой.

— Моя работа не предполагает расслабления.

— Вот как? — протянул я, ухмыльнувшись. — Мне казалось, даже телохранителям можно иногда позволить себе немного человеческого.

— Моё время отдыха строго регламентировано, Казума-сама, — ответила Кана, процитировав инструкцию.

Я тихо засмеялся, скользя взглядом по неоновым вывескам за окном.

— Значит, у тебя даже расписание на расслабление? Интересно, это как? По графику «отдыхаю» в 15:45, а в 15:46 снова становлюсь железной леди?

— Если это обеспечивает безопасность вашего здоровья, то да, — ответила та сдержанно, хотя я заметил тень улыбки.

Мы выехали с тихой улочки на более оживлённую. Вечерние огни Токио постепенно зажигались, и я почувствовал расслабление. Руль в руке лежал идеально, мотор мягко урчал, напоминая, что под капотом целый зверь, готовый в любую секунду сорваться вперёд.

Я искоса взглянул на Кану, сидевшую в своей привычной прямой позе, точно на официальном приёме. Вот это дисциплина.

— Кана, знай, — сказал я с лёгкой улыбкой, — ты первая девушка, которую я везу в машине.

Она повернула голову, лицо оставалось таким же спокойным.

— Для вас это разве событие, Казума-сама? — прозвучал её ровный голос. — Вы никогда не были обделены женским вниманием.

Я изогнул бровь.

— Правда?

Кана молча посмотрела вперёд.

— Хотя, — протянул я, включив поворотник перед перекрёстком. — Очевидно. Я же, типа, богатенький наследник, да?

Она снова ничего не сказала, и я бросил на неё быстрый взгляд. Вот это выдержка. Даже не пошутила в ответ.

Машина мягко скользила по дороге, а я, не выдержав тишины, нарушил молчание.

— Слушай, Кана, а ты знала, что у меня была девушка до потери памяти?

Кана не повернула головы, но я заметил, как её пальцы сжали подол юбки. Она сглотнула. Занервничала? Вот это уже интересно.

— Знала, — ответила она без эмоций.

Я кивнул, ожидая продолжение, но Кана снова замолчала.

— И? — протянул я, чуть прищурившись. — Ты расскажешь, кто она была? Или это тоже засекречено? Как и всё остальное в моей жизни?

Кана смотрела прямо перед собой, словно дорога внезапно стала самым интересным зрелищем в мире:

— Вокруг вас всегда кто-то был, Казума-сама.

— Ага, — изучал я её взглядом, — но любил ли я кого-то?

Повисла тишина — тяжёлая. Слишком тяжёлая. Затем Кана медленно выдохнула:

— Я не могу сказать вам.

Её голос был таким спокойным, от чего становилось не по себе.

— Понятно.

Либо она знает больше, чем говорит, либо я действительно был тем ещё загадочным типом до потери памяти.

…

Мы заехали на территорию поместья. Охрана на кпп, видимо, была уже осведомлена, раз пропустила, едва мы подъехали к воротам. Я припарковал Porsche у бокового входа особняка, рядом с двумя служебными авто. Выключив двигатель, не спешил выходить. В салоне повисла особая тишина.

Повернулся к Кане. Такая спокойная. Идеальная осанка, даже дыхание и то сдержанное. Интересно, какая она на самом деле? Без этой напускной безупречной маски?

И тут меня посетила очередная дурная идея.

— Кана, — произнёс я, облокотившись на руль и глядя на неё с самым невинным выражением.

— Да, Казума-сама? — повернулась она с привычным спокойствием.

Я выдержал паузу. Стоит ли спрашивать ТАКОЕ⁈ ЭХ! Была — не была. И произнёс абсолютно серьёзным тоном:

— Мы с тобой спали?

Время застыло. Впервые за всю поездку… ДА ЧТО ТАМ ПОЕЗДКУ! ЗА ВСЮ ИСТОРИЮ! Кана не просто смотрела на меня, а уставилась так, будто не верила своим ушам. Её глаза расширились, пальцы заметно дрогнули, хотя она быстро вернула их в привычное положение.

— Простите? — о, да, она была не до конца уверена, услышала ли меня правильно. Где твоя стальная уверенность⁈

— Ну, спали ли мы вместе? — повторил я ещё напористей. — Просто, знаешь, я тут пытаюсь сложить пазл своего прошлого, и, ну, всякое может быть.

Кана, судя по всему, впервые за долгое время не знала, что ответить. Застыла, как прекрасная статуя, то открывая рот, то закрывая. И только потом выдала:

— Казума-сама…

— Что? — я улыбнулся. — Я серьёзно спрашиваю.

Она медленно выдохнула, лицо вновь обрело спокойствие, хотя в глазах всё ещё мелькала растерянность.

— Нет, Казума-сама. Мы не спали. Между нами никогда не было подобных отношений.

— Уверена? — не унимался я, прищурившись.

— Абсолютно.

— Ну ладно, — протянул я, открывая дверь. — А то стало бы обидно, если бы я об этом забыл.

Она молча наблюдала, как я выхожу из машины и открываю ей дверь.

— Казума-сама, иногда мне кажется, что вы хотите вывести меня из равновесия.

Я усмехнулся, подавая ей руку:

— Иногда? Значит, не всегда?

Кана аккуратно вышла, выпрямилась, восстанавливая идеальную осанку и поправила пиджак. Вернулась к привычному спокойствию, хотя я видел, как за этой маской невозмутимости всё ещё бушевали отголоски нашего разговора.

Я закрыл Porsche, сунул ключи в карман и посмотрел на неё с ухмылкой, наклонив голову.

— Знаешь, Кана, если я к тебе раньше не подкатывал, то это очень странно.

Её бровь заметно приподнялась, но голос оставался ровным:

— Почему вы так думаете, Казума-сама?

— Потому что ты в моём вкусе.

Она выдержала паузу — взвешивала слова. Затем медленно выдохнула, сложила руки за спиной и сказала:

— Возможно, в прошлом вы не