Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928 - Измозик Владлен Семенович

Второй задачей госинформации является наблюдение за ростом мелкобуржуазной стихии, за проявлениями мелкобуржуазных настроений в рабочей, партийной, союзной, красноармейской массах, за случаями разъедания мелкобуржуазной стихией советского и партийного аппаратов. Необходимо следить за работой мелкой буржуазии в области кооперации, в области профессионального движения, в частности, важным является наблюдение за работой союзов профессиональной интеллигенции. <…>

Четвертой, чисто-чекистской задачей госинформации является осведомление центра об активных проявлениях явной и тайной контрреволюции, о работе контрреволюционных партий и группировок (конечно только там, где они выходят за пределы обычного агентурного наблюдения и принимают размеры явлений государственной важности) [471].

Таким образом, как отмечал Ф. Э. Дзержинский в рукописных заметках, следовало собирать информацию о деревне, армии, рабочих, втузах, интеллигенции, духовенстве, хозорганах, госаппарате, торговле, кооперации, сектантах, сообщая высшим партийным и советским органам «о политическом состоянии в СССР», «о важнейших текущих политических (курсив Ф. Э. Дзержинского. — В. И.) задачах и событиях» [472]. В связи с этим ВЧК требовала «выделения для работы в тройках постоянных товарищей, способных разобраться в сложной политической обстановке, умеющих из огромной массы информационного материала, полученного как путем осведомления, так и совучреждений и парторганизаций, выделить наиболее существенные <…> элементы» [473].

При этом в зависимости от регионов имелись различия в перечне субъектов, за которыми было необходимо установить наблюдение. Например, на Украине чекистам предлагалось взять на учет следующие категории лиц:

А) Политические партии, организации и союзы

1. Все бывшие члены дореволюционных буржуазных политических партий

2. Все бывшие члены монархических союзов и организаций (черносотенцы)

3. Все бывшие члены союза хлебопашцев-собственников (времен Центральной Рады на Украине)

4. Все бывшие дворяне и титулованные особы старой аристократии

5. Все бывшие члены молодежных организаций (бойскаутов и т. д.)

6. Все националисты всех мастей и оттенков

Б) Сотрудники и служащие активной службы царизма

1. Чины быв[шего] министерства внутренних дел

2. Чины быв[шего] министерства юстиции…

3. Весь без исключения офицерский и командный состав быв[ших] царской армии и флота

В) Скрытые враги Сов[етской] власти

1. Весь быв[ший] офицерский, командный и рядовой состав белых движений и армий украинских петлюровских формирований, разных повстанческих отрядов и банд, которые выступали активно против Советской власти. Не исключая при этом и лиц, амнистированных Сов.[етской] властью

2. Все те, кто находился на гражданской службе учреждений и местных управлений белых правительств, армий Украинской Центральной Рады, гетманской державной варты и т. д.

3. Все служители религиозных культов…

4. Все быв[шие] купцы, торговцы и т. наз. нэпманы

5. Все быв[шие] помещики, крупные арендаторы, зажиточные крестьяне (применявшие в прошлом наемный труд), крупные кустари и хозяева промышленных предприятий и производств

6. Все лица, у коих кто-либо из близких до настоящего времени находится на нелегальном положении или же продолжает борьбу против Сов[етской] власти в рядах антисоветских банд

7. Все иностранцы вне зависимости от подданства

8. Все те, у кого за границей имеются родственники или знакомые [474].

Понятно, что реальное выполнение всех этих пунктов, да еще в месячный срок, было не по силам чекистам на местах. В результате на учете Курского ГО ОГПУ в 1925 году состояло 57 бывших кадетов, 471 член Союза русского народа, 1019 бывших помещиков, жандармов и др. [475] В Чувашской областной ЧК в 1921 году на учете находились 451 бывший полицейский, 199 офицеров, 718 лиц духовного звания, 1071 кулак и спекулянт (зачисление в последнюю категорию было весьма субъективным). Регистрационно-статистический отдел Омской губЧК в октябре — декабре 1921 года насчитал 138 монархистов, 65 кадетов, 117 меньшевиков, 272 эсера [476]. В других губерниях Сибири в сентябре 1921 года ситуация была схожей: Томская губерния — 175 эсеров, 31 меньшевик, 58 кадетов; Иркутская губерния — 500 эсеров и 300 меньшевиков, хотя в Иркутске меньшевики действовали легально до июля 1921 года. На начало 1922 года Красноярская губЧК поставила на учет 208 правых эсеров, 41 левого эсера, 16 эсеров-максималистов, 27 эсеров-областников, 66 меньшевиков, 77 кадетов, 29 анархистов, 11 сионистов, 9 монархистов [477]. 4 сентября 1922 года Томский отдел ГПУ запросил у губкома РКП(б) адреса 53 исключенных из рядов коммунистов.

Через месяц губком заслушал доклад об арестованных меньшевиках, эсерах и сионистах [478]. В 1924 году, по данным Иркутского отдела ОГПУ, в губернии числилось 127 эсеров и 69 вышедших из этой партии, 94 меньшевика и 31 бывший меньшевик, 29 анархистов и еще 41 человек «в установке» (речь о ведении негласного сбора данных об указанных лицах. — В. И.), 41 монархист (т. е. члены правых партий) и 116 человек в агентурной разработке, 30 кадетов и 28 в установке, 31 сионист и 42 в установке. Причем учитывалось не только общее их число, но и распределение по территории. Так, например, члены партии эсеров по губернии рассредоточились следующим образом: в Иркутске с уездом — 84 человека, в Черемховском районе — 9, в Зиминском уезде — 14, в Верхоленском — 2, в Киренском — 9 и в Тулунском — 9. В отношении меньшевиков ОГПУ вело не только территориальный, но и профессиональный учет. Из 94 меньшевиков 15 являлись рабочими, 24 — советскими служащими [479]. Вместе с тем следует помнить, что отнесение конкретных людей к тем или иным политическим течениям зависело от квалификации осведомителя, сотрудника, принимавшего эту информацию, и, наконец, от человека, скреплявшего своей подписью докладную. Например, в одной из сводок Иркутского ГОГПУ некто И. И. Сосновский охарактеризован так: «Эсер, по убеждениям монархист» [480]. И никто из имевших отношение к составлению данной бумаги не задумался над тем, как социалист-революционер может быть монархистом.

Среди состоявших на оперативном учете особым вниманием пользовались бывшие офицеры. 20 сентября 1921 года были приняты «Временные правила по вопросам бывших офицеров (белых) и военных чиновников». Каждый бывший офицер был обязан заполнить специальную анкету, включавшую 38 пунктов, в том числе: «Укажите ваше политическое настроение в данный момент». Анкета имела примечание: «Давшие неверные сведения в анкете или уклонившиеся от прямых ответов будут подвергнуты строжайшей ответственности» [481].

К середине 1920‑х годов происходило некоторое смягчение политики по отношению к данной категории лиц. Постановление ЦИК и СНК СССР от 13 февраля 1925 года было решено снять с особого учета бывших белых офицеров, награжденных орденами Красного Трудового Знамени; а также находящихся в рядах Красной армии и Красного флота. Следует заметить, что всего в это время в РККА служило не более 585 бывших белых офицеров [482].

Ф. Э. Дзержинский признавал, что отношение к этим лицам менялось крайне медленно. В письме своему заместителю В. Р. Менжинскому 21 октября 1925 года он ссылался на записку прикомандированного в тот момент к РВС СССР Н. И. Муралова, побывавшего в Дальневосточной области и утверждавшего, что «положение с обязательной регистрацией белых офицеров в ДВО совершенно ненормально. Это положение бьет по лояльным, стесняет их, делает париями, создает волокитнейшую переписку и т. д., не давая им возможности найти работу и стать к нам лояльными» [483].