Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2) - Андрей Курков

- Такое дело, - сказал он Добрынину, поставив жирную точку. - Учет - очень важная вещь, а в этом случае - особенно. Может оказаться преступлением - и тогда мы - единственные свидетели. Я и вас здесь запишу на всякий случай.

- Конечно, - согласился Добрынин. - И товарища Ваплахова тоже запишите!

На узловой станции Тауфенбах отвел народного контролера и урку-емца в здание железнодорожной коммуны. Казалось, это было единственное жилое здание в этом месте. Дальше, за ним и по обе стороны от него, тянулись длинные складские помещения, а вся земля вокруг, как еловыми иголками, была покрыта рельсами, сходящимися, расходящимися, вливающимися друг в друга. Приходилось смотреть под ноги буквально при каждом шаге.

Комендант железнодорожной коммуны, хромой коротун в коротком овчинном тулупе, прочитав мандаты народного контролера и его помощника, отвел их на второй этаж в небольшую комнатку, где стояло пять застеленных по-военному кроватей; у изголовья каждой была тумбочка.

- Здесь пока поживете, - сказал комендант. - Это у нас для ответственных работников покой. Кушать будете внизу, там общая столовая. Еда подается в семь тридцать, два и семь часов. У вас свои ложки есть?

Добрынин отрицательно мотнул головой.

- Ничего, я вам достану! - пообещал комендант и вышел из "покоя".

Добрынин выбрал кровать у окошка. Дмитрий присел на соседнюю.

- Ну вот, - довольно произнес Добрынин. - Здесь и тепло, и кормят. Дождемся поезда на Москву и поедем...

- И я поеду? - с плохо скрываемым радостным предчувствием спросил Ваплахов.

- Да, - твердо ответил народный контролер. - Это на самолете тогда не разрешили, а на поезде все ездят... В дверь постучали. Добрынин и Ваплахов переглянулись слегка удивленно.

- Чего там? - спросил народный контролер. Снова зашел комендант. Принес две ложки, две кружки и кусок наждачной бумаги.

- Вот, достал, - сказал он, протягивая все народному контролеру. - Ложки чуть поржавели - зачистите их, а то как-то...

Добрынин понимающе кивнул.

- Обед скоро, не опаздывайте! У нас кормят, ох, как хорошо!

Дверь снова закрылась. Оставшись вдвоем, Добрынин и Ваплахов поделили наждачную бумагу пополам и принялись очищать ложки от ржавчины, довольно глубоко въевшейся в железо.

Обед действительно показался Добрынину праздником. Горячая пшенная каша обжигала рот, но медленно есть народный контролер почему-то не мог. Ржавая ручка ложки неприятно шершавила пальцы - до обеда Добрынин успел очистить от ржавчины только черпалку. Дмитрий же наоборот - очистил только ручку и теперь вместе с кашей у него на зубах похрустывала иногда и рыжая крошка ржавчины.

Запив кашу сладким чаем, Добрынин и Ваплахов пошли искать товарища Тауфенбаха, чтобы хоть что-нибудь узнать. Переходя через несчетное количество рельсов, то и дело спотыкаясь о шпалы, народный контролер со своим помощником чуть не попали под самостоятельно катившийся грузовой вагон. Едва успев выскочить из-под него, они отдышались и дальше пошли с еще большей осторожностью.

Тауфенбаха нашли в его теплушке - состав рельсоукладчика стоял на старом месте.

- Дней через десять будет поезд на Москву, - сообщил им немец.- А пока можете спокойно здесь отогреваться. Мы с Брузе снова ветку строить отправляемся. Завтра с железнодорожной коммуны всех новых рабочих забираем, так что теперь несколько дней вся каша на кухне - ваша.

- А куда строить будете? - поинтересовался Добрынин.

- По прямой на север, в сторону Туруханска. Там экспедиция много рыбы обнаружила: река совсем замерзла до дна, а вместе с ней - и рыба. Передали, что на кубометр замерзшей реки до пуда рыбы. Преувеличивают, наверно, но приказали срочно ветку строить...

Добрынин понимающе кивнул.

- А рыбу как везти будете? - спросил Ваплахов.

- Это Сикальский, когда с прииска Мясного вернется, решать будет. Наверно, в вырезанном льду повезут. Это ж не наша задача. Мы только одноколейку прокладываем, да и то все эти одноколейки - временные...

- Как временные? - удивился Добрынин.

- Они ж без укрепления, просто по поверхности земли или по мерзлоте. Что-то там случится или, скажем, потеплеет и земля осядет - рельс лопнет, значит, ремонт нужен... Ну на год-два хватит их...

- А как нам узнать - который поезд на Москву пойдет? - спросил народный контролер.

- Комендант вам скажет, он в курсе.

Дверь в теплушку открылась, и вошел товарищ Брузе, высокий, краснощекий с мороза. На лице - сплошное неудовольствие.

- Что там? - встретил его вопросом Тауфенбах.

- Некачественную бригаду нам сколотили... - сдержанно ответил товарищ Брузе. - Десять бывших хлопкоробов из края басмачей и трое русских пьяниц. Да, и еще один разжалованный полковник...

- Поставишь его бригадиром! - подсказал Тауфенбах. Брузе кивнул.

- Ну, мы пойдем! - Добрынин поднялся из-за стола, не желая своим присутствием отвлекать хозяев теплушки от дела.

После горячего вкусного ужина в их "покой" пришел комендант. Здесь уже они додумались познакомиться. Звали коменданта Федор Косолобов. Оказался он на редкость разговорчивым человеком и за разговорами с ним просидели они до полуночи. Будучи все еще жадным до новостей советской жизни, Добрынин задавал вопрос за вопросом, а Косолобов с удивительным энтузиазмом отвечал, а между делом еще успевал пошутить или прибаутку сказать, от которой народный контролер до колик в животе смеялся. Иногда смеялся и Ваплахов, но намного реже. Так, например, если шутка коменданта была про баб, то урку-емец ее понимал, а вот когда там два красноармейца напились и вместо приговоренных к расстрелу саботажников расстреляли группу ударников, собравшихся для фотографирования на "доску почета", а фотограф, приехавший из райцентра, сфотографировал саботажников - так тут почему-то Ваплахову смешно не было.

- Ну а станция эта как называется? - продолжал спрашивать Добрынин.

- ВУС-542, - отвечал Косолобов. - Это сокращение такое - временная узловая станция...

- А почему временная? - допытывался народный контролер.

- А рельс плохой, потому и временная. Тут нам передавали, что война к концу идет, а значит решено было по всей Германии и в тех странах, что за нее были, все рельсы скрутить, привезти сюда и тут их поставить, а они, после победы, если захотят - пускай у нас наш рельс покупают или на продукты выменивают!..

Добрынин слушал и удивлялся, удивлялся и слушал.

- Я щас чаю принесу! - комендант подскочил и выбежал из "покоя". Видно, испугался, что гости захотят уже спать ложиться, а так, пока они вместе чай будут пить, так и еще поговорят о чем-нибудь.

Так и случилось. Легли Добрынин с Ваплаховым уже под утро и, ясное дело, завтрак проспали. Поднялись только к обеду.