Темная сторона души - Елена Михалкова

– Я не понимаю… – растерянно говорила Вероника, крутя в руках мятную веточку: запах успокаивал ее. – Не понимаю. Столько оперативников в деревне, следователь из города приехал, и все равно не могут найти убийцу! В Игошине живет всего полсотни человек, может быть, чуть больше. Почему же милиция ничего не делает?!

Бабкин собирался заметить, что милиция тут ни при чем, но Макар опередил его:

– Вероника, они все делают, – убедительно проговорил он. Женщина недоверчиво подняла на него голубые глаза, которые, казалось, за последние дни стали сероватыми. – Дело вовсе не в том, сколько человек живет в Игошине. Да хоть бы и десять!

– А в чем же?

– От любого преступления ведут два пути. – Макар покосился на Бабкина. – Сергей гораздо лучше меня знает и может объяснить.

– Сам расскажешь, – качнул головой тот.

– Во-первых, люди, – продолжал Илюшин. – Преступник разговаривает с жертвой, его видят свидетели, он проговаривается знакомым, связывается с перекупщиками, чтобы сдать вещи, если речь идет о воре. Любой из людей, с которыми общался убийца, мог бы стать ниткой, ведущей к нему. Год назад я шел по следу девушки, которая исчезла из Москвы, присоединившись к секте, за четыре года до начала нашего расследования. Группа продвигалась по лесам, старалась не привлекать к себе внимания. Но в каждой деревне, куда все-таки сектанты порой заглядывали и столько времени спустя, находился человек, который рассказывал мне о них. В каждой! Священник, пожилая женщина, ребенок – все эти люди один за другим вели меня к тому месту, где девушка умерла. Но в нашем случае таких сведетелей нет.

– Или оперативники не могут их найти! – с отчаянием проговорила Вероника. – Я думаю, что Лесник и был такой ниточкой, поэтому его и убили.

Илюшин кивнул.

– Возможно. Второй путь – вещи, – продолжал он. – Иначе говоря, следы. Нет идеальных преступлений, что бы там ни писали в детективных романах. Человек, убивший вашу мать, Вероника, должен был оставить отпечатки в доме. Тот, кто ударил Лесника, унес с собой топор – его собственный топор, кстати. На траве были следы ног. Оперативники работают грамотно: они ищут людей и следы. Не их вина, что у них ничего не получается, потому что на самом деле единственное, что могло бы им помочь, – тот самый топор, а вы же знаете, как легко спрятать его в деревне.

– А наволочка? – неожиданно подала голос Маша, сидевшая не за столом, а в углу. – Макар, почему вы ничего не говорите про наволочку? Она ведь тоже улика. Вдруг вы ее найдете… или оперативники? Тогда станет ясно, кто убил Юлию Михайловну?

Макар взъерошил волосы и покачал головой.

– Не хочу вас расстраивать, – мягко проговорил он, – но я сомневаюсь, чтобы на наволочке были действительно важные следы, по которым можно найти убийцу.

– Зачем же тогда он унес ее?

– Затем, что слишком много телевизор смотрел, – ответил Бабкин вместо Макара.

– Именно, – подтвердил Илюшин. – Думаю, тут убийца перестраховался. Может быть, боялся, что на ткани будут отпечатки его пальцев. Но в качестве улики пресловутая наволочка… – с сомнением пожал он плечами. – Не знаю, не знаю…

В комнате наступило молчание. Вероника слишком сильно нажала на веточку, и та сломалась.

– Получается, – тихо сказала она, – что найти преступника невозможно?

Бабкин не стал отвечать. Сам он считал именно так.

– Почему же? Возможно, – раздался голос Макара, и Сергей удивленно взглянул на друга. Пока они не продвинулись ни на шаг в расследовании, не считая того, что узнали несколько неприятных деревенских тайн. – Мы с Сергеем довольно много сделали, – невозмутимо продолжал Илюшин, и Бабкин еле сдержался, чтобы не пихнуть его под столом ногой. – Завтра или даже сегодня я поеду в город, потому что мне нужно кое-что выяснить. Вот тогда можно будет поговорить более предметно.

Он поднялся, сделал шаг к двери и остановился.

– Вероника, хочу вас предупредить, – начал он, и женщина резко повернулась к нему. – Когда мы найдем убийцу вашей матери, улик против него, скорее всего, не будет – по причинам, которые я привел. Поэтому в процессуальном плане наше расследование даст немного. Здесь стоит рассчитывать только на прокуратуру.

– Я буду знать, – прошептала Вероника. – Важнее всего мне знать самой. Знать наверняка.

– Тогда подождите немного, – небрежно проговорил Макар. – Всего лишь несколько дней.

Сергей догнал его у дороги.

– Что! Ты! Им! Плел! – рявкнул он шепотом, потому что боялся, что его громогласный вопль услышат в доме. – Макар, какой «предметный разговор»? Какое «продвинулись в расследовании»?

– Знаешь, меня это дело заинтересовало, – невозмутимо изрек Илюшин. – Поэтому я действительно собираюсь съездить в город – развеяться, подышать смогом. Можешь распаковывать свою тачку – отвезешь меня сегодня вечером.

– Какого хрена?! – не сдержавшись, возопил Бабкин. – Макар, мы ничего не узнали и не узнаем! Егорова отпустят, потому что против него улики косвенные, смешные.

– Но им ведь нужно не это, – обернулся к нему Макар. – Веронике с Марией. И, между прочим, мы с тобой уже многое узнали.

– Что?! – Сергей беспомощно остановился посреди дороги. – Вытащили скелеты из шкафов? Испачкались в чужом грязном белье?

– Фантазии тебе не хватает, Серега, – с сожалением признал Илюшин, беря его за руку и переводя через дорогу, как ребенка. – Ты опираешься на классические правила расследования, которым тебя в институте учили.

– Потому что других нет! Нет других правил, Макар, ты же сам им, – он кивнул на дом Егоровых, – все объяснил! У нас ни улик, ни свидетелей. При чем здесь фантазия?!

– При том, мой многокилограммовый друг, – Макар открыл калитку и зашел во двор, оставив Бабкина снаружи, – при том, что при отсутствии объективных данных все, что тебе остается, – это нафантазировать преступление. А потом посмотреть, к чему подойдет твоя фантазия. Или к кому. Вот и все. Легко и просто.

Он заметил тетушку Дарью, бредущую по огороду с ведром, и поспешил ей на помощь. Сергей постоял, возвышаясь над забором, помотал головой, как будто его слегка стукнули по ней, и пошел за ним следом, не обращая внимания на знакомое лицо, промелькнувшее в двух шагах от него.

А человек, проходивший по улице мимо Макара и Сергея, бегло глянул на них и задержал шаг около дома Вероники. С того места, где он остановился, видны окна веранды, а он хорошо знал, что хозяева всегда едят и готовят там. Людей на веранде нельзя было разглядеть, но он был уверен, что они именно там. Может быть, все, а может, только она одна. При мысли о ней он сжал кулак так, что старая трещинка на указательном пальце начала сочиться кровью, хотя пару дней назад затянулась кожей. Он слизнул кровь, стараясь подольше задержать во рту солоноватый вкус.

Он недавно видел ее – она шла по дороге, и походка у нее была такая, будто она вот-вот начнет танцевать или взлетит. Вчера она так не ходила. И губы у нее были не такими припухлыми, и глаза не такими сонными, лениво жмурящимися.

Похотливая сучка. Как и все они. Ее страх в последний раз придал ему столько сил, что он хотел пережить то ощущение еще раз, но пока не придумал, как лучше все провернуть. Появились новые помехи, к тому же после случившегося она была настороже.

«Надо попасть в дом, – понял человек. – Когда там никого не будет. Она попытается кричать…» Он представил, как зажимает ей рот, и улыбнулся. Скорей бы, скорей… А потом убежать – и ищи-свищи ветра в поле! Никто никогда его не найдет. Никогда.

Только сначала нужно осуществить то, что хочется, отчего он становится сильным, как зверь. Он доказал самому себе, что сильнее всех в этом месте, что умнее всех – потому что его не могут найти, сколько ни стараются! Осталось доказать только ей.

Перед отъездом Макар вздумал зайти к старушке Липе Сергеевне и познакомиться с ней и ее супругом. На вопрос Бабкина: «Зачем?» – Илюшин пожал плечами.

– Посмотреть своими глазами, – объяснил он. – Хочу лично убедиться в том, что милые супруги – пара кровососов, а не червячки-миномуси.

– Кто? – не понял Бабкин.

– Пусть будут голубки, чтобы тебе было понятнее, мой непросвещенный друг, – вздохнул Илюшин, придавая физиономии выражение высокомерного превосходства.

– Я щас из тебя самого сделаю червячка-миномуси! – пообещал Бабкин, придвигаясь к нему. – И трудиться особенно не придется – ты и так худой, как червяк.

Макар хохотнул и умчался из дома, перепрыгнув через две ступеньки на крыльце.

«Взрослый парень, а ведет себя как мальчишка, – вздохнула Дарья Олеговна, глядя ему вслед. – Но вообще-то и Сережа такой же… А, бог с ними, с обоими. Лишь бы зубами во сне не скрипели».

На этой удивительно логичной для себя мысли она остановилась и обернулась к сараю. Дверь скрипит, как же она могла забыть! И тетушка Сергея направилась за масленкой.