Основной закон-2 - Дмитрий Николаевич Матвеев

был другой. Успела с утра сгонять в магазин? Ради меня? Зачем? Ей что-то нужно?

Додумать мысль он не успел.

- Я вчера за тобой наблюдала, когда ты Иринку обмывал, - начала Вероника. – Ты ведь что-то придумал, да?

- Есть одна мысль, - признался Валерик. – Но получится что-нибудь или нет – не знаю. Надо пробовать. А для этого нужна энергия. У тебя есть пельмени?

- Есть!

Вероника улыбнулась.

- Я с утра сбегала в магазин и купила пельмени. Тебе хватит для начала пары килограмм?

Валерик погрустнел:

- И ты туда же! Интересно, кто на этот раз был источником информации?

- Хочешь верь, хочешь не верь – брат. Он в участковых служит, и всяких историй наслушался выше крыши. Вот один из, так сказать, клиентов и рассказал про парня, который вылечил пахана, а потом слопал десять килограмм пельменей. Сам он не видал, но в их среде такая байка ходит.

- Тогда ставь воду, вари сразу всё. Я и сам собирался за пельменями идти. Как будут готовы, так сразу и начнем.

Глава 17

Небольшой тазик горячих пельменей стоял, накрытый крышкой, на сервировочном столике. Валерик присел на стул рядом с кроватью. Подготовил руки, операционное поле. Сосредотачиваясь, прикрыл глаза. Прогнал прочь всё, что могло помешать: эмоции, чувства. Согнал в руки энергию и разом, одним выплеском направил её в лежащее перед ним тело, в голову. Увидел, что весь объём черепной коробки заполнился золотистым сиянием, и сбавил обороты. Потребовалось какое-то время на то, чтобы приноровиться, и добавлять ровно столько энергии, сколько рассеивалось. Одно плохо: к этому моменту добавлять было уже нечего, а желудок принялся выводить голодные рулады.

Первый десяток пельмешков Валерик проглотил не жуя. Потом чуток замедлился, но пока тазик не начал показывать дно, не остановился. Выдохнул, посидел немного, добил оставшееся и поглядел на Иринку. И дёрнулся всем телом, увидев где-то в районе затылочной области одинокую золотистую искорку. Чуть заметно дрогнули ресницы. Если бы Валерик не так пристально смотрел на Иринкино лицо, запросто мог бы и не углядеть. Но только этим едва заметным движением всё и ограничилось. А искорка спустя несколько секунд растаяла без следа.

- Ты видела?

Валерик обернулся к Веронике. Она с самого начала стояла у дверей, избегая приближаться к действительно жутковатому телу. Но при этом смотрела за каждым действием парня очень внимательно.

- Видела. Она почти моргнула.

Валерик усмехнулся:

- Можно сказать и так. Надо для верности повторить опыт. Я сейчас дойду до парка, чуток разомнусь, закуплюсь главным энергетиком и тут же вернусь.

- Хорошо, - кивнула девушка.

Ей ужасно хотелось попроситься вместе с Валериком, но она сдержалась. Лучше так, чем нарваться на вежливый, безупречно мотивированный отказ. Она вздохнула и, преодолевая себя, поглядела на лежащее на кровати тело. Нет, это никак не могло быть Иринкой. Той веселой, жизнерадостной девчонкой, которую она так хорошо знала. И всё-таки это была именно она.

Состояние Иринки внушало только одну эмоцию: безнадёжность. Безнадёжность любых усилий по сохранению этого тела живым. Ей бы увидеть хоть какой-нибудь проблеск сознания, знак, что имеет смысл лечить это тело для того, чтобы в него вернулась душа, и она бы всё сделала, и даже сверх того. Только ничего – ни знака, ни проблеска. Но при этом даже тень мысли о том, чтобы как-то ускорить, спровоцировать смерть пугала еще сильнее, чем перспектива ухаживать за Иринкой до тех пор, пока кто-то из них двоих не умрет первым. Эти мысли заставляли вглядываться в лицо, ища малейшие признаки осознанного движения. Наверное, потому она вовремя увидела случившуюся внезапно перемену и закричала в ужасе:

- Валера!

Валерик не успел ещё уйти. Даже обуться не успел. Прибежал, сломя голову. Что случилось, понял без объяснений, стоило увидеть расширившиеся от ужаса глаза Вероники. Уже приложил палец к яремной вене, проверяя сердцебиение, когда в спину прилетел полувздох, полувсхлип:

- Она не дышит!

Валерик быстро прикидывал: сколько его не было в комнате? Вряд ли больше двух минут. Значит, реанимация еще возможна. Начал непрямой массаж сердца и, полуобернувшись без отрыва от процесса, спросил:

- Искусственное дыхание делать умеешь?

- У-умею, - неуверенно отозвалась Вероника.

- Если противно или брезгуешь, - правильно понял её колебания Валерик, - возьми марлю или носовой платок, делай через него.

И прикрикнул, выводя девушку из ступора:

- Давай, быстро!

Это помогло. Подстёгнутая окриком, Вероника сорвалась с места, выхватила из ближайшего шкафа какую-то простыню, рванула, выдирая кусок, сложила лоскут пополам и накинула Иринке на рот. Успела тютелька в тютельку.

- Давай, - скомандовал Валерик.

Вероника, строго как учили, набрала в грудь воздуха, зажала Иринке нос и резко выдохнула. Обтянутые кожей рёбра приподнялись и опустились.

Не сработало. Валерик снова принялся толкать руками грудь своей пациентки. Отсчитал нужное количество толчков:

- Давай!

Выдох. Не сработало. Еще одна попытка. Вероника, захваченная этой борьбой за воскрешение и прежде почти уже бездыханного тела, позабыла все: и свои страхи, и брезгливость, которую раньше приходилось каждый раз преодолевать, и переживания о прошлом.

- Давай! – командует Валера.

Она даёт, уже без каких-либо эмоций, просто выполняя необходимую работу.

Пятая попытка, шестая – ничего не выходит. С Валерика обильно льёт пот: она и не думала, что реанимация - такое физически тяжелое занятие.

Восьмая попытка, девятая… Она зачем-то считает циклы. Вспоминается обязательное занятие в академии по оказанию неотложной помощи. Там говорили, что времени на то, чтобы запустить сердце, вот так, без препаратов, без аппаратуры, имеется не более десяти минут. Потом – всё. А сколько они уже стараются? Две минуты? Три? Пять?

- Давай!

- Давай!

Она потеряла счет циклам, а время не считала с самого начала.

- Давай.

Грудь Иринки поднялась, опустилась. И спустя несколько секунд чуть приподнялась уже самостоятельно. Валерик вновь приложил пальцы к яремной вене, удовлетворенно кивнул и обессиленно упал на стул рядом с кроватью. Футболка его была насквозь пропитана потом, руки подрагивали. Вероника опустошенно выдохнула и почувствовала, как подкашиваются ноги. Мышцы разом превратились в кисель, словно это она сейчас раз за разом пыталась запустить сердце подруги. Не в силах противиться внезапно возникшему желанию, она опустилась на колени сбоку от Валерика, обхватила его руками, уткнулась лбом в его плечо. Почувствовала ладонь, слабо погладившую её по волосам, и вздрогнула от нахлынувшей смеси облегчения и, совершенно неожиданно, острого наслаждения. Замерла, страстно желая вновь