Хранитель историй (СИ) - Константин Нормаер

Отшатнувшись от священника как от чумного, Рик уже отругал себя за столь необдуманный шаг. Не ожидая подобной реакции, он видимо пробудил в пастыре давно забытые и довольно скверные воспоминания. И конечно же мистеру Терси было знакомо названое им имя. Только нить, которая связывал его с мистером Сквидли, скорее всего была опаснее хорошенько наточенного лезвия.

Через секунду Терси замер, виновато уставившись в пол. Разворошив осиный улей воспоминаний, и понадеявшись на собственные силы, — он не сдюжил. Прошлое оказалось сильнее настоящего.

— Скажите правду сэр, зачем вы привели нас сюда? — дождавшись удобного момента, ласково и, в тоже время, твердо поинтересовалась Клер.

Растерянный взгляд бывшего капера приобрел былую осмысленность.

— Лишь приоткрыв завесу собственной тайны, можно узнать чужую, — ответил он.

— Тогда в чем же состоит ваша тайна? — уточнила девушка.

Терси тяжело вздохнул и, смахнув дрожащей рукой со лба пот, молвил:

— Все мы: я, вы, ваш покойный родитель, и многие другие — часть одной странной и довольно жуткой истории, которой суждено было случиться и она произошла. Фатум, мисс Джейсон. Коварная судьба, от которой не убежать и не спрятаться, куда бы вы ни ушли, где бы ни схоронились. И боюсь, что даже смерть вашего отца не избавила его от неизбежной расплаты за собственные поступки.

Клер слушала бывшего капера — ныне служившего богу — а представляла перед собой одинокую фигуру мистера Лиджебая. Воздвигнув стену из правил и запретов, ее отец сам угодил в бесконечное мытарство между миром живых и мертвых. Она хорошо помнила осунувшуюся фигуру призрака в черном плаще, возникавшую: то в спальне, то посреди пустынной мостовой и осознавала насколько ему страшно и одиноко. Лишившись человеческой оболочки, отец не избежал роковой судьбы, не скрылся в призрачном очертании собственной смерти. Даже там, в неведомом королевстве между небом и землей, он не должен был улизнуть от уготованной ему участи. Фатум настигнет его даже в новой ипостаси. Только что же за расплата могла быть страшнее самой смерти?

Вопрос, обрушившись на голову, раздавил ее, не оставив ни единого шанса на спасение.

— Мы обречены? — одними губами вымолвила Клер.

— Боюсь, что да, мисс.

У Терси не было ни тени сомнения.

— Я думал, что прошлое оставило меня в покое. И меня, и вашего отца, и даже старину Билли, местного старьевщика. Отправившись в путешествие, мы желали обрести свободу, покорить мечту, освободив из плена Синюю птицу счастья. Но вместо этого обрушили на свою голову проклятия, которому нет названия.

Голос дрогнул, и Терси закрыл лицо руками.

Приблизившись к нему, Клер так и не решилась обнять пастыря.

Покосившись на покоящиеся части некогда великого и неподвластного ледяным водам корабля, Рик понял, что это и есть разрозненные воспоминания бывшего старпома. Именно они никогда не отпустят его от себя. И именно они разорвут его на части, упрятав бренное тело в покрытую мхом могилу в одной из забытых частей кладбища.

— Вы можете говорить? — осторожно поинтересовалась Клер.

Терси не ответил. Он был далеко. Слишком далеко, чтобы слышать девушку. Водоворот воспоминаний держал его достаточно крепко. Не в силах противостоять чему‑то неведомому, засевшему в его голове, пастырь поднялся, и решительно оглядев присутствующих, повернулся к ним спиной. Бледное лицо лишь на секунду мелькнуло в свете чадящих ламп и исчезло во тьме.

— Простите меня, но наш разговор состоится не сегодня, — сухо изрек Терси ли Джейскоба, бывший старпом капитана Бероуза. — Прошу лишь об одном. Ограничьте свои прогулки по городу. В этих стенах зло вас не тронет, а за пределами, увы, я не могу дать такой гарантии.

— Но, сэр? — попыталась возразить Клер.

— Больше ни слова, мисс Джейсон. Завтра вечером я расскажу вам все, что знаю сам и даже намного больше. Завтра, но не сейчас. Мне необходимо собраться с мыслями. А теперь прошу вас, ложитесь спать. Нам всем понадобятся силы.

— А что твориться в городе? — вопрос Рика оказался как всегда неуместен.

Но на сей раз, бывший старпом, ответил сразу:

— В Прентвиле поселилась Химера, мой юный друг. И дай нам, Святые мученики, не попасться ей на глаза, и встретить рассвет живыми.

День седьмой: приносит Джейсонам три ночных кошмара, а бывшему старпому ужасные воспоминания

В эту ночь Рик никак не мог сомкнуть глаз. Забившись в угол, он долго смотрел в пустоту окна, за которым зиял тревожный сумрак непогоды. Недавний кошмар никак не выходил из головы, отгоняя прочь спасительный сон. Наконец, закрыв глаза, юноша долго ворочался, пытаясь собрать мысли воедино. Но слова пастыря продолжали будоражить его. Тогда юноша, устав бороться с самим собой, стал «считать коров». И уже через пару минут не заметил, как внезапно провалился в ночной кошмар.

В одно мгновение он очутился на палубе…

Мерно покачиваясь на волнах, галеон плыл в полный штиль, но гостю корабля казалось, что корабль просто стоит на месте. Сделав несколько шагов, Рик остановился. Палуба под ногами не издала ни звука. Судно немного накренилось влево и бочки, закрепленные у борта, подались в сторону. Цепь, удержавшая их на месте, натянулась.

И вновь ни единого звука.

Приблизившись к капитанскому мостику, где кораблем управлял невидимый рулевой, Рик внезапно передумал. Его тянуло совсем в другое место.

Надавив на ручку, он открыл дверь в каюту, и смело шагнул внутрь. В глаза ударил яркий свет, по меньшей мере десятка свечей. Но как бывает во сне, Рику не пришлось щуриться. Глаза видели прекрасно, при любом даже самом скверном освещении.

Убранство капитанского логова было слишком вычурным: дорогие ткани бархатных кресел, ручки из слоновой кости, мебель из дорогого троанского дерева, даже карта на стене смотрелась как творение великого мастера, а не дешевая подделка. В глубине каюты возвышался огромный стол заваленный множеством старых исчерченных карт, а рядом обнаружились неотъемлемые атрибуты — сектант, линейка, острый, словно спица карандаш.

Сделав еще шаг, Рик смог без труда рассмотреть направление, а главное маршрут, куда плыл корабль. Рядом с крохотным островом в форме очень напоминающей человеческую ладонь, витиеватым почерком было выведено слово «Надежда».

Зачарованно уставившись на карту, пестрившую далекими морскими архипелагами и крохотными проливами, юноша не заметил возникшую за спиной фигуру. Огромная тень накрыла незваного гостя вороньим крылом, смахнув со стола свечу. Огонь вспыхнул на поверхности Грустного моря; бумага запылала, расползлась в стороны, словно водные брызги. Комната капитана окунулась в полумрак, украшенный огненными бликами — пламя тут же перекинулось на стены и мебель.