Первая исповедница - Терри Гудкайнд

— В простых вещах? — спросила Магда. — Например?

Исидора дернула одним плечом, как бы пожимая им.

— Там, где я видела тень, отбрасываемую на земле, он видел не только тень, но еще и то, что называл отрицательным образом, созданным тенью. Он говорил, что они неразрывно связаны, сцеплены друг с другом, положительный и отрицательный образ, и каждый в своем существовании зависит от другого. Говорил, что для того, чтобы по-настоящему оценить один из них, нужно, по крайней мере, учитывать вклад другого. Он говорил мне, что нужна тьма, чтобы увидеть свет, так что не следует проклинать темноту. Нужна смерть, чтобы определить значение жизни.

Поэтому он находил удовольствие в своих «приключениях» в тех областях, которые остальные считали ужасающими. Пожалуй, можно сказать, что его поиски понимания мира мертвых способствовали тому, что он еще больше дорожил жизнью. Моя мать закатывала глаза, когда он начинал рассказывать о таких вещах, но иногда, краем глаза, я замечала, что она тайком улыбается ему. В общем, у меня уже были знания, возможно, больше, чем у большинства, о работе с Благодатью, о том, как она вызывается и как действует, как сама природа магии связана с Творением и смертью через магии Приращения и Ущерба, и как формы заклинаний могут вызывать эти элементы для усиления. Мой отец не рассматривал разные стороны мироздания, такие как жизнь и загробный мир за гранью жизни, как независимые, а наоборот — как взаимозависимые элементы, являющиеся частями великого единого целого. В этом смысле, говорил он, мы являемся частью всего сущего.

София говорила, что такое воспитание, образованность и понимание дают мне фору в несколько лет по сравнению с большинством в превращении в говорящую с духами. Она говорила, что я пришла к этому, как будто это был мой удел, хотя она и не верила в судьбу. Самым сложным в обучении у Софии было то, что после уроков отца я привыкла мыслить категориями единого целого, так что мне было трудно научиться не видеть этот мир, а исключить его из этого целого.

Магда нахмурилась.

— Что значит научиться исключать этот мир?

— София учила меня, что для того, чтобы заглянуть в мир духов, я должна научиться смотреть поверх того, что нас окружает, чтобы увидеть то другое царство. Она говорила, что, хотя сама и не знала, правда это или нет, некоторые верили в то, что загробный мир находится вокруг нас, в том же самом месте, где существуем мы, и в тоже время он отделен от нас, поэтому незаметен. Теперь, ослепнув, я это понимаю — слышу то, что всегда находилось рядом, но о чем раньше не подозревала.

Во время занятий она всегда завязывала мне глаза. Говорила, что это поможет ускорить обучение. Через несколько недель после начала занятий она сказала, что пора мне отправляться в первое путешествие, чтобы заглянуть в тот другой мир. Конечно, к тому времени, после всего, что я узнала — предостережения, предупреждения о малейших ошибках, мрачные истории о мелочах, вызвавших ужасные последствия — я уже совершенно испугалась.

София верила, что безопасность достигается через подготовку. Мы пили чай по утрам, чтобы очистить ауры, чтобы они не стали препятствием при переходе через завесу, и мы не оказались в ловушке. Мы принимали сильнодействующие травы после обеда, чтобы притупить чувства для окружающего мира, так что мы могли видеть опасности, скрывающиеся в темном мире. Вечером исполняли мягкие пения, чтобы открыть разум. Весь день, разумеется, в дополнение к чаю и травам, занимались составлением и прочтением различных заклинаний, которые должны были опекать и защищать нас. После захода солнца мы разводили огонь. София сказала, что огонь был якорем в этом мире и, если бы что-то пошло не так, он бы освещал нам путь назад через царство вечной ночи. — Исидора подняла руку, обводя комнату. — Вот почему, несмотря на то, что я слепа, здесь горят свечи, — сказала она, слегка улыбаясь. — И, конечно, для того, чтобы другие не споткнулись и не упали на меня.

Магда была не в состоянии оценить ее юмор.

— Итак, когда вы были готовы, что случилось дальше?

— София порезала мой палец и использовала кровь, чтобы нарисовать Благодать вокруг того места, где мы должны были сидеть, на полу перед очагом.

Несмотря на то, что Магда не была одаренной, она, несомненно, провела немало времени рядом с одаренными. Кроме того, она была замужем за Первым Волшебником и прекрасно знала значение Благодати, начертанной кровью. Благодать связывала само Творение, мир жизни и мир смерти посредством магии.

— Я помню: была пасмурная, ветреная ночь, темная, как смоль, — произнесла Исидора наполовину про себя, как если бы перенеслась обратно в ту ночь. — Черный мир за пределами двух маленьких окон дома Софии был гнетущим и, казалось, предвещал дурное.

Исидора выглядела так, будто пыталась вырваться из плена воспоминаний. Она остановилась и пренебрежительно взмахнула рукой.

— Ни одна из деталей той ночи не будет иметь значение для вас. Не будучи одаренной, вы, вероятно, не поймете большую часть, так или иначе. Важно то, что мы должны были, опираясь на темные формы магии, призвать тьму Подземного мира. Затем мы использовали заклинание с Вычитающими потоками, которые привели к разрыву.

— К разрыву?

— В завесе между мирами, — с трудом выговорила она.

Магде казалось, что Исидора была на грани потери самообладания. Она прикрыла рот рукой, словно внутренним зрением снова видела тот ужас, что пережила в ту ночь. На лбу прорезались глубокие морщины. Грудь вздымалась от каждого неровного вздоха. Магда поняла, что Исидора рыдала по-своему, единственным доступным для нее способом, хотя и не могла пролить слез.

Почувствовав внезапный острый приступ жалости к этой женщине, за ее страшную потерю и сокрушительное одиночество, Магда подняла кошку и быстро подсела к Исидоре. Отложив кошку в сторону, где та начала потягиваться после долгого сна, Магда утешающе обняла хрупкую молодую женщину. Исидора обмякла в объятиях, уткнувшись лицом в плечо Магды.

Магда прижала голову Исидоры на плече.

— Мне жаль, что я просила вас рассказать о столь ужасных воспоминаниях.

Исидора отстранилась, пряча свои эмоции.

— Нет, я хотела рассказать вам. Мне некому было рассказывать, кроме, конечно, того, кто забрал мои глаза. Я хотела, чтобы вы знали столько же, сколько и мне пришлось узнать о том, что это значит — быть говорящей с духами, пользоваться таким скорбным умением, которое погружает вас в пучину смерти.

— Понимаю, — произнесла Магда.

— Боюсь, что все же вы не понимаете, — слова не прозвучали зло или снисходительно, лишь как простая истина. — Я сама не понимала до тех пор, пока мы не отодвинули завесу жизни в сторону и не столкнулись с невообразимым.