Юнбат Иванов - Андрей Жариков

Андрей Дмитриевич Жариков

Юнбат Иванов

Налет

— Внимание! Внимание! — услышал Витька сквозь сон тревожно-громкий голос репродуктора. — Воздушная тревога! — И сразу же протяжно и уже привычно завыла сирена.

Витька вскочил, с трудом натянул на шерстяные носки ботинки и схватил пальто. Рукавиц на стуле не оказалось. Витька начал шарить по полу, полез под кровать… Без рукавиц железными клещами зажигалку не схватить — обожжёт руки.

— Может, сегодня не пойдёшь, Витёк! — голос матери, хриплый, простуженный, звучал в темноте приглушённо. Витька уже не первый раз слышал это и ничего не ответил.

Вот и рукавицы! Он бросился к двери, чувствуя на себе беспокойный взгляд матери. В комнату, заглушая сирену, ворвался топот и крики жильцов, спешивших в бомбоубежище.

Когда Витька выскочил во двор, дядя Вася уже стоял у пожарной лестницы и возле него толпились ребята.

— Теперь, кажется, всё! — сказал дядя Вася. — Ну, ребятишки, поспешим!

Ребята, подталкивая друг друга, полезли вверх. Витька карабкался предпоследним и слышал за спиной тяжёлое дыхание дяди Васи.

— Да, коротковаты ещё у тебя, Витёк, ноги для такой лестницы, — басил дядя Вася, — а мои чересчур длинны… Вот и получается, что нам с тобой одинаково трудно.

На крыше ребята быстро разобрали багры и железные клещи, и каждый занял своё место. Витька встал рядом с дядей Васей, держа клещи, как автомат.

Сирена умолкла, и все ожидали услышать знакомый гул самолётов и резкие захлёбывающиеся залпы зениток. Но было тихо. По нависшему над крышами небу ползли серовато-бурые тучи. С моря, со стороны порта, налетал ветер. Он поднимал песок из ящиков и больно хлестал по лицу.

— Запаздывают, — проговорил дядя Вася, напряжённо всматриваясь в непривычно молчаливую темноту.

— Да, что-то не летят, — важно подтвердил Витька и тоже стал всматриваться в темноту.

Втайне Витька хотел, чтобы налёт состоялся и он, Витька, мог ещё раз всем доказать, что его не зря взяли в команду и разрешили дежурить. Ведь ещё совсем недавно Витька во время налётов (фашисты бомбили Ленинград теперь по нескольку раз в день и ночью) сидел с мамой в бомбоубежище. Томительными были для Витьки эти часы и минуты…

Жильцы, бледные, невыспавшиеся, с тревогой прислушивались к звукам, долетавшим в бомбоубежище, вздрагивали при взрывах бомб, залпах зениток…

Витьке же хотелось выбежать на улицу и посмотреть, как лучи прожекторов рассекают небо и ловят фашистские бомбардировщики, чтобы можно было бить по ним прицельным огнём из зениток. Витька ещё ни разу не видел, как ночью сбивают самолёты!

А когда Витька узнал, что дядя Вася с ребятами тушат на крыше зажигательные бомбы, то уж совсем не мог усидеть в бомбоубежище. Встретив во дворе дядю Васю, Витька попросился в команду.

— Тебя в команду?! — дядя Вася даже закашлялся. — Нет, милок, не так уж плохи наши дела, чтобы таких, как ты, мальцов заставлять дежурить.

— А меня никто не заставляет… я сам хочу!

— Хочешь, а сам не знаешь, какое это дело опасное… Тебя одним ветром с крыши сдует, и никакой взрывной волны не потребуется… Нет, браток, подрасти малость…

Витька понял, что дядю Васю не уговоришь.

Вечером во время тревоги Витька добежал со всеми до бомбоубежища, но у самого входа нарочно замешкался, пропустил вперёд мать, а сам — во двор. Ни дяди Васи, ни ребят там не было.

Ещё продолжала реветь сирена, а уже начали звенеть в окнах стёкла от выстрелов. «Над Кронштадтом бьют», — определил Витька.

Он стоял посреди двора и всматривался в тёмное, ночное небо. Стрельба приближалась. И вот уже всё кругом содрогалось от залпов зениток и тяжёлого гула бомбардировщиков.

Витька оглянулся — он был один в тёмном дворе, зажатом высокими домами, один среди этого грохота и рёва. Испугался, хотел закричать, но… бросился к пожарной лестнице и полез вверх.

По крыше бегали ребята, и слышались команды дяди Васи. Витька успокоился. В суматохе его не заметили.

Снаряды пробивали ночную темноту и яркими вспышками освещали небо. То тут, то там скрещивались и разбегались лучи прожекторов. Вот они выхватили из темноты самолёт и повели его. Вокруг самолёта начали кучно рваться снаряды. «Сейчас собьют!» — с радостным возбуждением подумал Витька, напряжённо следя за бомбардировщиком, пытающимся вырваться из огненного кольца. Но тут внимание Витьки отвлёк близкий нарастающий свист! Что-то стало падать на крышу, и сразу в нескольких местах её засветились яркие точки. «Зажигалки», — сообразил Витька. К ним уже спешили ребята и, схватив бомбу железными клещами, тащили её к ящику с песком…

Витька опять посмотрел вверх. Самолёт исчез. «Эх, так и не увидел, как сбили!» — с сожалением подумал Витька.

Вдруг закричали сразу несколько голосов:

— Чердак горит!

Все устремились к чердачному окну.

— Вот она! — крикнул кто-то, просунув голову в окошко.

— А как она туда попала?!

— Спокойно, ребята! — послышался голос дяди Васи. — Бомба крышу пробила… Ничего не поделаешь, придётся лезть.

Чердачное окошечко было совсем крохотным. Ребята, потоптавшись, стали сбрасывать пальто… Однако пролезть никому не удавалось.

И тут появился Витька. Он проскользнул мимо оторопевших ребят и полез в окно.

— Бросьте ему клещи! — скомандовал дядя Вася, как будто не произошло ничего особенного.

Ребята приникли к окну. Витька схватил клещами бомбу и поднял. Бомба была тяжёлая, и чувствовалось, с каким трудом держит её Витька. Из неё фонтаном била огненная струя.

— Ящик возле огнетушителя! — подсказали ему.

Витька, вытянув вперёд руки с клещами, всё же донёс зажигалку до ящика с песком.

Утром Витька объявил испуганной, переволновавшейся матери, что дежурил на крыше и вечером опять пойдёт. Мать, обрадованная, что видит сына живым и невредимым, только махнула рукой и заплакала.

Вечером Витька опять поднялся на крышу. Дядя Вася покосился на него, но ничего не сказал.

Так Витька был принят в команду дяди Васи.

И вот он стоит вместе со всеми ребятами на крыше и напряжённо всматривается в темноту.

— Ну, раз не летят, то по этому случаю завяжи-ка ушанку как следует… Вот так, — дядя Вася поднял Витьке ещё и воротник. — Не стоит из-за фашистов проклятых простуживаться… Говорят, ты на баяне хорошо играешь. Значит, слух у тебя музыкальный — и завязанный услышишь, когда пожалуют… Да, совсем не такую тебе музыку надо было бы слушать, совсем не такую…

— Дядя Вася, что же получается: самолёты ещё не вылетели, а уже объявляют тревогу.

— Ну, так не бывает, чтобы не вылетели. Могут только направление полёта изменить. Скажем, бомбить не Ленинград, а Лугу.

— А кто же сообщает, что самолёты вылетели?

— Специальные люди на переднем крае дежурят. Знаешь, как они называются? Посты ВНОС… Чего смеёшься! Воздушное наблюдение — оповещение — связь. Сложи первые буквы — и получится ВНОС. Вот они первыми и сообщают, что, мол, такие-то самолёты летят таким-то курсом. За самолётами следят, заблаговременно предупреждают, объявляют тревогу…

Витька приготовился было задать ещё вопрос, но тут вдруг где-то сзади часто, лихорадочно забили зенитки.

— Вот видишь, Витёк, зря тревогу не объявляют, — сказал дядя Вася и весь насторожился.

Стал отчётливо слышен монотонный рокот моторов. В небе вспыхнули и повисли яркими шарами осветительные ракеты. И сразу же один за другим оглушительные взрывы сотрясли город. Фугаски падали с тяжёлым уханьем, вздымая к небу огненные столбы. Над домами поползли клубы розовато-бурого дыма. Витьке показалось, что от взрывов качается крыша, и он схватился за дядю Васю.

— Вот, оказывается, с каким гостинцем пожаловали! — голос дяди Васи был непривычно глухим, хриплым. — То-то, смотрю, фонари повесили… Ишь сыпят, не меньше тонны каждая. Ни людей, ни домов не жалко извергам!.. А ну-ка, отправляйся сейчас же вниз, в бомбоубежище! — вдруг приказал дядя Вася таким тоном, что Витька не посмел ослушаться. Бросив удивлённый взгляд на дядю Васю, Витька нехотя поплёлся к лестнице.

— Ложись! — раздался крик дяди Васи. Но Витька уже не расслышал. Что-то с оглушающим воем ударило в крышу, и страшная, грохочущая сила швырнула Витьку на железо.

Очнулся Витька — над ним ни неба, ни самолётов. Низко повис потолок, тускло светит на нём лампочка. И совсем близко лицо дяди Васи. Глаза тревожно-ласковые, а усы какие-то жалкие, кончиками книзу…

— Живой, Витёк, я говорю, живой! — радостно басил он.

— И правда, живой! — Это говорят ребята, они все тут, столпились возле Витьки. Он видит их испуганно-радостные лица.