Особое назначение (сборник) - неизвестен Автор

- Это ваша подпись? - обратился он к чабану.

- Моя, - подтвердил хозяин.

- Значит, премию получили?

- Нет.

- Как? - воскликнул Абулкатинов. - Вы же расписались! И сумма ведь не малая.

- Расписался... - чабан замялся. - Орынбаев тогда сказал, деньги когда-нибудь потом выплатит, а сейчас они очень нужны ему и Дайрабаеву. Так мы этих денег больше и не видели.

- А как добраться до других зимовок? - встрепенулся Мендыгали.

- Куда сейчас доберешься? Уже вечер. Завтра сам провожу. Но и там чабаны этих денег, - кивнул он на ведомость, - не получали, я знаю.

Абулкатинов откинулся на подушку и почувствовал, что засыпает. "Как там Кенжеков?" - только и успел он подумать.

Помощник прокурора из небольшого города Арыси Нукурбет Кенжеков тоже попал в этот страшный буран. Веселый и неунывающий, любимец всей следственно-оперативной группы, он, однако, потерял весь свой юмор, когда жестоко истрепанные пятичасовым бураном они с проводником-аксакалом остановились в степи.

Путники уже вступили в Кара-Кумы, но на первых же барханах верблюды стали. Они были измотаны. А еще ни один человек не видел, чтобы верблюд тронулся с места, когда он сильно устал.

- Замерзнем! - крикнул Кенжеков аксакалу. - Может, пойдем пешком? - и тут же плотно зажмурился. Буран наотмашь хлестнул по лицу пригоршней снега, смешанного с песком.

- Слазь! - ответил ему старик. - Останемся здесь.

- Где здесь? - не понял следователь.

Старик меж тем уложил на снег одного верблюда и через метр - другого. Затем обмотал запасной шубой ноги Кенжекову и, совершив короткую молитву, лег вместе с ним между животными.

"Скорей бы замело, - думал Кенжеков, прижимаясь к теплому боку верблюдицы. - Только снегом. Если наметет бархан песку - не встанем. В ноябре пронесло, неужели здесь конец?"

В ноябре о Нукурбете говорило все село Ак-Суат и окружающие отделения. Кенжеков возвращался с проводником в Казалинск. Должен был передать срочные сведения Рекину. Однако их остановила Сыр-Дарья. Довольно широкая в этом месте река покрылась корочкой льда. Паром уже не работал. Не ходили и машины - слишком тонок ледяной мостик. Что делать?

Проводник только вскрикнуть успел и в ужасе попятился назад. Нукурбет бросился бежать по тонкой голубой корочке льда, издалека огибая бьющие водяными колючками промоины. Лед трещал под его ногами, оседал в воду. Но Кенжеков за доли секунды успевал пробежать дальше. Так и осталась за ним на реке дорожка ломаного льда. А потом он еще несколько километров шел по степи и чудом не заблудился. Но документы тогда точно принес в срок...

И на этот раз Нукурбету повезло: сутки они проспали под сугробом. Разбудил их треск ледяной корки над головой. Это встали верблюды. Мир сиял чистотой и спокойствием.

Кенжеков и проводник еще стояли, пошатываясь, не совсем сбросив с себя сонное оцепенение, и улыбались, щурясь на зябкое неяркое солнце.

Когда Кенжеков добрался до зимовок, чабаны признались: да, они расписались за премию, которой так и не увидели.

Подследственные еще запирались, но это была уже агония. Их упрямству и хитрости противостояли неопровержимые факты и документы - плоды многомесячного труда следователей и оперативников.

В конце 1968 года, когда в Казалинске состоялся суд, ревизоры Волков и Тажбеков выступили на нем 297-м и 298-м свидетелями. Подсудимые были приговорены к длительным срокам тюремного заключения.

Е.ОКСЕНЕНКО

В ОТДАЛЕННОМ ПОСЕЛКЕ

I

Вызов к начальнику был неожиданным. Сержант милиции Михаил Куринев забеспокоился, хотя не чувствовал за собой ни малейшей провинности: чего не случается, может, и оплошал где, сам того не заметив.

Когда Куринев зашел в кабинет, подполковник Никифоров приветливо поднялся навстречу, указал на стул.

- У меня серьезное предложение, товарищ Куринев, если хотите - просьба, - начал он. - В двух десятках километрах отсюда возводится кирпичный завод производственная база Казахстанской Магнитки. Там вырос поселок, в нем живет преимущественно молодежь. А порядка мало. Нужен работник милиции вдумчивый, требовательный, решительный. Сами понимаете - участок отдаленный, многие вопросы придется решать самостоятельно, - начальник сделал паузу и неожиданно закончил, - выбор пал на вас. Подумайте.

Перед мысленным взором Михаила Куринева пронеслась его пятилетняя милицейская служба. Трудился он старательно, часто и день, и вечер, а иногда и всю ночь напролет.

Но одно дело - работать в коллективе сослуживцев, чувствовать локоть товарища. А тут - отдаленный поселок, и он, Куринев, один-одинешенек. Вдруг не справится? К тому же не хочется трогаться с места, менять город на какой-то неблагоустроенный поселок.

Встав по команде "смирно", сержант четко ответил:

- Слушаюсь. Когда прикажете ехать?

- Завтра получите подробный инструктаж и поедете с моим заместителем.

II

Холодным и мокрым выдался день, когда со двора городского отдела милиции выкатил "газик" с двумя пассажирами. Это были майор Ержанов и сержант Куринев.

По асфальту машина бежала бойко. Миновали поселок строителей Казахстанской Магнитки, корпуса "Промстроя" и завода железобетонных изделий. Отсюда начиналась полевая дорога - глинистая, грязная. Водителю то и дело приходилось включать передний мост. Это не всегда помогало, и на помощь приходили майор и сержант.

Часа через два уставшие, забрызганные грязью, они добрались наконец до поселка. Называли его по имени близлежащего железнодорожного полустанка Солонички. Невелик поселок: десяток зданий барачного типа. Непривычен для новичка неумолчный рокот движка местной электростанции.

Была обеденная пора. Работники милиции решили заглянуть в столовую пообедать. Их приветливо встретил уже немолодой человек в белой куртке и поварском колпаке.

- Иван Михайлович Бондаренко, заведующий столовой, - отрекомендовался он.

Было немножко странно, что Иван Михайлович худощав. Обычно руководящие работники общепита выглядят несколько иначе. Но, как выяснилось, ни условия, в которых работал Иван Михайлович, ни его непоседливая натура не располагали к полноте. Для того, чтобы вовремя и сытно накормить людей, он сам порою не ел и не спал.

- Возьмите хотя бы сегодняшний день: дождь, слякоть, - жаловался он. Для меня это хуже ножа острого. У нас все привозное: продукты, топливо, вода, и, если случается бездорожье, рискуем остаться безо всего. А попробуй запоздать с завтраком или обедом, что скажут люди? Вот и приходится ломать голову...

Пообедав, Ержанов и Куринев зашли в одно из восьми общежитии и завязали беседу с жильцами. Сразу же посыпались вопросы и жалобы:

- Когда у нас организуют самодеятельность?

- Почему кино редко завозят, а лекций совсем не бывает?

- Чего там, даже книжку негде достать, - мрачно заметил паренек с наколкой на левой руке.

Выяснилось, что в непогожие дни людей плохо обеспечивают работой. Отсюда низкие заработки и много ничем не занятого времени. Это расхолаживает неустойчивых, они попадают под влияние сомнительных элементов.

Жаловались на домоуправа Касякина, пьяницу и бюрократа, на малоактивного секретаря комсомольской организации стройуправления Раю Севергину, на милицию, которая заглядывает в поселок, лишь когда стрясется какая-нибудь большая беда.

- Теперь у вас будет свой милиционер, вот... товарищ Куринев, представил сержанта майор Ержанов. - Прошу любить и жаловать, а главное помогать.

Невесело было на душе Куринева. Сколько трудностей. Что он сделает тут один, в такой обстановке? Может, отказаться пока не поздно? Но вспомнился сержанту заведующий столовой. А как же он? Ведь нелегко ему, однако участок свой обеспечивает.

III

В первый день работы на новом месте Михаил Куринев убедился в правдивости пословицы: "Один в поле не воин". Сержант не раз ловил на себе откровенно неприязненные взгляды, слышал едкие реплики. В дни авансов и получек порой вспыхивали ссоры и драки. Начнет разбираться с одним, а уже затеяли шум другие.

"Так дело не пойдет, - думал сержант. - Все-таки большинство здесь честные, сознательные люди. Надо их организовать против нарушителей. Об этом же и подполковник говорил".

Кое-кого из активистов Куринев сразу заметил. Особую симпатию вызвал молодой коммунист Ким Семенков, работавший электриком на строительстве кирпичного завода. Недавно он взялся за организацию художественной самодеятельности.

Как-то вечером сержант зашел к Семенкову в общежитие посоветоваться, как привлечь молодежь к борьбе с антиобщественными явлениями. Тот поддержал Куринева:

- Я тут знаю ребят. Одним словом, помогу. Надо только поговорить с людьми.

- А поговорим так, - подхватил Куринев. - Я приглашу из городской милиции работника для беседы. О его приезде оповестим молодежь. После доклада выступите вы и я. И тут же, на собрании, начнем записывать в бригаду содействия милиции.