Изверг. На пороге исправления - Olesse Reznikova

лед. Я и сама еще не полностью разобралась с этим, но могу уверить: сравнивать тут нечего. Я рада за него, но в то же время скучаю по нему старому, по тому, что был до всего этого.

— А тот второй?

— О нем я и вспоминать не хочу, он вселяет только ужас. Мой старый психолог говорила, что ему уже ничего не поможет. Я не знаю, что думаю насчет этого, но однозначно ничего позитивного.

— Получается, из-за своих проблем я боялся причинить боль тебе, а ты в свою очередь боялась, что я причиню ее тебе, поэтому сначала сторонилась, — рассуждал он, отпивая кофе.

— Это не совсем так. Я скорее сначала испытала непонятное чувство неопределенности, а потом была полная уверенность в твоей надежности. Мы уже говорили на эту тему перед поездкой к твоей тете. Получается все примерно так: тебе страшно поранить меня, мне страшно, что ты снова окажешься таким же, как и они, и будешь делать все то же, что и они. Но я ошиблась.

Клим согласился со мной. Мы немного помолчали.

— Помнишь воскресенье, восьмое сентября?

— Конечно, столько всего произошло.

— Тогда я впервые после окончания школы встретилась с ним. Из-за всех накативших эмоций я и сорвалась. Но хорошо, что… ты и…

— Да, знаю, — устало вздохнул Клим.

Мы расстались, когда на часах было девять вечера. Оказавшись в своей квартире, я почувствовала пустоту. Странное ощущение окружало меня в этом месте. Вспомнив о том, что мама со Степаном Николаевичем намечали свадьбу на двадцатое сентября, я обязала себя позвонить ей завтра и узнать, почему нет никаких известий, ведь прошел почти месяц.

30. Жизнь без тебя

На следующий я узнала от мамы, что день регистрации свадьбы и саму церемонию прошлось перенести на начало ноября, так как они не успевали по времени все подготовить. А сообщить мне собирались как раз сегодня, но так как я уже позвонила, ей оставалось только сказать, на какое конкретно число они забронировали место и обсудить, в чем быть. Мама объяснила, что определенной затеи нет, но все гости должны быть одеты примерно по одной цветовой гамме. Цвет — нежно-розовый. Внимательно выслушав родительницу, я стала думать насчет всего этого. Конечно, платье найдется, время тоже, но с кем идти туда? Нужен кто-то, кого я знаю достаточно и кому я могу всецело довериться, если вдруг что-то случится. На ум приходил только один человек, но я пугалась этой мысли, потому что Клим не являлся мне никем, кроме как «наставником» на пути исправления. Странно будет представлять его маме под таким статусом. Немного подумав, я решила пока забыть об этом и заняться платьем. Сегодня суббота, и одну пару отменили, поэтому сев за компьютер, я стала искать объявления о продаже платьев. Нашла нужное и созвонилась с владельцем. Мне удалось договориться воспользоваться платьем на определенный срок: один день, после чего сразу привезти его обратно. Оставалось чуть больше двух недель. А это означало, что за эти две недели с хвостиком, мне нужно успеть придумать статус Климу, если я собиралась идти на свадьбу своей мамы с ним, что несомненно волновало меня. С этим могло появиться больше всего проблем.

— Зачем что-то придумывать, просто скажи, что я много значащий для тебя человек, — с какой-то грустью в глазах сказал Клим, когда мы встретились.

— Не будет ли это звучать странно?

— Даже если и так, какая разница? — спросил он, улыбаясь одними только губами.

— Ты прав, никакой.

***

Платье удалось получить на следующий день, меня встретила девушка лет двадцати и дала закал носить с удовольствием. Я взяла пакет и пошла домой. Клим дожидался меня у себя, поэтому я поднялась на его этаж и постучалась.

— Зачем ты постоянно стучишь, открывай смело, я ведь знаю, что ты должна прийти, — ворчал он, распахивая дверь и впуская меня внутрь.

Я положила платье на стол и стала его рассматривать. Клим выглянул из-за моего плеча и тоже теперь смотрел. Оно было пудрового цвета, на тонких, завязывающихся бретельках. Рукава объемные, с множеством рюшей. Длина платья — немного выше колена. Отметив про себя его великолепие, я вздохнула.

— У тебя есть что-то подходящее? — спросила у Клима, отходя к окну. Он ушел в свою комнату и вернулся через несколько минут и принес с собой костюм черного цвета, под рубашку и галстук светло-розового цвета. Расстегнув пуговицы пиджака, мое внимание упало на жилетку с цепочкой, тянувшейся от кармашка до средней пуговицы. Мои брови взлетели вверх от удивления. — Откуда?

— Я должен был идти в этом на выпускной, но так и не смог продать или кому-либо отдать его. Хотел тогда позвать… Сашу с собой, но, как ты уже знаешь… Поэтому и висит теперь.

Я стояла молча, не зная, что сказать. Казалось, если будем ворошить эту тему сильнее, то Климу станет больнее от этих разговоров. Но само получалось, что всё сходилось на одном. Казалось, я только и делала, что невольно напоминала ему о ней.

— Все нормально, — через некоторое время сказал Клим, увидев мое беспокойство. Кивнув, я убрала платье со стола и направилась к себе в квартиру.

***

Оставшаяся половина месяца проходила в суматохе. Я вставала утром, шла на пары, после посещала Николая Николаевича, и мы вместе пытались исправить то, что я боялась всех возможных взаимоотношений с мужчинами, не подпускала их к себе. Мне удалось затронуть тему того, что в моей жизни появился один человек, которого я пустила не только близко, почти вплотную, но все равно чего-то опасалась. На отношениях с мужчинами у меня стоял крест, и именно его мы пытались убрать. Николай Николаевич объяснил, что если так происходило в моей жизни, это не значит, что все такие же. Да и у всех свои проблемы, если кто захочет, тот непременно даст об этом знать.

Мама волновалась насчет наших разногласий с Кириллом. Я объяснила ей, что это только наши проблемы и они никак не затронут их жизнь. Она не была рада тому, что мы никак не взаимодействуем. Но так было нужно. Так лучше для нас обоих.

В день перед свадебной церемонией я сходила к Николаю Николаевичу и смогла рассказать о том, что произошло в тот день между мной и Стасом. Он молча выслушал меня, не выражая никаких эмоций, и посоветовал не винить себя в этом, как бы тяжело это не было. Что-то в его взгляде было странным, то ли волнение, то ли злость. В тот