Желтый саквояж - Николай Дмитриев

Именно так думал районовый Смерека, торчавший на бывшем перекрёстке улицы Легионов и провожавший удивлённым взглядом каждый проезжавший мимо него грузовик. Ему, командиру боёвки, считавшему себя опытным военным, только сейчас стало ясно, что нужно для победы.

И здесь, стоя на тротуаре, усыпанном битым кирпичом и разными обломками, Смерека понял, насколько утопичны планы националистов, так горячо обсуждавшиеся в преддверии войны почти на всех конспиративных квартирах, в тайных бункерах и при каждой встрече провидников.

Ведь для того, чтобы начать долгожданную войну за освобождение, надо не только собрать тысячи рядовых бойцов (а они были) и вооружить их (что тоже более или менее возможно), но ещё и обеспечить собранное воинство вот таким невероятным количеством всего необходимого.

Уяснив это, Смерека насупился, проводил долгим взглядом очередной гружённый под завязку «бюсинг» и, опустив голову, зашагал по уже хорошо наметившейся пешеходной тропинке, которая, петляя среди развалин, вела в сторону от разбитого центра.

Главная конспиративная квартира находилась в русской части города. Дома здесь, чудом уцелевшие при бомбёжке, отличались вычурностью кирпичной кладки и своеобразием фронтонов. Возле одного из них, с львиными мордами в каждом оконном ключе, Смерека остановился и начал осматриваться. Судя по всему, слежки опасаться не приходилось, но сказалась привычка.

Убедившись, что всё чисто, Смерека через сквозную браму прошёл во внутренний двор и, даже не постучавшись, нырнул в дверь чёрного хода. Поднявшись по замызганной лестнице на второй этаж, он крутанул флажок звонка, вставленного прямо в стенку, рядом с косяком.

Дверь распахнулась почти сразу. Хозяин, узнав Смереку, жестом предложил гостю войти и через кухню провёл в комнату. Здесь его ждали двое. Широко улыбнувшись, Смерека сказал:

— Друже Змий, друже Стрилець, щиро витаю вас з велыкими зминами[174], — и без приглашения сел к столу.

Какое-то время все трое молчали, многозначительно поглядывая друг на друга, и только выдержав с минуту, Стрилець прихлопнул по столу ладонями и коротко выдохнул:

— Нарешти дочекались[175]…

— Так-то оно так, только начало не больно удачное… — вздохнул Змий, и за столом снова воцарилось молчание.

Все трое отлично понимали, что речь идёт о недавних событиях во Львове, где радикальное крыло националистов от своего имени заявило про создание «незалежной» Украины. При этом немцы сначала вроде бы приветствовали их действия, но потом, внезапно изменив своё мнение, просто-напросто разогнали самопровозглашённый уряд[176].

Несколько затянувшуюся паузу на этот раз, окинув взглядом собравшихся, первым прервал Смерека:

— Одно добре, що теперь немцы показали своё ставлення[177] до наших прагнень[178].

— Ну да, — даже не пытаясь скрыть разочарование, вздохнул Стрилець. — Но мы ж на них так рассчитывали…

— На себя надо рассчитывать! — стукнул кулаком по столу Змий. — Разве нас мало? Ладно, согласен, хлопцы во Львое трохи поторопились, но нас же много и мы организованны. Судите сами, ОУН-Б[179], ОУН-М[180]. Опять же демократы-петлюровцы, монархисты-гетманцы, да и народ с нами. Нет, что там ни говори, мы сила!

— Это если договоримся… — как-то двусмысленно заметил Стрилець, а Смерека, посмотрев в упор на Змия, спросил:

— А как ты всё это представляешь, друже?

— Как? — переспросил Змий и немного подумав, сказал: — Видверто кажучи, и москали, и нимци нам вороги[181]. Но они воюют друг с другом, и наверняка будут предельно ослаблены, вот тогда выступим мы.

— Каким образом? — бросил Стрилець.

— Общее восстание, — убеждённо заявил Змий. — Мы захватим города, железнодорожные станции, дороги, и тогда будет наш верх!

Змий поочерёдно посмотрел на своих собеседников, и тут Смерека, внезапно вспомнив бесконечные колонны грузовиков, виденные им на улице Легионов, негромко возразил:

— Согласен, выступить можно. Но у немцев и россиян танки, самолёты, пушки. У них оружие, снаряды, патроны. И если будет восстание, то это война не на один день. Где тогда нам всё это брать?

Змий, словно только теперь подумав об этом, растерянно умолк, зато Стрилець как-то загадочно усмехнулся:

— Нам всё это дадут. Есть такие державы, которые согласны, чтобы Украина была вильною и незалежною.

И Смерека, и Змий поняли, кого он имеет в виду, и, не подвергая сомнению его слова, согласно кивнули. Стрилець же ещё раз усмехнулся и уже совсем по-деловому заметил:

— Нам пока что не о будущем восстании думать надо, а о том, что именно сейчас для нас главное.

— Так это же ясно! — с жаром ответил Змий. — Нам везде надо своих людей ставить. Всё равно немцы без нас никуда. А если по селам та мистечкам будет наша администрация, да вдобавок ещё и полиция, то…

Змий не договорил, зато Стрилець, словно продолжая свою собственную мысль, заключил:

— Полиция полицией, это позже, а сейчас, немедленно, нашим людям надо начать сбор брошенного оружия и, главное, используя момент, создать свои группы самообороны.

Зачем такие группы нужны, Стрилець не сказал, но оба его собеседника и так поняли, что это не что иное, как первые шаги по созданию собственных вооружённых сил…

Дмитро Иванчук почти неделю безвылазно просидел в дровяном сарае. Ему казалось, что как только он покинет своё убежище, его немедленно схватят и вернут назад в тюрьму или хуже того — сразу расстреляют. О том, чтобы переплыть реку и уйти к себе в село, он даже не помышлял, отлично зная, что стоит ему только появиться дома, как Гараська Патынок или ещё кто из активистов немедленно донесут куда следует.

Правда, начавшийся практически беспрерывный обстрел центра города давал Иванчуку надежду, что, может быть, вскоре всё изменится, и он, как мог, тянул время. Напоследок Ирена Ковальская оставила ему кое-какую еду, и Дмитро терпеливо ждал. Однако харчи кончились, и уже третий день во рту беглеца маковой росинки не было, отчего он мог думать только о хлебе.

В конце концов голод заставил Иванчука оставить дровяной сарай, и он, перелезши через ограду, вышел на улицу, где было на удивление тихо. Никаких прохожих не появлялось, из-за заборов не выглядывали любопытные, а обывательские дома, густо жавшиеся к дороге, вообще казались вымершими.

Так никого и не встретив, Дмитро дошёл до перекрёстка, свернул за угол и тут испуганно остановился. Чуть дальше на тротуаре группой стояли солдаты в незнакомой серо-зелёной форме и о чём-то возбуждённо толковали. Поняв, что это немцы, Дмитро на всякий случай хотел было вернуся назад, но тут увидел, как какие-то дядьки в вышиванках смело прошли мимо солдат, которые, ни на кого не обращая внимания, продолжали весело гоготать.