Том 18. Конец банды Спейда. Блондинка из Пекина. Запах золота - Джеймс Чейз

Дорн вскочил.

— Что это вы себе позволяете? Объясните! Не заставляйте меня напрасно тратить время!

— Если вы мне не верите, то позвоните в советское посольство и попросите Малиха. Без его помощи я вряд ли сумел бы добраться до фильмов. Когда я не выдержал потока слез и решил отдать пленки бедной девочке, Малих как раз был свидетелем этой сцены.

— Другими словами, вы не выполнили обещание! — возмутился Дорн, и лицо его перекосилось от злобы.

— Ну нет, уважаемый шеф. Я всегда выполняю порученную мне работу. Я держал пленки в руках, и вы совершенно определенно можете сказать своему дружку, что ему нечего бояться собственной доченьки. Он может выставить свою кандидатуру на президентских выборах. Фильмы уничтожены! Джулия обещала мне в дальнейшем быть благоразумной и не докучать своему папочке. Так что, как видите, все условия соблюдены.

— И вы хотите, чтобы я поверил в этот бред? — кричал Дорн. — Вы в любом случае были обязаны привезти пленки мне! Прекратите издеваться! Отдайте их мне, если они у вас!

— Я знаю, что вы постарели, но никогда не думал, что к тому же еще и глухи, — Гирланд откровенно насмехался. — Девчонка уничтожила фильмы. И обещала никогда не сниматься в будущем.

— Как вы можете ручаться за нее? Вы что, видели, когда она их уничтожала? Обещание шлюхи! Чего стоят такие обещания?! — в порыве гнева Дорн ударил кулаком по столу.

— Вы знаете, что Шерман поручил Радницу убрать свою дочь? — быстро спросил Гирланд.

Дорн моргнул и в упор посмотрел на Гирланда, невозмутимо сидевшего напротив него. По глазам Марка Дорн понял, что это вовсе не шутка.

Я начинаю думать, что вы должны рассказать подробнее о своих действиях, — сказал он уже более спокойным тоном.

— А чем же я занимаюсь-? Какого же черта я нахожусь здесь?! А чем занимался ваш друг детства, когда ушел от вас?

— Хотите знать точно? Из-за недостойного поведения дочери он много времени провел дома. Но ведь нельзя же сидеть дома и проводить предвыборную кампанию.

Гирланд широко улыбнулся.

— Вот это действительно хорошая новость! Благодаря Джулии он не смог провести нормальную избирательную кампанию, не так ли? Значит, он не будет президентом?

— Я бы не сказал так, но, видимо, это уже случилось. Нельзя просидеть дома десять дней и оставить все без последствий.

— Так эта мелкая сволочь не станет президентом после всего этого?

— Это не ваше дело, Гирланд. Но это уже случилось.

Гирланд взял со стола Дорна сигарету, закурил и удобно устроившись в кресле, обстоятельно изложил Дорну события последних дней.

Дорн слушал его молча, не прерывая и не задавая дополнительных вопросов. Даже когда Гирланд сообщил об убийстве Раснольда, Дорн сжал губы, но не прервал рапорт.

— Итак, когда эта девчонка буквально утопила меня в океане слез, — закончил Гирланд свое повествование, — я подумал, что наиболее гуманно и порядочно вернуть эти фильмы ей… Что я и сделал. Может быть, вы поступили бы иначе?

Некоторое время Дорн сидел молча, нахмурив брови и глядя на Марка.

— Но это никак не доказывает, что Шерман замешан в похищении дочери, — сказал он наконец.

— А я и не нуждаюсь в доказательствах. Ведь Шерман и Радниц два сапога пара… Джулия, надеюсь, не будет больше нарушать общественный порядок. А какой путь она выберет, это уж ее дело. В одном я твердо уверен, она обязательно сдержит свое слово.

Дорн немного расслабился.

— Но, надеюсь, вы понимаете, Гирланд, что раз я не смогу передать Шерману эти три фильма, он ничего вам не заплатит за проделанную работу.

— Я знал об этом, когда отдавал Джулии пленки, — Гирланд невесело улыбнулся. — Десять тысяч долларов я заработал и оставлю их себе. А в дальнейшем я не приму ни единого доллара от Шермана, даже если он на коленях будет умолять меня об этом. Тот, кто утверждал, что деньги не пахнут, определенно ошибался, ибо не знал Шермана. Я прекрасно знаю, что его деньги воняют.

Дорн безнадежно махнул рукой.

— Бывают такие моменты, когда вы абсолютно ничего не понимаете, Гирланд, — упрекнул он. — Мне всегда казалась, что деньги для вас все, и совершенно безразлично, откуда они и чем пахнут.

— Жизнь идет, и мы учимся понемногу, — с иронией сказал Гирланд. — Да, кстати, у меня есть новость и для вас. — И Гирланд сообщил Дорну, что, по всей видимости, Ковски вскоре впадет в немилость.

Дорн выслушал это и равнодушно покачал головой.

— Это не очень хорошая новость, Гирланд. Зная Ковски, я был бы гораздо более спокоен, если бы он сохранил свой пост. Но если на его место придет Малих, я бы не сказал, что буду спать спокойно.

Гирланд пожал плечами.

— Я, собственно, никогда не думал об этом. Но хочу обратить внимание на то, что это личная месть Малиха, а мне совершенно наплевать, как будут развиваться события. К тому же я больше не работаю на вас, так что вряд ли мне угрожает еще одна встреча с Малихом. Но я все же советую, на всякий случай, предупредить своих парней, а то в последнее время они настроены очень уж благодушно.

Дорн некоторое время задумчиво смотрел на Гирланда, потирая щеку.

— Откровенно говоря, мне хочется верить, что вы совсем не мечтаете уходить от нас, Гирланд. У меня как раз в производстве весьма любопытное дело в Танжере, словно специально созданное для вас, — проговорил он, подталкивая Марку досье, лежавшее на столе. — Весьма любопытное. Две женщины, к тому же очень красивые. Это как раз для вас…

Гирланд удивленно поднял брови.

— Да вы просто сирена-соблазнительница. Ну а как с деньгами?

— Раз это официальное задание, вам и заплатят по действующему официальному тарифу, — в голосе Дорна прозвучала ирония.

Гирланд встал с кресла.

— Нет, благодарю вас. В настоящий момент у меня имеется десять тысяч долларов, и я могу позволить себе роскошь некоторое время пожить спокойно. — Он помахал Дорну рукой. — Пока, Дорн. Но если у вас случайно вновь появится работа тысяч на десять, не меньше, я, может быть, и соглашусь. Я ведь всегда говорил, что мыслить надо широко. Воспользуйтесь моим советом.

С этими словами он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Лицо его сразу просветлело, когда он заметил Мэвис Пол, сидящую за пишущей машинкой.

Она увидела его, покраснела, но тем не менее продолжала печатать.

— Ни слова приветствия? — упрекнул Гирланд, наклоняясь над столом и посылая девушке самую обольстительную из своих улыбок. — Ни малейшего возгласа радости и удовольствия?

Мэвис заколебалась и сделала ошибку в тексте. Она с укоризной посмотрела на него.

— Разве вам никто не говорил, что у вас глаза, как звезды, а рот специально создан для поцелуев? — продолжал Гирланд. — Я как-то прочитал нечто подобное в рекламе парфюмерной фирмы.

— Выход находится прямо за вами, справа, — произнесла Мэвис, правда, без прежней настойчивости.

— И все же, может быть, вы поужинаете со мной у Лассара: мягкая музыка, прекрасная пища, бархатные вина. Я как раз заработал кучу денег, и мне не терпится потратить их вместе с вами. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться в девять часов?

Мэвис внимательно посмотрела на него. Она подумала, что он выглядит просто блестяще. И с ним чудесно можно провести время. Она подумала о своей жизни, наполненной только заботой и одинокими вечерами.

— Спасибо… Да…

— Моя мать всегда внушала мне, что необходимо быть настойчивым и тогда всегда добьешься своей цели, — счастливо рассмеялся Гирланд. — Мы проведем с вами самый замечательный вечер в нашей жизни, это я вам обещаю. Итак, в девять у Лассара!

Она снова улыбнулась и застучала пальчиками по клавишам.

Гирланд подошел к двери. Едва он взялся за ручку, как машинка за его спиной замолкла. Он повернулся и удивленно уставился на девушку.

Ее глаза блеснули, и она вдруг спросила:

— У вас до сих пор бухарский ковер?