Е.Н. Отт и Ехидна - Галина Дмитриевна Гончарова

Ты к ней приезжай почаще и о любви говори, хорошо?

Маркус кивнул.

Его это ни к чему не обязывало, что ж не поговорить-то? А беременным бабам вредно слышать, что они дуры и лгуньи, ещё истерика начнется, ребёнка скинет, а им это ни к чему.

– Сделаю. А вы?

– А я пока буду держаться поодаль. Может, поговорю кое с кем…

Маркус и расспрашивать не стал, не раскроется, ведьма старая. Точно не скажет.

– Тогда я поехал перевозить Марину. Ждите известий, дорогая бабушка.

– Буду ждать, внучек.

Когда за Маркусом закрылась дверь, Лариса задумалась. И неожиданно пришла к выводу, что ей происходящее… выгодно?

А пожалуй что!

Маринка теряет в свободе действий, но какая там свобода, когда дуру от ветра шатает? Зато она почти официально признана матерью наследника Отт. И король присматривает за наследством, так что не разворуют. И несчастный случай Маринке подстроить сложнее будет.

Это хорошо.

Так что посмотрим, что дальше будет. А что Маркус недоволен… так это вообще ни о чём. Сегодня недовольный, а завтра лежит всем довольный и мертвый. И никому не опасный.

Яд, что ли, приготовить, хороший? Пусть тоже… полежит до поры?

Россия

То, что Соня нервничала и плакала, Евгений понял сразу.

А чего тут неясного?

Вон под глазами краснота замазана. Это Марта маленькая, она не заметит, а еноту всё хорошо видно. А чего бы Соне плакать на работе? Она там лук не чистит!

Неужели опять муженёк?

Что, складов было мало? Надо продолжить воспитательную работу?

Поговорить надо с этой недоведьмой, пусть посоветует что-то хорошее. Сделать – Евгений и сам сделает, лапы у него на месте. А вот придумать… не так хорошо он этот мир знает, чтобы догадаться, куда лучше бить. А ведьма придумает.

Характер у них такой. Пакостный. И наружу он рвётся при каждом удобном случае.

Евгений с ней об этом поговорит. А пока надо выгуливать и Соню, и Марту. На Соню он смотрел теперь с пониманием, что ли.

И сама она рассказала, и Ника Вячеславовна про её муженька добавила.

Посмотреть бы, что там за Сеня такой!

Понятно, бывает всякое, и мужчину налево потянуть может, дело житейское. Вот ему Марина тоже не по статусу, только он ей сразу и сказал всё честно, и не женился бы, но ребёнка признал, обеспечил, даже свою фамилию дал. Почему нет? И выделил кое-что из наследства.

Уж точно не стал бы гнобить.

А этот что?

Родила тебе женщина дочку. Да, пострадала, но по твоей же вине, а ты даже ответственность за свои поступки нести отказываешься? Выкинул дочь абы куда, платишь медяки… то есть копейки, а теперь вообще требуешь от жены, чтобы та сама себя оговорила?

Ну, знаете…

При всем своем эгоизме Евгений отлично понимал: то, что простят мужчине, никогда не спустят женщине. Мужчина – что? Погулял да и пошёл, пока у него есть деньги, он может хоть каждый день с новой женщиной гулять, репутация стерпит.

А вот женщина…

Можно мириться с этим или протестовать, но Евгений хоть десять детей на стороне сделает и будет удальцом и молодцом. А женщина с нагулянным ребёнком – шлюха. Может, в глаза ей этого и не скажут, но за спиной нашипятся вдоволь. И ребёнку ещё припомнят, и не раз.

Если Соня на такое согласится, спокойной жизни не видать ни ей, ни малышке.

Евгений чинно прогуливался с Мартой на поводке вдоль песочницы, снисходительно подставляя под ручки малышей бока и хвост. Мамочки, которые уже знали енота, не протестовали. Поняли, что животное умное, никого не покусает.

– МАМА!!!

Визг был такой силы, что Марта подпрыгнула.

Евгений тоже дёрнулся, огляделся…

Полный енот!

Мамочки, запомните! Телефоны – зло, уткнешься в него и всё ушами прохлопаешь!

Вот это и произошло с одной из мамаш.

Та вывела чадушко на площадку, спустила с поводка, а сама уткнулась в телефон.

А ребёночку-то пять лет, ребёнок-то мальчик, его на подвиги тянет. Он не станет в песочнице сидеть! Ему НАДО!

Чего надо?

А вот! На дерево надо! Чего оно тут – просто так растёт? Хорошее дерево для ребёнка, вполне себе толстенькое, с белой корой, с листиками. И с жутко привлекательным дуплом на высоте где-то в два с половиной метра.

Как тут не влезть?[24]

Влез, порадовался своему героизму, сунул руку в дупло. А там-то ни клада, ни сокровищ. Вообще ничего ценного, грязь одна и щепки. Видимо, мальчишка накололся обо что-то, руку выдернул… много ли надо, чтобы потерять равновесие? Да на берёзе?

Вообще ничего не надо. Одно движение – и мальчик весьма неудобно застрял на высоте тех самых двух с половиной метров. И орал дурным голосом.

– ПЕТЯ!!! – не хуже сирены завизжала внизу его мать.

Ахнули мамочки.

Ребенок, понятно, но килограмм десять-пятнадцать он весит. Если сорвётся… какие-то травмы точно получит. Ловить внизу? А сможешь ты его так-то поймать, если он головой падать будет? Лезть за ним? Считай, стряхнёшь его с дерева, взрослый-то весит раза в три больше, а то и в четыре. И одеяла ни у кого нет, чтобы растянуть и ловить. И скамейку из земли не вырвешь…

Евгений дёрнул за замок. Ну что еноту та шлейка?

Секунда – и она уже расстегнута, а Евгений мчался к дереву, никто и ахнуть не успел. Взлететь по стволу для енота было плёвым делом. Взбежать, не качнув дерево, растянуться на ветке, ухватить ребенка за одежду, крепко-крепко, и успокаивающе заворчать.

– Ой, – перестал орать ребёнок Петя.

Внизу Соня встряхнула его мать:

– Дура! Ветровку держи!

А это правильно. Хоть ветровку растянуть, всё польза. Евгений медленно потянул ребёнка к себе – и к стволу дерева. Быстро и резко нельзя, вот так, чтобы постепенно оказался поближе, нащупал рукой ветку, потом ещё коленом…

– Крррр, вррррр…

– Еня…

– Виррррр, вирррррр.

Евгений успокаивал мальчишку, а сам постепенно дотянул его до ствола. Вот так. Тут и ветки потолще, и головой вниз не свалится.

– Петенька, ты сидишь хорошо? – подала голос Соня. – Не падаешь?

– Нет, теть Сонь. Тут Еня со мной.

Евгений крепко держался за мальчишку двумя передними лапами. А двумя задними заякорился на ветке. Длина енота сантиметров пятьдесят, да самого мальчишки… если что – хоть не грохнется кульком, кое-как поймать смогут.

– Петя, а ты лицом к стволу повернуться можешь?

– Ты что?! – зашипела мать мальчика на Соню.

– А ты не поняла? Ему спускаться надо! Пока сюда кто явится – рехнёшься!

– А если он упадет?

– Думаешь, он час просидит и