Ливонская война: Забытые победы Ивана Грозного 1558–1561 гг. - Виталий Викторович Пенской

было явно недостаточно для того, чтобы успешно противостоять ливонской армии, насчитывавшей около 10 000 пехоты и конницы с немногочисленной, но все же достаточно сильной тяжелой артиллерией. Поэтому Катырев-Ростовский и отправил в Лаис опытного стрелецкого голову Андрея Кашкарова с сотней стрельцов. Еще триста ратников выступили на помощь лаисцам из Раковора-Везенберга с тамошним воеводой, но не поспели к началу осады и, увидев, что многочисленный неприятель обложил замок, повернули назад.

Сам по себе Лаис не представлял серьезной преграды для решительно настроенного и оснащенного хорошей артиллерией противника. По словам ливонского хрониста И. Реннера, «небольшой, 4-угольной формы, замок Лаис расположен на ровном месте, имеет 2 небольших башни и 2 расположенных друг напротив друга артиллерийских башни (в оригинале eggen crutzwis. – Прим. авт.), ров и стену…». Возведенный во второй половине XIV века, вскоре после печально памятного для Ордена восстания эстов летом 1343 года, и затем неоднократно перестраивавшийся Лаис к середине XVI столетия устарел. Однако четыре его мощные башни, две из которых были приспособлены под установку пушек, и высокие, до 13–14 м, стены толщиной больше 2 м своим видом внушали уважение и вселяли надежду в сердца гарнизона.

Тем временем ливонское войско, испытывая острую нехватку провианта и фуража и не получая жалованья, потихоньку мерло от болезней и начало разбегаться. Кеттлер и Кристоф продолжали спорить, что делать дальше, и, вконец разругавшись, разошлись. Сославшись на то, что русские напали 9 декабря на епископский замок Мариенхаузен, коадъютор со своими людьми покинул лагерь под Фалькенау и ушел в Ригу. Кеттлер же начал выдвижение к Лаису в ночь на 13 декабря, отправив вперед ландмаршала с тремя ротами (geschwader) рейтаров и двумя сотнями стрелков (hacken schützen). К вечеру того же дня орденское войско, насчитывавшее восемь рот-фенлейнов кнехтов и столько же рейтаров, разбило лагерь под Лаисом и приступило к осадным работам.

Время поджимало. Летучие отряды русских всадников вились вокруг орденского войска, перехватывая фуражиров и гонцов. В лагере по-прежнему не хватало самого необходимого. Войско роптало, и Кеттлер после короткого обстрела уже в первый день осады бросил своих людей на приступ. Увы, он был отбит. Когда под градом пуль, ядер и камней кнехты подступили к самым стенам замка и уже изготовились было лезть на них, метко брошенный камень поразил гауптмана кнехтов Ганса Утермарке, и его люди бежали.

Осада ливонцами Лаиса. Миниатюра из Лицевого летописного свода

Не сказать, что со славой закончился первый день лаисского «сидения». «Они нас хотели взять нахрапом, – могли бы заметить русские начальные люди и рядовые ратники, – а мы их умыли». Надо сказать, что повод для сдержанного оптимизма у них был. Хотя ситуация напоминала рингенскую, однако были и нюансы. Тогда была осень и самое начало кампании. Сейчас стояла зима, кампания шла к исходу, да и неприятельское войско после ухода Кристофа Мекленбургского уполовинилось. Однако Кеттлер, потерпев обидный афронт, сдаваться так сразу не собирался. Катырев-Ростовский писал Ивану Грозному, что «маистр» «бил из наряду по городу и розбил город до основания на пятнатцати саженях». Псковский летописец, правда, поправил воеводу, сообщив, что немцы сумели разбить замковую стену всего лишь на шести саженях (почти 13 м). Так или иначе, но пролом выглядел внушительно, и русский гарнизон как будто стал подавать признаки готовности к сдаче. Некий знатный русский, по словам Реннера, вышел на встречу с Хинрихом Штедингом, комтуром Голдингена, и передал ему условия, на которых русские готовы были сдать замок.

Отступление ливонцев от Ланса.

Миниатюра из Лицевого летописного свода

На собранном Кеттлером военном совете орденские начальные люди и гауптманы наемников отвергли это предложение – зачем, когда добыча вот-вот сама должна была упасть им в руки. Однако их ждало жестокое разочарование. Русские всего лишь пытались выиграть время, и у них это получилось. Пока ливонцы обсуждали предложение, дети боярские и стрельцы выстроили за разрушенной каменной стеной другую, деревянную, выкопав перед ней еще и ров глубиной, по словам Реннера, «на полпики», то есть примерно на 2,5–3 м. И когда 17 декабря орденские кнехты и наемники двинулись в пролом на приступ, их ожидал неприятный сюрприз. Упершись в ров и стену, они замялись, поливаемые с трех сторон дождем пуль, ядер и камней. После того как погибли гауптманы Вольф фон Штрассбург и его напарник Эверт Шладот, люди Кеттлера побежали.

Конец – делу венец?

Провалившийся второй штурм Лаиса стоил немцам очень дорого: без малого четыре сотни кнехтов остались лежать под стенами замка, а общие потери были еще больше. Во всяком случае, Юхану Финляндскому сообщали из Ревеля, что из 700 кнехтов, что ушли из города с магистром на Дерпт, домой вернулось только полторы сотни. Пустая казна, нехватка провианта и фуража, к тому времени только усилившаяся, болезни и, самое главное, отсутствие пороха – все это вынудило Кеттлера принять единственно верное решение. 19 декабря он отдал приказ отступать.

Юрьевский воевода в своей «отписке» с гордостью сообщал потом в Москву, что хотя «маистр» и «приступал по два дни всеми людми в розбитое место и к иным местам», но «Божим милосердием и государя нашего православнаго царя правдою побили у маистра многих людей и поимали в городе доспехи и всякое ратное оружие многое поимали». И «пошел маистр отЛаюса прочь с срамом, а людем государевым ничтож зла не сотвори», – хвалился Катырев-Ростовский.

Ливонцам же хвастать было нечем. Отступление от Лаиса проходило тяжело. Как писал участник тех событий С. Хеннинг, «удрученные неудачей, они (немцы. – Прим. авт.) ушли в Оберпален. Только тот, кто участвовал в этом предприятии, может представить себе те трудности, которые испытали они, перетаскивая тяжелую артиллерию по дорогам, неспособным выдержать ее вес.».

Естественно, ландскнехты, по словам Хеннинга, «по своему обычаю стали возмущаться и требовать платы, угрожая мятежом». С большим трудом магистру удалось уговорить их повременить с самороспуском, пообещав выплатить причитающееся жалованье и отвести на зимние квартиры. Однако в ночь на 29 декабря в Оберпалене вспыхнул пожар, уничтоживший половину городского предместья.

Выступление русской рати на помощь Юрьеву.

Миниатюра из Лицевого летописного свода

Этот пожар поставил жирную точку во втором походе Кеттлера на Юрьев. 30 декабря 1559 года он приказал отправить артиллерию в Феллин, а сам укрылся в замке Оберпален, бомбардируя оттуда всех и вся посланиями с требованием срочно выслать денег на выплату кнехтам. Последние же, по словам ливонского хрониста Б. Рюссова,