Антология современной словацкой драматургии - Иван Буковчан

ФИЛА. Да мне-то какое дело. Что ты там видел?

ЯНО. К архиепископу в гости ходил. Он мне десять крон дал.

ФИЛА. За что? И не стыдно тебе было?

ЯНО. А ему не стыдно было? Десять крон и капеллан мог бы дать. Я, наверно, плохо плакал.

ФИЛА. Ты плакал? Такой бесчувственный осел!

ЯНО. Да, плакал. Говорю ему: «Пан набожный, пан наш достойный, наидостойнейший…» Еще кое-что хотел добавить, но из глаз слезы полились. Ох, ох…

ФИЛА. А сейчас что хнычешь?

ЯНО. Спросил он меня, откуда я.

ФИЛА. А ты?

ЯНО. Сказал… живу с Филкой, в маленькой городской комнатке… Мы любим друг друга.

ФИЛА. Не плачь! Плач тебе не поможет. Яно, знаю я, почему ты плачешь. Ты был в Нитре и спутался там с этой Марикой. Что это за женщина?

ЯНО. Женщина как женщина. Как любая другая.

ФИЛА. И ты был с ней весь этот месяц?

ЯНО. Ну… я и по городу ходил, по Нитре… Знаешь, какой красивый город? Ходишь, любуешься… я, может быть, туда снова как-нибудь наведаюсь.

ФИЛА. По мне, хоть сейчас иди! Знаешь куда!

ЯНО. Сколько времени?

ФИЛА. Семь часов двенадцать минут

ЯНО. Точно идут?

ФИЛА. Точно.

ЯНО. Так я пошел.

ФИЛА. Куда?

ЯНО. В Нитру. Ты сама меня туда послала.

ФИЛА. Я тебя послала… Знаешь куда! А это не в Нитру, ты сам знаешь, куда это!

ЯНО. Филка, знаешь, какой Нитра красивый город? Я там и работу нашел. Вот увидишь, сколько денег я тебе пришлю. Потерпи только. Может, я даже привезу домой гуся. А то зачем нам это блюдо? Нужно его обновить. И погляди… Вот! Платье в цветочек. Для тебя! Я нарочно тебе сразу не показал. Видишь, какое качество?

ФИЛА. Не вижу.

ЯНО. А ты пощупай!

ФИЛА. Оно же ношеное. Дешевая тряпка.

ЯНО. Ну, тогда ты совсем слепая. Оно новое. Эту дырочку можно просто заштопать и все платье прогладить.

ФИЛА. Думаешь, я не могу новое от старого отличить?

ЯНО. Так оно почти новое. Марика его долго не носила. Ты примерь.

ФИЛА. Да ни за что на свете! Не надену, хоть ты кожу с меня сдирай.

ЯНО. Да мне, собственно, все равно. Я в Нитру должен поторапливаться, потому что послезавтра уже на работу заступаю.

ФИЛА. Ну и поторапливайся!

ЯНО. И поторапливаюсь!

В городской комнатке.

ФИЛА примеряет платье в цветочек.

ГАРДИСТ (входит). Фила, где твой муж?

ФИЛА. Откуда мне знать где? Йожо!

ГАРДИСТ. Какой Йожо? Твой муж — Яно.

ФИЛА. Йожо! Ты очень похож на моего брата, Йожо.

ГАРДИСТ. Ты совсем слепая.

ФИЛА. Ты прав, плохо я вижу. Но ты — вылитый Йожо, мой брат.

ГАРДИСТ. Все мы в «Гарде» братья и сестры. Потому ты и путаешь. Фила, где твой муж?

ФИЛА. Я же говорю, не знаю.

ГАРДИСТ. Как это — не знаешь? Кому же знать, как не тебе?

ФИЛА. Ничего я о нем не знаю. Оставили бы вы его в покое. А то — под зад пнули, ружье у него отобрали… Ладно, пусть он браконьерствовал, но ведь и о зверях заботился. Кто на своей спине соль таскал? Кто ходил их кормить, даже когда сугробы лежали? Яно.

ГАРДИСТ. Ну а сейчас он где? Хоть приблизительно?

ФИЛА. Фьюлио, фьюлио, фьюлио!

ГАРДИСТ. Что это ты чирикаешь?

ФИЛА. Так поет иволга.

ГАРДИСТ. Какая еще иволга?

ФИЛА. Иволга. Перелетная птица. Чехи ее зовут «жлува». А немцы вроде «пфингстфогель», троицына птица. В Германию она прилетает как раз на Троицу. В Словакии у нее несколько имен, где-то ее путают с дятлом, в других местах ее зовут «колюга» или «пивунь». Иволга поедает даже самых мохнатых гусениц. Самец красивее самки и поет красивее, но зато и большой ловкач. Сначала он самочку заманивает, льстиво так напевает: фьюлио, фьюлио, фьюлио! А потом просто плюнет на нее и сбежит… Фр-р-р!

ГАРДИСТ. Ну, хватит! Я сюда не на проповедь пришел. Яно где?

ФИЛА. Ищите его. Фьюлио, фьюлио, фьюлио! Иволга — красивая птица. Много гусениц может склевать. Да и человеку иногда нужно чего-нибудь съесть.

ГАРДИСТ. Фила, ты глупая, а видишь далеко.

ФИЛА. Я дальше своего носа ничего не вижу. Ты и вправду не Йожо?

ГАРДИСТ. Не только слепая, но и глупая. С тобой невозможно разговаривать. В последний раз тебя спрашиваю, где Яно?

ФИЛА. Фьюлио, фьюлио, фьюлио!

ГАРДИСТ. С малых лет глупой была. (Ударом приклада валит Филу на пол. Уходит.)

В городской комнатке. ФИЛА лежит на полу.

ЯНО. Филка! Фьюлиа, фьюлиа, где же эта Фила?.. Почему ты лежишь на полу?

ФИЛА. Голова закружилась, вот я и брякнулась. Уже такая неловкая стала, как мотовило. А ты где был так долго?

ЯНО. Что это ты такая сердитая? Я вот рад, что жив остался и войне уже конец. А ты будто злишься, что у меня над головой еще трава не растет.

ФИЛА. А хоть бы уже и росла! Тебя тут все время искали, все время выспрашивали…

ЯНО. Тебя тоже били?

ФИЛА. Не помню.

ЯНО. Вот видишь! А меня били, Филка! Так били, что почти убили. По голове, по ребрам, между ног пинали, по пальцам сапогами топтали, ключицу сломали… И не лечили, Филка, совсем не лечили! А знаешь, кто меня больше всех колотил? Твой брат Йожо.

ФИЛА. Быть того не может! Ты с ума сошел!

ЯНО. Почти что сошел. И зубы мне выбили!

ФИЛА. Да у тебя же есть зубы.

ЯНО. Не поверишь, снова выросли. Я как ящерица, оторвешь ей хвост, а он снова вырастет.

ФИЛА. А за что тебя так били?

ЯНО. За муку.

ФИЛА. Боже мой, да зачем же ты ее крал?

ЯНО. Я ее не крал. Носил.

ФИЛА. Куда же ты ее носил? Сюда ты ничего не принес.

ЯНО. В лес носил.

ФИЛА. Снова ерунду говоришь. В лес ты носил соль и сено. Что ты про муку говоришь?

ЯНО. Потому что я туда муку носил. И мясо, и сахар тоже. Вот только схватили меня, когда я нес мешок муки. Я носил припасы для партизан.

ФИЛА. И за это тебя так мучили?

ЯНО. Во время войны всё по-другому оценивают. Тебе за кусок сахару или простую спичку вдруг кто-нибудь шею свернет. Зубы тебе выбьет, по пальцам попрыгает… А ты вдруг замечаешь, что тебя свой же и бьет. Такие мы, словаки. Но попробуй кому это скажи! В книжках об этом не напишут. По книжкам-то мы все голубки, поэты и певцы. Ни хрена!

ФИЛА. А ты правда уже здоров? Яно, сколько же ты вытерпел. А я еще на тебя напустилась. Ты уж не сердись.

ЯНО. Да я и не сержусь, я тебя прощаю, Филка. А сколько времени?

ФИЛА. Семь часов двенадцать минут.

ЯНО. Так я уже пойду.

ФИЛА. Куда ты снова собрался? Ты же только что пришел. ЯНО. В Чехию.

ФИЛА. Что же ты хочешь там делать?

ЯНО. Я с товарищами договорился. Говорят, там можно хорошо заработать.

ФИЛА. Да ты же работать не умеешь. Всю жизнь только по лесу бегал и зверье распугивал. Зачем тебе в Чехию ехать?

ЯНО. А я чехов полюбил. Но Чехию совсем не знаю. Ну а теперь мы снова одна страна. Это моя родина. Вот, я тебе кое-что спою. (Поет.)

Словак ты или чех —один удел у всех.Любят чехи карусель,а словак идет в артель.

Когда Чехию покинул,горя много я хлебнул.Сяду я на карусель,не пойду больше в артель.

Чехи на трубе играют,много песен знают,а словаки подпевают,братьев чехов призывают.

ФИЛА. Твоя родина? Ты же не чех. А что ты перед войной пел? Кто им пел: «Чехи пёхом до Праги»?

ЯНО. Чтоб я такое пел?

ФИЛА. Пел.

ЯНО. Спроси, кто не пел. Это же песенка такая была. Не я ее придумал.

ФИЛА. Думаешь, я не знаю, почему ты в Чехию хочешь? Наверняка с этой Марикой сговорился.

ЯНО. С Марикой? Шутишь! Где теперь эта Марика!

ФИЛА. Тогда что ты выдумываешь?

ЯНО. Знаешь, Филка, там, в лесах, был среди партизан один чех. Яноушек. И меня этот Яноушек очень полюбил. У него жена и семеро детей.

ФИЛА. Яно, ведь и у нас могли быть дети.

ЯНО. Могли. Только их не было. Ну, и этот Яноушек дал мне однажды часы, чтобы я отнес их в починку. Я отнес их к одному еврею, замечательному часовщику. А потом я пошел с этой мукой, ну, остальное ты уже знаешь. А Яноушек до сих пор не догадывается, почему я не вернул ему те часы.