Бюро темных дел - Эрик Фуасье

шатались. Но все это не имело значения – ведь мамзель Луиза спаслась. Несмотря на боль во всех членах, я испытывал безбрежную радость при мысли, что такое крошечное создание одержало победу над тем, кого я раньше считал всесильным демоном.

Однако радость моя длилась недолго. Через несколько минут Викарий вернулся и на глазах у меня, перепуганного до смерти, расставил вокруг клетки полдюжины мышеловок. В каждую из них Он положил по кусочку сыра в качестве приманки.

– И что же ты думал? Что я позволю ничтожной грязной твари безнаказанно расхаживать по дому служителя Божьего? Окстись, мой мальчик! Ибо сказано в Книге Левит: «В ярости пойду против вас и накажу вас всемеро за грехи ваши»[47].

Ничего более не добавив, Он снова покинул погреб.

Как описать отчаяние, обрушившееся на меня с новой силой? Даже сейчас мне не хватает слов, чтобы передать всю глубину пропасти, в которую был повергнут мой дух. Терзаемый болью и чувством полной беспомощности, ибо невозможно было вырваться из клетки, я думал, что на меня ополчилась сама Судьба. Снова тьма и безумие грозили меня уничтожить. Ведь я к тому времени уже не сомневался, что узы дружбы, связавшие нас с мамзель Луизой, слишком прочны, чтобы просто так исчезнуть в один миг. Викарий, набросившийся на землеройку, наверняка ее жутко напугал, но пережитого страха ей будет недостаточно, чтобы она перестала приходить ко мне. А у меня не было никакой возможности помешать ей снова явиться в погреб и приблизиться к аппетитным кусочкам сыра в мышеловках. Каждый час, минута, секунда приближали ее неизбежную гибель. Это было невыносимо.

Но течение времени я остановить не мог. Время шло. Безжалостно, неумолимо. Я всю ночь не смыкал глаз, молясь Господу о том, чтобы Он спас мою подругу. В кулаке я сжимал деревянный крестик, который Викарий повесил мне на шею в первый день моего заточения. Под пальцами я чувствовал на этом крестике вмятины – следы своих зубов, оставленные в те минуты, когда мерзкий Зверь терзал мою плоть ради собственного наслаждения. Я просил у Господа только этого: сохранить одну маленькую жизнь в обмен на мои страдания.

Но Господь меня не услышал.

На следующий день, сразу после полудня, с пунктуальностью верного друга мамзель Луиза показалась в поле моего зрения. Она выскользнула из тени по тонкой дорожке, прочерченной солнечным лучом, пробившимся сквозь плохо состыкованные доски, которыми было заколочено подвальное оконце. Я бы разрыдался, будь это в моих силах. На расстоянии метра от клетки землеройка вдруг резко остановилась. Ее длинные усики зашевелились, она вскинула острую мордочку, вдыхая восхитительный аромат сыра, витавший в душном воздухе погреба.

Я вытянул руку между стальными прутьями, замахал ей, закричал изо всех сил, чтобы ее напугать. Мамзель Луиза в ответ лишь покосилась на меня и принялась умывать мордочку лапкой – в точности как в тот день, когда я впервые ее увидел. Затем она спокойно продолжила путь к ближайшей мышеловке. Я зажмурился. Раздался глухой хлопок. Когда я снова открыл глаза, бедная зверушка жалобно попискивала, пытаясь вызволить лапку, прихлопнутую пружинным рычагом. Сердечко отчаянно билось под шерстью в крошечной грудной клетке. А я смотрел на нее и ничем не мог помочь. Я оказался настолько беспомощен и бесполезен, что меня как будто и вовсе там не было.

Мои крики, должно быть, всполошили Викария, потому что Он не замедлил явиться в погреб. При виде несчастной землеройки, пойманной в ловушку, его губы скривились в гнусной усмешке. Он присел на корточки рядом с ней и очень осторожно, чтобы не дать ей ускользнуть во второй раз, освободил мамзель Луизу из-под железного рычага, а затем выпрямился, триумфально держа ее за хвост.

– «И совершу над ними великое мщение наказаниями яростными; и узнают, что Я Господь, когда совершу над ними Мое мщение»[48].

– Пощадите! – взмолился я. – Пожалуйста, не губите ее! Я сделаю все, что вы пожелаете, только не убивайте ее!

Он повернулся ко мне. В глазах его я увидел коварный блеск.

– Все, что я пожелаю? Правда? А если я поймаю тебя на слове, мой мальчик? – Не выпуская из рук добычу, Он подошел к клетке, отпер замок и размотал цепь, удерживавшую решетчатую дверцу. – Вылезай оттуда. Живо!

Я протиснулся наружу через узкое отверстие со всей поспешностью. Ребра у меня еще болели от побоев, но если оставался хоть один мизерный шанс спасти мамзель Луизу, я не мог упустить его, замешкавшись.

– Раз уж ты меня так вежливо просишь, – продолжил Викарий тихим сиплым голосом, отчего речь Его была похожа на череду хрипов, – я не стану убивать это животное. Однако ты должен четко понимать, что мелкие грызуны служат переносчиками всякого рода недугов. Нельзя позволить им шнырять по дому, это весьма опасно. Потому к ней следует применить самую суровую меру.

– Нет, умоляю, не убивайте ее! – взвыл я, не отрывая взгляда от землеройки, безвольно висевшей вниз головой у него в кулаке.

– Ты оглох, мой мальчик? Я же сказал, что не стану этого делать. Пальцем ее не трону. – И снова на Его губах появилась та коварная усмешка. – Нет-нет, ты сам этим займешься!

Он положил мамзель Луизу на земляной пол и отпустил ее хвост, лишь когда удостоверился, что у бедняжки больше нет сил на то, чтобы убежать.

– Раздави ее, – сухо произнес Он, выпрямившись.

Я подумал, что неправильно расслышал, и затряс головой, всхлипывая:

– Нет! Только не это! Она всего лишь безобидная землеройка!

– Повторяю в последний раз. Раздави ее, мой мальчик. Немедленно!

Взгляд Его прищуренных глаз все сильнее мрачнел. Лицо казалось пасмурным, как предгрозовое небо. И в каком-то пугающем озарении мне вдруг открылось, что все, чему я подвергался доселе, – ничто по сравнению с тем, что Он сделает со мной, если я Ему не подчинюсь.

И я подчинился.

Я прекрасно понимал, какую жестокую рану тем самым нанесу самому себе. Отныне долгими одинокими ночами мне до скончания времен будет сниться в кошмарах тот чудовищный хруст, с которым ломаются крошечные косточки мамзель Луизы, расплющенные моей ногой.

Но я это сделал.

Потому что мне нужно было выиграть время, набраться сил и сноровки, чтобы в один прекрасный день пришел Его черед просить пощады у меня. Чтобы Он оказался в моей власти.

Мне нужно было выжить.

Глава 22. Логово Зла

С наступлением сумерек в проулке стремительно сгустились тени, однако скрюченный домишко в конце невымощенного прохода все еще отлично можно было разглядеть.

Валантен не отводил от