Том 18. Конец банды Спейда. Блондинка из Пекина. Запах золота - Джеймс Чейз

— Но мне не хотелось бы, чтобы вас постигла еще одна неудача, — сказал он. — Когда вы едете?

— Двухчасовым самолетом Париж — Ницца, — ответил Саду.

— У нас там будет машина? — спросил Жожо.

— Я позвонил в гараж Гарца. Там имеются машины без водителей. Одна из них будет ждать вас на аэродроме. — Затем старый китаец посмотрел на Жемчужину. — Дорну не потребуется много времени, чтобы обнаружить микрофон. Подозрение неминуемо падет на Вольверта, и если его допросят с пристрастием, он обязательно заговорит. Он нам еще нужен?

— Нисколько! — Жемчужина совершенно спокойно вынесла смертный приговор своему бывшему возлюбленному.

— Ну что же, надеюсь, все ясно, — сказал Иет Сен. — Я ухожу. Но не думайте, что я так же спокойно восприму вашу новую неудачу. В этом случае я буду действовать решительно.

Он вышел через черный ход и сел в ожидавшую его машину. Вернувшись в свой кабинет, Иет Сен снял трубку и сказал в микрофон несколько слов на кантонском диалекте.

Человек, о котором как раз и шла речь в этом разговоре, только что подъехал к небольшой вилле в окрестностях Амбуазы. Вольверт, а это был именно он, едва держался на ногах. Выйдя от Дорна, он накачался коньяком, добавившим ему бодрости, а его машине — скорости.

«Сегодня или завтра люди Дорна обнаружат микрофон, — думал он. — Они обследуют его и, вполне возможно, найдут отпечатки моих пальцев. Это будет конец!..»

Вольверт поставил машину в гараж, взял чемодан и вошел в дом. В рабочие дни его убирала женщина, жившая неподалеку, но когда он был здесь, она не появлялась. Вольверт не любил, когда кто-то был свидетелем его амурных приключений.

Он оставил чемодан в прихожей, пересек холл и открыл ставни. Из окон открывался великолепный вид на Луару. Взяв в баре бутылку «Наполеона», он налил себе полный бокал. Наступило время завтрака, но ему было не до еды. От беспокойства он страдал больше, чем от голода.

Усевшись в одно из кресел, Вольверт принялся маленькими глотками пить коньяк.

«Единственный выход, — думал он, — это самому забрать микрофон. Уборщицу в субботу и воскресенье не пускают в посольство. Если я заберу микрофон в понедельник, все будет прекрасно. Остается найти еще один убедительный предлог, чтобы попасть к Дорну… У меня достаточно времени, чтобы обдумать это, а пока надо отдохнуть».

Несколько успокоившись, он расслабился и решил, что вернется в Париж вечером в воскресенье. Надо только найти, чем занять время… У него была на примете одна мышка с очаровательной родинкой на щечке…

«Где номер ее телефона? Я ведь записал его. Может быть, она согласится провести здесь уик-энд?»

Он осушил бокал и пошел к телефону. В тот момент, когда он уже снял трубку, снаружи раздался какой-то шум. Он увидел, как маленький «Фиат-500» подъезжает к его дому. Машина остановилась перед входом, и из нее вышла молодая женщина. Черный свитер туго обтягивал ее грудь, а брюки подчеркивали все остальные прелести. Роскошные волосы свободно падали на плечи.

Со своего наблюдательного поста Вольверт не мог видеть лица незнакомки, но ее соблазнительной фигурки было вполне достаточно, чтобы возбудить в нем желание.

Посетительница, забрав из машины дорожную сумку, подошла к двери и позвонила. Вольверт вытер носовым платком свои потные ладони, подождал несколько секунд и открыл дверь.

Лицо молодой китаянки было холодно и непроницаемо. Она произвела на Вольверта неприятное впечатление, но он выпил слишком много, чтобы помнить об осторожности.

«Она довольно красива», — сказал Вольверт самому себе. Он угадал в ней уроженку Кантона и оказался прав.

— Что вам угодно, прелесть моя? — сказал он на кантонском диалекте.

— Вы знаете мой язык? — черные глаза смотрели на него совершенно бесстрастно. Но Вольверт, часто общаясь с восточными людьми, уже привык к их внешней невозмутимости.

— И даже неплохо, — ответил он. — Но все же, что вам здесь нужно?

— Я хотела бы предложить вам вот это, — она достала из дорожной сумки огромный пакет стирального порошка, вот уже несколько дней шумно рекламировавшегося повсюду.

— Очень мило с вашей стороны, но я не занимаюсь стиркой.

— Будьте так любезны, примите этот пакет. Это подарок.

— Что вы делаете во Франции? — спросил он.

— Пытаюсь заработать себе на жизнь. Фабрика по производству стиральных порошков предложила мне разносить образцы ее продукции. Если вы не возьмете его, мне придется зайти в другой дом. Я могу закончить работу лишь после того, как опустеет сумка.

— Да, не очень приятное занятие. Войдите, мы поболтаем о ваших делах.

Вольверт отступил на шаг и распахнул двери перед китаянкой. Но девушка отклонила его предложение.

— Благодарю, но у меня еще много дел.

— Ерунда. Считайте, что на сегодня вы закончили работу. Я возьму себе все ваши пакеты.

Она засмеялась, но в ее смехе Вольверт почувствовал замешательство.

— Входите же. Объясните мне, как вам удается сводить концы с концами. Может быть, я найду для вас более доходное место.

Девушка вновь отрицательно покачала головой и сунула ему в руки пакет. Вольверт машинально взял его.

— Ну, в чем дело? — сказал он тоном человека, не привыкшего к отказам. — Может, вы боитесь меня? Мы сможем очень мило развлечься вдвоем. Мне кажется, что такая женщина, как вы, не откажется от лишней сотни франков.

Она закрыла свою сумочку и с таким презрением посмотрела на Вольверта, что тот отступил на шаг. Через несколько секунд китаянка уже уселась за руль своей машины и тотчас же отъехала.

Вольверт озадаченно следил, как исчезает вдали маленький «фиат».

«Сегодня для меня явно несчастливый день, — подумал он. — А что мне делать с этим порошком? Однако он может пригодиться уборщице».

Он вошел на кухню и положил пакет на стол.

«А теперь попытаем счастья у красотки с родинкой. Может быть, с ней мне больше повезет». Но этого Вольверту уже не суждено было узнать, ибо через полминуты пластиковая бомба, находившаяся в пакете, взорвалась и уничтожила то, что называлось Вольфгангом Вольвертом.

Благодаря поистине несчастливому стечению обстоятельств Жан Редуан, работавший носильщиком в аэропорту Орли, узнал Джека Кермана, когда тот выходил из самолета, прибывшего из Ниццы. Благодаря великолепной зрительной памяти Редуан нередко оказывал услуги определенной категории людей. Он проводил многие часы, изучая альбомы с фотографиями лиц, чьи приезды и отъезды интересовали его клиентов. Заметив в аэропорту одного из тех, за кем полагалось присматривать, он немедленно звонил куда следует. За это ему каждый раз переводили на банковский счет сто франков, в независимости от ценности полученной информации.

Заметив Кермана, фотография которого фигурировала в одном из изученных им альбомов, Редуан поспешил к телефонной будке.

— Это говорит Ж. Р. Я только что видел Кермана. Он прибыл из Ниццы без багажа.

Сообщение это было тут же передано Малиху. Смерк находился рядом с ним.

— Керман, доверенное лицо Дорна, — сказал Малих. — Дорн не доверял Гирланду после того, как тот едва не провалил дело. Видимо, он поручил Керману следить за ним. Это меня совсем не удивляет. Керман, скорее всего, подобрал Гирланда на автостраде, а потом в компании с ним совершил нападение на Мальмезон. Если он вернулся из Ниццы без багажа, это означает, что ваша блондинка отправлена на Лазурный берег. Что вы думаете по этому поводу?

— Ваше предположение вполне разумно, — сказал Смерк.

— Попробуйте разузнать об этом поточнее. Хоть ниточка и очень тонкая, у нас нет ничего другого, за что можно было бы ухватиться.

Смерк отправился на задание, а Малих погрузился в размышления.

«Если мне в руки еще раз попадется Гирланд, — думал он, — я с ним разделаюсь по-своему. Напрасно я не прикончил его тогда в машине. В другой раз я так не поступлю».

Потом он стал думать о Дорне.

«Эта кляча Марина Дорийская оказалась права. Мне следовало всерьез опасаться этой старой лисы. Больше я не буду таким легкомысленным. Берегитесь, мистер Дорн!»

Дорн был бы весьма польщен, если бы мог прочесть мысли Малиха. В этот момент он с безразличным видом листал какое-то досье. Он был счастлив тем, что Эрика Ольсен снова оказалась в его руках. Однако неприятный осадок, оставшийся в его душе после общения с Гирландом, не проходил.

Затрещал телефон.

— Да? — спросил он.

Это был голос Мари Дэвис.

— Пришел капитан О’Халлаген.

— Впустите его.

Вошел капитан, а с ним какой-то долговязый субъект, в котором Дорн узнал одного из специалистов технического отдела.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил он.

— Кто-то установил в вашем кабинете подслушивающее устройство, — ответил О’Халлаген.