Боже, Божена! Мужиковедение и другие истории - Божена Рынска

и принадлежит), замеряет глубину. Вердикт: дело плохо – занесло. Ну, занесло, надо откапывать. Для проформы чем-то там по дну повозюкают. Опять приедет платформа, да, говорят, знатно углубилось, молодцы! И так «восэм раз», то есть каждый год. По весне шило да мочало, начинай сначала. И все за госденьги. Распил госбюджета как он есть за счет фальшивых замеров. Говорю вам, выбирайте море изо всех чудес, и вы не пожалеете, уверяю вас.

В небесах дела обстоят не лучше. Пару лет назад произошел курьезный случай: обнимая небо сильными руками, некие шлемазлы свинтили навигационные приборы в самолетах авиакомпании «Россия». С учетом того, что свинченную навигацию на свой же «форд фокус» не поставишь, зачем она им понадобилась – до сих пор загадка. Это были простодушные воры, схематоза у них не было, за что и пострадали – сели за решетку. А ведь в авиации столько способов заработать, взять хотя бы самый банальный – «дневной и утренний рейс из Нью-Йорка».

Летчики и стюардессы, прилетевшие из Москвы, всегда ночуют в одном и том же отеле недалеко от нью-йоркского Международного аэропорта имени Джона Кеннеди. Русскоязычные гешефтеры приезжают на полянку к гостинице. Располагаются с табличками, на которых написано, что и за сколько они хотят передать в Москву. Летчики и стюардессы выбирают, какую контрабанду им взять. Обычно – технику, цацки, люксовую одежду. И айфоны, и компьютеры выгоднее покупать в США. Это же касается и дорогих люксовых шмоток. Без таможенных пошлин посылкой можно заказать на сумму до 500$ в месяц. А вам нужна «дольчегаббана», которая там стоит две тысячи долларов, а у нас в пересчете на рубли – три пятьсот! Вот на помощь и приходят те, кто прямо с детства дружат с небесами.

Телевидение. Много лет назад случилась в моей жизни работа в околополитической программе на федеральном телеканале. Почти все сюжеты про врагов народа были проплачены. Схема проста до неловкости: «На этой неделе мочим Васю. За компрометирующий выпуск платит конкурент Васи Колян». На десять сюжетов – лишь один «бесплатный», не «джинсовый». Каждый сюжет стоит шестьдесят тысяч долларов. Сумма распределялась так: пятнадцать тысяч уходило продакшн-компании, которая, собственно, делала сюжет, а сорок пять – наверх, руководству канала. Но даже в этой сфере раньше было лучше: сейчас схема беззастенчиво упростилась, и руководство официально покупает само у себя, не делясь даже пятнадцатью тысячами долларов. Всего-то надо было отжать себе долю во всех продакшн-компаниях, производящих сюжеты.

Думаете, газеты в этом смысле сильно лучше телевидения? Им даже не приходится писать заказные статьи: для того, чтобы заработать деньги, им достаточно просто не писать. Крупные нефтяные, транспортные, газовые и строительные компании – и частные, и государственные – платят абонемент за неупоминания в негативном ключе. Это называется «блоки». Сколько стоит такой блок? Примерно 100 000–200 000 долларов в год. Так зарабатывают газетчики.

О, глянец! О, трубадуры турбийонов, о, Зефиры, струящие эфир! Вы думаете, что служенье глянцу не терпит воровства? Как бы не так. Нет, конечно, бартер в России воровством не считается. Люксовые отели, дорогие подарки, спа, в которых остается кусочек сердца, и винный бутик, в котором остается кусочек печени… Но случается и так: бренд платит за рекламу в хорошем глянце, скажем, десять тысяч долларов. И при этом все знают, что это реклама. Куда выгоднее занести, скажем, директору отдела красоты пятерку, и тогда все будут знать, что новое средство обладает мягкой, роскошной текстурой и уникальной сияющей формулой. Прецеденты бывали.

Расскажите вы мне, о цветы мои! Да, если бы московские цветы могли говорить, они бы таких показаний надавали! Да и ясень бы молчать не стал, ответил бы. Московское озеленение – это мощнейший воровской схематоз. На нем переехал в элитный дом не один делопут. В Англии и Франции, например, вдоль вылетных магистралей сажают только многолетние растения. Такие неприхотливые, как нарциссы, например. Скосил их вовремя – и все. На следующий год опять зацвели. Но нарциссы – это блекло и неинтересно. Наши магистрали украшают небанальными тюльпанами, которые нужно сажать каждый год. И, соответственно, каждый же год закупать луковицы. Выводы делайте сами. Да и вообще, пока эти идиоты в «гейропе» сажают вдоль улиц многолетние неприхотливые деревья и цветы, мы украсим родной город одноразовым японским пирамидальным дубом ценою полторы тысячи рублей штука. Озелениться на озеленении сам бог велел. В дубе, как бы вы ни дразнились этим словом, есть прибыль. Есть она и в японском крылатом бересклете – он тоже дольше года у нас не протянет. А их, видите ли, тополя не устраивали!..

На вопрос, что спасет дрейфующую в гребеня страну, блестящий экономист Сергей Гуриев ответил: «Не врать, не воровать». Ни в одной относительно развитой стране нет такой толерантности ко лжи и вороватости. Вранье и воровство – единственные два кита, на которых держится одна шестая суши. Кому это выгодно? Пока что это выгодно восьмидесяти шести процентам населения. То есть почти всем. Так что, если вам предложили невысокую должность, не отчаивайтесь. Вы всегда сможете своровать. Нет в России должностей, где невозможно было бы изобрести схематоз. О совести забудьте. Если схематоз придуман красиво, то, кажется, будто и не украл, а честно заработал.

Пора валить?

Никогда, ни при каких обстоятельствах не становись эмигрантом. Так звучит третья заповедь великого и прекрасного англичанина Джереми Кларксона. Послушала бы я его, родись он в Советском Союзе и поживи в сегодняшней России. Уже год как любые застольные разговоры элиты неизбежно сворачивают на обсуждение того, куда валить, как валить и как сделать себе паспорт другой страны или, на худой конец, вид на жительство. Главная причина отъезда – безнадежность, простершая совиные крыла над мыслящей частью общества.

В семидесятые уезжали от убогого советского быта, от нищеты, от антисемитизма. Эмиграция начала девяностых почти сплошь колбасная. Свободы было хоть отбавляй, причем для всех: и для журналистов, и для бандитов, вот только есть было нечего и работать негде – разваливались целые отрасли. И семидесятники, и жертвы девяностых уезжали в поисках лучшей доли. И это принципиально важная деталь для понимания процессов вокруг нынешней эмиграции.

Эмиграция тех лет бежала от нищеты в надежде на достаток. Мы же ухудшаем жилищные условия. У нас есть няни и шоферы – мы от них отказываемся. Понимая, что на падающей российской экономике ничего не заработаешь, мы начинаем экономить на ресторанах и со временем приходим к принятию этого непростого решения. Нынешняя волна эмиграции – это не искатели лучшей жизни. Это беглецы от жизни безнадежной в безрадостную.

Отравлен хлеб