Фракталы городской культуры - Елена Николаева

Прекрасно соответствуют формату реликтовой ритуальности приобретшие в последние годы широкую популярность игры с огнем («поинг»[231]), которые выполняют и просто любители, и профессиональные актеры театров огня, «жрецы» огненных мистерий. Огонь становится главным действующим лицом уличных представлений и ослепительными письменами особых «священных» текстов, мистических огненных фракталов. Разного рода огненные мистерии, близкие по стилистике к цирковым и каскадерским программам, сочетают огненные аттракционы, игру актеров и музыку живого оркестра. И, в полном соответствии с имманентной логикой огненного ритуала, городские файер-шоу нередко превращаются в жертвоприношение, когда в огне сгорает все здание и погибают зрители.

Фрактальная связность ночного города

Искусственный огонь, освещающий ночь современного мегаполиса, также маркирует особые локусы города, некие сакральные «вечные» места, которые должны присутствовать в зримом пространстве всегда как знак незыблемости мироздания, не исчезая даже во мраке ночи, – храмы, резиденции правителей, мосты. Эти особые места, «точки трансцендентности», удерживают город от распада его дневной структуры, торжественно восстанавливая ментальные и пространственные точки опоры, на которых город существует с вечерних сумерек до утренней зари. Без расточительного света, поддерживающего и ночью «калейдоскоп быстро меняющихся картин, резкие границы в пределах одного моментального впечатления, неожиданно сбегающиеся ощущения», большой город в ночной тьме стал бы чувственно равен маленькому городку или деревне с их «медленным, привычным и равномерным ритмом душевной и умственной жизни»[232].

И если в небольших поселениях появление света в ночи было строго регламентировано годовым циклом сакрального календаря и являлось признаком особого торжества или бедствия, то ночные огни мегаполиса – это все больше огни земного богатства, соблазна и еженощного диониссийского веселья. Ночная иллюминация – разноцветные лампочки попрек улиц и вдоль мостов, яркие вывески, световая реклама – своей многоцветностью, ослепительностью и безудержностью создает атмосферу вечного праздника, где каждая ночь – рождественская. Деревья в гирляндах из лампочек выступают символическим заместителем новогодней елки[233].

Когда-то движение огня по темному лабиринту древнего города представляло собой, подобно ослепительной комете, несущейся по черному небу, чрезвычайный разрыв непрерывности ночного пространства и бытия, который вне религиозного обряда был позволителен только как особое знамение – важности миссии ночного путешественника (например, гонца) или самой персоны. В современном городе огонь уже не разрывает ночную реальность, не дробит ее, но, наоборот, прошивает ее, скрепляет воедино – освещенные мосты соединяют берега, реки света от автомобильных фар восстанавливают бесконечные полосы проспектов, которые готовы были разорваться с наступлением темноты. При этом свет автомобильных фар, как и вспышки светодиодных рекламных картинок, сохраняет реликтовую ритуальность, в которой техногенность движущегося огня компенсируется его скоростью и сложностью световой динамики. С наступлением эры электричества движущийся в ночи свет – знак жизни и порядка.

Освещать ночной город призваны специальные огни – фонари, лампы, прожектора. Они разноцветны, динамичны и выстраиваются в сложные траектории. Они вычерчивают на черном фоне не просто линии, но трехмерный стохастический фрактал города, создавая во многом совсем иную ночную топографию, имеющую иные акценты, иные маркированные объекты, которые «сакрализуются» неоновым огнем[234]. Помимо знаковых для истории города архитектурных объектов, таких, как, например, Лондонский Тауэр или Московский Кремль, в современном мегаполисе особым образом освещаются мосты, эстакады, крупные автомагистрали, речные набережные (горизонтальный план) и всяческие башни – небоскребы и высотные здания, соборы и колокольни, телевышки, колеса обозрения (вертикальный план). Примечательно, что среди «сакральных» объектов ночного мегаполиса – банки, казино и торгово-развлекательные центры, которые, залитые светом искусственных огней, приобретают или помпезную торжественность, или оттенок карнавальности. Кроме того, во многих современных городах существуют и принципиально круглосуточные огни, этакие «вечные» огни современных «религиозных» практик под названием «рекламный промоушен» – вывески, плазменные панели и т. п. «Негасимые» огни присутствуют и в особых местах городского пространства, своего рода локусах вечной ночи – подземных автомобильных тоннелях и парковках, торговых центрах, ресторанах и клубах, расположившихся в подвалах и на минус первом (втором и следующих вниз) этажах. Однако огни этого подземного городского царства отнюдь не всегда тусклые и приглушенные. Нередко в подземном мире мегаполиса вечная ночь оборачивается вечным днем, ярким и будто бы сотворенным из ничего, из внутреннего света недр (см. предыдущий раздел «Дневная ”ночь” мегаполиса: странные петли обратной связи» этой главы).

Отсутствие горящих фонарей и светящихся вывесок на улицах, равно как и освещенных окон в домах, превращается в нулевой знак и означает маргинальную территорию – бедные городские окраины, криминальные кварталы, аварийные расселенные дома, покинутые города-«призраки» и т. п. В большом городе потухшие или разбитые фонари сигнализируют не только о насильственном разрушении структуры и отторжении этого пространства от цивилизации, но и о превращении его в «зону», где перестают действовать единые законы мироустройства[235].

Ирреальность ночных форм – необходимое условие существования ночного города как мистерии, в которой с наступлением глубоких сумерек участвует каждый его житель и гость. Растиражированный в открытках и календарях ночной город[236] составляет неотъемлемую часть современного городского мифа. Недаром все большей популярностью пользуются специальные туристические экскурсии вроде «Ночной Рим» или «Ночной Санкт-Петербург». В городские мифы вплетаются образы ночного света, почерпнутые из поэзии и классической литературы, фольклора и кинематографа (такие, как блоковские строки «Ночь, улица, фонарь, аптека/Бессмысленный и тусклый свет…», чаплинский фильм «Огни большого города», повесть Ф. М. Достоевского «Белые ночи» и многие другие).

Ночью и сам «текст» города становится иным – он начинает превалировать над архитектурным пространством, горящие буквы наполняют ночной город обрывками смыслов, накладывают их друг на друга, а перегорая, играют значениями случайно оборванных слов, бросая во тьму загадочные фразы (например, «между москов» как невольная синекдоха «Международного московского банка»). Да и светящиеся окна многоэтажных домов могут – о чудо! – собраться в буквы или символы. Много-этажность и линейность проспектов ночного мегаполиса провоцирует световое «письмо», в котором, словно строки молитвы или сакральные образы, возникают лозунги типа «Слава КПСС» (в советское время на домах-«книжках» Нового Арбата) или яйцеобразные овалы МТС (символы начала мира цифровой эпохи) на виртуальном небоскребе XXI века[237].

«Священный огонь» в ночном городе

При этом подсветка сверху вниз – символический аналог нисхождения священного огня, освя́щающего объект. Подсветка снизу вверх создает иллюзию света исходящего: объект как бы сам излучает сакральный свет. Так выглядит, например, в свете прожекторов собор Василия Блаженного. В туманные ночи на низких облаках даже вырисовываются тени его куполов. Точно так же подсвечиваются многие банки. И американская Статуя Свободы. Интересно, что Кремлевские стены освещены ровно, как будто этот свет есть их объективно существующее имманентное качество. А церкви и колокольни часто освещены изнутри, являя вовне как бы внутренний свет, подобный свету лампады. Таким образом, подсветка становится способом симулятивной сакрализации объекта и ритуализации ночного бытия. Именно поэтому в рекламных репрезентациях ночного города используется преимущественный ракурс сверху, город предстает с высоты, полный огней. И часто его освещают (то бишь освящают) лучами света, падающего сверху от рекламируемого предмета (например, пиво Tuborg или Miller).

Нельзя не заметить насыщенности ночного города красным светом: светофоры, стоп-сигналы, фонарики ограждений, вывески, реклама, электронные табло придают городской ночи тревожный и одновременно завораживающий оттенок. Красные всплески коллективного подсознательного, связывающего ночь с неистовой и преступной страстью и кровавыми расправами. Известные вербальные референции по этому поводу – улица красных фонарей и метафора «неоновые джунгли». Автор сам лично видел, как в красном свете ресторанной вывески лужа от недавнего дождя казалась настоящей лужей крови, а из нее по темному мокрому асфальту уходили «кровавые» следы мужских ботинок… А на Поклонной горе в Москве по ночам брызжут красные, словно кровавые, фонтаны.