Цикличность - Виктор Новоселов

понять наше положение. Ведь по его простым критериям мы и сами теперь стали врагами. Пока что ему хватало самообладания не выступать открыто, но я не мог предсказать его поведения в дальнейшем. Возможно, нас ожидает безрассудная резня или самоубийство. Оба этих события равновероятны.

С того разговора минула неделя мы не двигаемся с места и просто чего-то ждем. Из города постоянно куда-то выходят, а затем возвращаются, отряды. Я заметил, что они отправляются из города строго в двух направлениях, будто бы они вестовые, что мечутся между полевой партией и ближайшим городом.

Второй мой старый знакомый – Мисса, был буквально непроницаем. Да, он общался со мной как со старым другом. Но не юлил и на все вопросы отвечал, что не имеет права мне что-либо рассказывать.

В этом проклятом месте все прожитые дни сливаются в один. Утром, когда ты просыпаешься и с трудом открываешь глаза, которые слиплись от гноя, собравшегося от того что пыль постоянно витает в воздухе, то перед тобой всегда будет один и тот же пейзаж. И никак не узнать, проснулся ли ты рано утром или ближе к обеду. Более того, ночи здесь такие же черно-серые как дни, только немного темнее. Не раз я ловил себя на том, что просыпался посреди ночи, думая, что уже наступило утро.

За время, проведенное в долине, я немного наловчился отличать ночную серую массу за окном от дневной серой массы. Однако, определять точное время я пока так и не научился. Сегодня я неожиданно проснулся от скользкой, липой дремы, а за маленьким окошечком явно стояла глубокая ночь. Я слышал, как ветер нещадно завывает. Вновь буря, вновь сидеть взаперти несколько дней, пока ветер не утихнет.

Сон не возвращался. Я посмотрел на своих людей, все они мирно посапывали во сне. Они сильно сдали с тех пор как мы пришли в долину. Все похудели, лица осунулись, а от пыли их кожа приобрела сероватый оттенок. Нет, никто не держал нас в черном теле. Кормили нас так же, как остальных. Просто сам воздух Металлической долины съедал все силы людей.

Затем мысли мои обратились к старому Миссе. Он оказался не последним человеком в культе. А ведь он часто встречается с высшими «белыми». Можно сказать, что он один из тех людей, что управляет страной. Каждый день он стоит подле тех, кто решает, как проживет страна следующий день. И кто знает, что он уже успел нашептать сильным нашего мира? А ведь он вне подозрений, как со стороны Секретариата, так и Братства.

А теперь представьте себе следующую ситуацию. Вот я сбегаю из долины, прихожу в Столицу и рассказываю эту историю в Братстве. Кто поверит мне? Миссу лично знает каждый человек в Братстве, каждый «белый» в столице обучался фехтованию под его присмотром. Веллеса я сам отпустил на все четыре стороны. Я больше года находился рядом с адептами. Более того, я жил с ними, деля хлеб. Большая часть моего отряда – дезертиры. Многие открыто присоединились к культу. Да и сам я уже не настолько тверд в своих убеждениях, как год назад.

Чем это закончится? Я знаю чем! Меня отдадут судьям! Причем отдадут не как чудотворца, те открестятся от меня после первых же моих обвинений. Меня бросят в темный подвал Секретариата как сумасшедшего. Слуги хартии будут пытать меня до тех пор, пока я, наконец, не «признаюсь» в том, что являюсь адептом. Я лично буду верить в то, что все это я придумал. Я сам осознаю, что рассказал это все только лишь для того чтобы оклеветать высоких господ.

Потом меня позорно повесят, а останки скормят собакам. Очередной адепт, не более. Даже повешение пройдет не на площади, а где-то на задворках. Соберется всего сотни две зевак. Почти каждый день так казнят по десятку адептов. Это непопулярное зрелище. Мои ноги еще будут дергаться, а палач уже подведет следующего к виселице. Я просто стану еще одним из…

Тут дверь тихонько скрипнула. Голова Миссы сунулась в комнату. Он будто знал, что я не сплю. Мисса поднес палец к губам, чтобы я не шумел и поманил к себе. Я быстро и максимально тихо оделся. После чего вышел за ним в предбанник.

– Господин прибыл. Поспешим.

С этими словами Мисса резко развернулся на месте и большими шагами пошел к выходу. Я, понимая, что мне опять никто и ничего больше не объяснит, поспешил за ним. А что мне оставалось?

Местные воспринимали песчаные бури как обыденность. Некоторые даже умудрялись путешествовать между городами и выходить на работу в такую непогоду. Но для нас каждая буря была настоящим испытанием. Ветер едва не сбивал с ног. Один раз Мисса немного подвернул ногу, и ветер тут же швырнул его на землю. Я не стал ему помогать.

Пыль пробивалась сквозь повязку на лице и душила. Но мы, сопротивляясь природным силам, едва ли не бегом направлялись в центр городка, где располагалась небольшая церквушка.

В Металлической долине мало верующих. Последний священник из Церкви Перерождения сгинул в этих землях многие столетия назад, а новых миссий церковь даже не пыталась предпринять. Желающих служить здесь они бы попросту не нашли. И теперь здания церквей использовались в основном клириками как лазареты и вельможами, как места где можно было одновременно собраться большой группе людей.

На крыльцо церкви ветром намело довольно много песка, однако буря еще не успела скрыть свежие следы. Судя по ним, внутри сейчас собралась действительно внушительная группа людей. В больших парадных воротах церкви была грубо вырезана маленькая дверка, сквозь нее то мы и зашли в центральный зал. Ветер дул с такой силой, что мы вдвоем с большим трудом закрыли старую, скрипучую дверь, сколоченную из давно рассохшихся досок.

Внутри церковь представляла собой довольно большое сводчатое помещение. На стены были нанесены фрески, но краска от старости сильно облупилась, и угадать, что было на них когда-то изображено, было невозможно. Думаю когда-то здесь стояли ровные ряды лавок, но дерево для растопки печей в Металлической долине куда важнее, чем вера и религия. Однако кафедру и прочую религиозную атрибутику не стали громить на дрова, а просто небрежно составили в угол. Сейчас все это было покрыто толстым слоем пыли.

Вообще, стоит сказать, что постройка была довольно неудачной для этих мест. Здесь были уместны приземистые здания с маленькими окнами и входом через предбанник, а не большие церкви с внушительными воротами и витражами, которые, скорее всего, давно выбило ветром и сейчас они просто были заколочены. В большом помещении свободно гулял ветер. Пламя свечей, что освещали зал, все время подрагивало. Пыль