Судьба Илюши Барабанова - Леонид Жариков

Все засмеялись, Илюша с уважением смотрел на Лидию Ивановну: хоть последнее слово было за бабушкой, но правда была на стороне учительницы.

Лидия Ивановна пошла с Илюшей в его каморку, достала из старенького парусинового портфеля букварь и сказала:

— Ну-ка посмотрим, Илья, какой ты грамотей. Читай.

Азбуку Илюше показал еще отец, потом Ваня помогал.

А больше всего Илюша учился читать по вывескам. Это было увлекательное занятие: смотреть на рисунок и догадываться, что написано под ним.

Довольно бойко Илюша прочитал страницу из букваря. Хотел продолжать, но учительница остановила:

— Знаешь ли ты какое-нибудь стихотворение?

— Про весну… Дедушка Михеич научил.

Илюша наморщил лоб, припоминая начало, потом стал читать:

Полюбуйся: весна наступает,Журавли караваном летят,В ярком золоте день угасает,И ручьи по оврагам шумят…Скоро гости к тебе соберутся,Сколько гнезд понавьют, посмотри!Что за звуки, за песни польютсяДень-деньской от зари до зари!

— Молодец, — похвалила Лидия Ивановна, — хорошо читаешь, с душой. Ты, наверное, природу любишь?.. А это у тебя откуда? — спросила Лидия Ивановна, с интересом разглядывая плакат.

— Наш с Ваней… У меня брат был. Мы ехали с ним к Ленину, да потерялись.

Лидию Ивановну растрогали слова мальчика, и ей захотелось принять участие в его судьбе. Прощаясь с Дунаевыми, она сказала Петру Николаевичу, что решила взять Илюшу к себе, прямо в третью группу.

Из дальнейшего разговора Илюша понял, что его хотят записать в ту самую школу, где учится Степа — в бывшую Шахмагоновскую гимназию на Богоявленской улице.

Глава семнадцатая

ШКОЛА

Мы идем на смену старшим,Утомившимся бойцам,Мировым зажечь пожаромПролетарские сердца.

Дядя Петя, вел Илюшу в школу. На мальчике было длинное пальто, перешитое из старой шипели со следами унтер-офицерских погон, настоящие сапоги и шапка-ушанка, выменянная на фунт пшена. Под мышкой Илюша нес брезентовую сумку, скроенную в виде конверта с четырьмя веревочками крест-накрест.

Шли через весь город, сначала по Серебряковской, потом через мясные ряды и Присутственные места. Справа осталась знакомая улица Воробьевская, которая спускалась к Оке. Отсюда школа была недалеко, она помещалась по соседству с церковью Богоявления в здании бывшей частной гимназии.

С замиранием сердца остановился Илюша у парадного входа с чугунным узорчатым навесом, массивной дверью и вывеской: «Единая советская трудовая школа 2-й ступени».

Илюша вошел, и его оглушил гул ребячьих голосов. Прямо перед дверью на стене был прибит лозунг, написанный чернилами на оберточной бумаге:

«ГРЯЗЬ — союзник контрреволюции!ЧИСТОТА — друг пролетариата!»

Пробираясь сквозь галдящую толпу школьников, дядя Петя увидел Лидию Ивановну и передал ей племянника.

Ученики с веселым удивлением рассматривали мальчика в шинели, на которой сияли медные пуговицы с изображением двуглавых орлов.

— Гляньте, генерал пришел! — крикнул кто-то.

Учительница привела Илюшу в класс, где на высоких белых дверях сохранилась старая лазаретная табличка: «Операционная».

— Ребята, — объявила она, — вот вам новый товарищ, Илюша Барабанов. Он приехал из Юзовки. Отца его убили врангелевцы, поэтому старайтесь не обижать мальчика.

В классе стало тихо, со всех сторон на Илюшу уставились полные любопытства детские глаза. Потом отовсюду новичку стали предлагать место. В хоре голосов Илюша узнал глуховатый голос Степы:

— Лидия Ивановна, пускай он ко мне сядет. Мы с ним на одной улице живем.

Примостившись рядом с товарищем, Илюша огляделся. В просторном классе была разнокалиберная мебель: парты, столы, лавки. Девочки и мальчики сидели вперемежку: одни старше, как видно, второгодники, другие совсем маленькие, едва видные из-за парты.

Кто-то зашептал Илюше в затылок:

— Почему ты так поздно? Мы уже два месяца учимся…

Все здесь было ново для Илюши: черная доска на стене, а на ней зачем-то пишут мелом. На парте крышка откидывалась и была изрезана перочинным ножом: виднелись две буквы и царская корона. Впрочем, корона была переделана на пятиконечную звезду и обведена красными чернилами.

Во время перемены в коридоре невозможно было протиснуться, рябило в глазах от беготни, звенело в ушах от крика.

Не ожидал Илюша встретить здесь Врангеля, но именно он вместе с братом Егоркой вышел из комнаты, где учились первоклассники.

На второй этаж вела чугунная лестница со стертыми ступеньками. Там помещались старшие классы и кабинеты. Степа остановился и с хитрецой предложил Илюше заглянуть в один из кабинетов. Там у двери, оскалив зубы, стоял скелет человека.

«Царь-голод», — тревожно подумал Илюша и закрыл дверь.

На втором этаже, где парами ходили старшеклассники, Илюша лицом к лицу столкнулся с Гогой.

— Ба, кого вижу! Здравствуй. Как поживает наша бабушка, она еще не загрызла тебя своими гнилыми зубами?.. Тина, ты узнаешь этого огольца?

Тина с улыбкой протянула Илюше руку.

— Мы давние приятели. Правда, Илюша?

— Мы с ним родственники, и то я не хвастаюсь, — сказал Гога насмешливо. — Ты в каком классе, то бишь группе? Видишь, у нас как на скотном дворе — свиньи первой группы, коровы второй группы.

— А себя ты к каким животным относишь? — съязвила Тина.

— Прошу без свинства, — обиделся Гога и, чтобы переменить разговор, приказал Илюше: — Если тебя кто-нибудь обидит, жалуйся мне. Захочешь, назначу тебя в сап-ком или какой-нибудь другой «ком». У нас их много. Словом, если тебе захочется делать карьеру, я помогу. Салют, брат бледнолицый!

Пока Илюша разговаривал с Гогой Каретниковым, за ними издали наблюдала Валя Азарова. На следующей перемене она нашла его в толпе и отозвала в сторонку:

— Отчего ты не приходил к нам? Пороть тебя некому. За целое лето ни разу не явился.

— Я в бору коров пас.

— А мне досталось за тебя.

— От кого?

— Да так… комсомольцы отругали. Ой, чуть не забыла: знаешь ли ты, кто у нас живет? Мустай!

Илюша вспомнил Мустая и обрадовался:

— Значит, он нашел вас?

— Он такой чудак, — засмеялась Валя. — Ходил по городу и спрашивал дядю Колю.

К Вале подбежала черноволосая, с острыми глазами девочка и с ходу спросила:

— Это кто? Наш? — И она сильно встряхнула руку Илюше: — Здорово!

— Он не просто наш, — сказала Валя, — он самый настоящий пролетарий. Отец у него шахтером был… Илья, ты поможешь нам воевать со скаутами? У нас в школе все посты захватили нэпманские сынки.

— Не говори, — согласилась Фрида. — Заведующий у нас старорежимец. Закон божий ввел, мы бучу подняли. Еле прогнали попа. Теперь нам романскую теорию преподают. Слыхал? Варяжские князья Синеус, Трувор и Рюрик приплыли с севера, а русские люди — бух перед ними на колени и говорят: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите и володейте нами». Понял? Володейте! Точно народ наш раб и ни на что не способен… Ничего. Зато мы теперь дразним завшколой Синеусом.

— Ему кадетами командовать, а не в советской школе преподавать, — сказала Валя с возмущением. — В школе полно купчиков, поповичей, маменьких сынков. Стоит поставить что-нибудь на голосование, как у них большинство. Хоть плачь.

Девочки увлеклись и не видели, как появился Гога Каретников. А тот давно уже заметил, что Валя и Фрида «обрабатывают» Илюшу, и решил вмешаться.

— Эй, проклятьем заклейменные, не очень завлекайте нашего волчонка!

— Заткнись, — огрызнулась Фрида. — Жорж Борман, нос оторван, вместо носа папироса!

Гога картинно расхохотался.

— Вот она, пролетарская поэзия: Жорж Борман — нос оторван. Изящно, прямо как у Пушкина:

Ты рождена воспламенятьВоображение поэта,Его тревожить и пленятьЛюбезной живостью приветов —

Гогу окружали такие же, как он, «жоржики» — сытые, самодовольные. Их легко можно было отличить от детей бедноты не только по одежде, но и по вызывающему поведению.

— Илья, — обратился Гога к Илюше так громко, чтобы слышали все, — я тебе не советую знаться с этими стрижеными феями. Смотри, увлекут они тебя в омут.

— Катись колбасой, кривляка, — ответила Фрида.

За Гогу вступились его дружки:

— Полегче на поворотах! Это вам не восемнадцатый год…

— Пролетарии лохматые…

— Рвань Парижа…

Школьный звонок прервал перепалку, и самодовольный смех нэпманских сынков смешался с шумом разбегавшихся по местам учеников.